Я кивнул. Вдалеке взлетал самолет. Водитель начал поворачивать, я набирал номер. Трубку взяли тотчас.
— Как туда добираться? — спросил я Уоллеса.
2
Большую часть дня я провожу с мертвыми. Порой с давно мертвