Зайдя так далеко, я хотел проследить все до конца.
Что и сделал. Тело Мэгги отправили в Сторноуэй, Дункана перенесли из фургона. Фонарик в целлофановом пакете дожидался лабораторного анализа. Он был как раз подходящей формы, чтобы нанести травму черепа, к тому же следственная команда обнаружила на каркасе следы крови и ткани. Пусть проверяют, хотя я на все сто убежден, что Грейс убила полицейского его собственным фонариком.
Я сделал все, что мог. Больше у меня не было причин оставаться на Руне. Попрощался с жителями, пожал руку Фрейзеру, навестил Эллен с Анной. Они временно поселились у соседей и держались на удивление хорошо после столь трудных событий.
– От отеля остались одни кирпичи. А Майкл… – Под глазами Эллен были круги. Анна играла неподалеку. – Мне так жаль, что он умер. И все же я благодарна судьбе, что она оставила мне дочь.
Через час береговой вертолет должен был привезти очередную группу полицейских и забрать меня в Сторноуэй. Оттуда я полечу в Глазго, а затем в Лондон, завершив наконец путешествие, начатое неделю назад.
Особой радости я не испытывал. С нетерпением ждал встречи с Дженни, но чувствовал печаль за Броуди. Провожая меня, он молчал, погрузившись в собственные размышления. Хоть я и ночевал у него, после приезда полицейских мы почти не виделись. Бывший детектив снова превратился в гражданское лицо, и его вежливо отстранили от расследования. Мне было жаль его. После всего, через что мы прошли, неприятно оказаться на обочине.
Добравшись до вершины утеса, сели отдохнуть. Неподалеку стоял каменный монолит Бодах Руна – старик продолжал ждать заблудшего ребенка. Углубление, где мы нашли машину Мэгги, скрылось из виду, хотя «мини» с тех пор перегнали. В ярком зимнем свете кружили и кричали чайки. Дул ветер, но уже не так сильно, рассеялся покров туч, сменившись пухом кучевых облаков, безмятежно разбросанных по голубому небу.
В некотором смысле день будет прекрасным.
– Отсюда открывается мой любимый вид, – сказал Броуди, глядя на бурлящее море. Ветер трепал седые волосы, напоминавшие движение волн за сто метров внизу. Погладил собаку. – Давно Бесс не выпадал шанс размять здесь лапы.
Я потер плечо. Болело, но я почти привык. Сделаю рентген и пройду лечение, когда вернусь в Лондон.
– Что будет дальше? С Руной? – спросил я.
Остров пережил настоящую встряску. За несколько дней он потерял четырех жителей, включая своего покровителя. Ужасный характер насильственных смертей только сгущал трагедию. Внес свою лепту и ураган, потопивший в заливе рыбацкую лодку и сорвавший с цепи яхту Страчана. Обломки красивого судна найдут позже, но это меньшая из потерь. Руна не скоро оправится.
У Броуди опустились уголки рта.
– Как знать? Поживут первое время. Но ни рыбацкой фермы, ни новых рабочих мест, ни инвестиций – ничего не будет. А без этого острову не выжить.
– Думаете, его ждет участь Сент-Килды?
– Ближайшие пару лет вряд ли. В итоге – да. – Губы дрогнули в улыбке. – Будем надеяться, уходя, жители не станут топить своих собак.
– А вы здесь останетесь?
Броуди пожал плечами:
– Посмотрим. У меня нет причин стремиться куда-то еще.
У ног Броуди лежала колли, положив голову на лапы, и молча смотрела на хозяина. Довольный, он достал из кармана теннисный мяч и забросил. Собака сорвалась с места, принесла мяч, виляя хвостом.
– Жаль, что мы не смогли поговорить с Грейс, спросить, зачем она все это делала, – сказал я, когда Броуди снова забросил мяч.
– Из ревности. Страчан все объяснил. И из ненависти, наверно. Иногда удивляешься, насколько мощная это сила.
– Все равно многое непонятно. Почему Дженис Дональдсон и Дункана она убила ударом по голове, а Мэгги и Камерона зарезала. Были ведь и другие жертвы.
– Дело случая. Вряд ли она планировала убийства, просто срывалась, когда накатывало. Фонарик подвернулся под руку. Подробностей мы уже не узнаем.
Колли снова принесла мяч. Броуди поднял его и забросил. Печально улыбнулся:
– Не на все вопросы находятся ответы, как усердно бы мы ни искали. Иногда надо просто смириться.
– Видимо, так.
Он зажег сигарету и с наслаждением затянулся. Я проследил взглядом, как он убрал пачку.
– Не знал, что вы левша.
– Что?
– Вы только что бросили мяч левой рукой.
– Правда? Я и не заметил.
У меня заколотилось сердце.
– Пару дней назад на кухне вы все делали правой рукой. Тогда я сказал вам, что убийца Дункана – левша.
– И что?
– Просто я подумал, почему тогда вы пользовались правой, а сейчас левой.
Он посмотрел на меня озадаченно и слегка раздраженно.
– К чему ты клонишь, Дэвид?
У меня пересохло во рту.
– Грейс была правшой.
– Откуда ты знаешь?
– Когда она держала Анну, нож был в правой руке. Я не обратил на это внимания, а сейчас вспомнил. Как-то я наблюдал, как она готовит еду. Правой рукой, не левой.
– Может, память играет с тобой злую шутку.
Хотелось бы. На мгновение затеплилась надежда. Правда, быстро испарилась.
– Исключено. В любом случае можно будет проверить, с какой руки отпечатки на ноже и кисточке.
– Она могла владеть обеими руками.
Броуди затянулся.
– Ты видел истинное лицо Грейс. Неужели думаешь, Страчан солгал?
– Нет, я не сомневаюсь, что она убила Мэгги и бог знает сколько еще человек до приезда на остров. Страчан предположил, будто она виновата в смерти Дженис Дональдсон и Дункана. Он мог ошибаться.
Мне хотелось, чтобы Броуди рассмеялся, отшутился, нашел прореху в моей логике. Однако он лишь вздохнул:
– Ты слишком долго пробыл на острове, Дэвид. Начал уже копать там, где ничего нет.
– С чего вы взяли, что Дункана убили его собственным фонариком?
Броуди нахмурился.
– Разве не так? Ты сам это говорил.
– Нет, не говорил. Были подозрения, но я ими не делился. Не проронил ни слова о фонарике, пока не приехала следственная команда.
– Ну видимо, я услышал от кого-то из полицейских.
– Когда?
Он махнул сигаретой, все больше злясь.
– Не знаю. Может, вчера.
– Они собирали улики поздно вечером. До проведения экспертизы ничего нельзя утверждать однозначно. Полицейские не стали бы такое говорить.
Щурясь от солнца, Броуди уставился через море на черную вершину Стэк-Росс. Внизу, в ста метрах, о скалы разбивались волны.
– Забудь об этом, Дэвид, – мягко произнес он.
Но я не мог. Слышал собственное сердцебиение.
– Грейс не убивала Дункана, верно? И Дженис Дональдсон тоже.
В ответ раздались лишь крики чаек и шум моря. Скажи что-нибудь. Отрицай. Броуди словно был высечен из того же камня, что Бодах Руна, молчаливый и неумолимый.
Ко мне вернулся дар речи:
– Почему? Почему вы это сделали?
Он уронил сигарету на землю, затоптал, затем поднял окурок и положил в карман.
– Из-за Ребекки.
Я не сразу понял, о ком идет речь. Ребекка, блудная дочь, которая пропала без вести. Которую Броуди годами пытался найти. Вспомнились слова, четкие и жестокие: «Она умерла». И тут все стало ясно.
– Вы решили, что Страчан убил вашу дочь, – сказал я. – Вы отправили на тот свет Дженис, чтоб его подставить?
Боль в его глазах была достаточным подтверждением. Броуди зажег еще одну сигарету.
– Случайно вышло. Я много лет старался найти улики против Страчана. Перебрался на этот богом забытый остров. Чтобы быть рядом.
Над нами парила чайка, ловя крыльями потоки ветра. Стоя в лучах холодного зимнего солнца, я утратил чувство реальности, будто летел вниз в сорвавшемся лифте.
– Вы знали про другие убийства?
Ветер унес дым от сигареты.
– Да. Смог проследить жизнь Бекки шаг за шагом, и вдруг ниточка обрывалась. До меня дошли слухи, что перед тем, как исчезнуть, она встречалась с богатым человеком из Южной Африки. И я начал копать. Оказалось, Страчан нигде долго не задерживался, жил то тут, то там. Я просмотрел архивы местных газет. После отъезда всегда писали о найденных трупах или пропавших девушках. Слишком много совпадений. И я все больше убеждался, что Бекки стала одной из его жертв.
– И вы не сообщили в полицию? Вы ведь раньше были детективом! К вам бы прислушались!
– Нет, без доказательств – нет. Никаких зацепок. Все бы подумали, что я спятил. Спугнул бы только Страчана, и ищи его. Ребекка жила под фамилией отчима. Он ни о чем не смог бы догадаться. Я решил не спешить, приехал сюда и стал ждать, пока он оступится.
– И что? Надоело ждать? – спросил я, дивясь собственному гневу.
Броуди смахнул пепел с сигареты.
– Нет. Появилась Дженис Дональдсон.
С каменным лицом он рассказал мне, как следил за Страчаном во время поездок в Сторноуэй, придумывал предлоги, брал паром и опережал Майкла. Боялся, что Страчан выбирает новую жертву. Однако с его женщинами ничего не происходило, и облегчение Броуди переросло в недоумение, затем в разочарование.
В конце концов он подошел к Дженис Дональдсон на выходе из паба в Сторноуэе. Предложил заплатить за информацию в надежде, что она узнала что-то о привычках Страчана, хотел обнаружить склонность к насилию. Впервые он раскрыл карты противнику – в игре был точный расчет, риск того стоил. Для Дженис он все равно первый встречный.
По крайней мере так Броуди думал.
– Она узнала меня. Оказалось, она раньше жила в Глазго и видела меня, когда я искал Бекки. Дональдсон была с ней знакома. Собиралась взять у меня деньги, но не успела, ее арестовали за проституцию. Пока отпустили, я уехал. Потом мы снова встретились.
Броуди глубоко затянулся, постепенно выдохнул, и дым рассеяло по ветру.
– Она сказала, будто Бекки была проституткой. Я сам догадывался, судя по тому образу жизни, что она вела. Однако услышать такое о собственной дочери в откровенной форме… Я отказался заплатить Дженис, и она пригрозила рассказать Страчану, кто я, что я о нем расспрашивал. Затем начала говорить про Ребекку такие вещи, что ни один отец не выдержит. Я ударил ее.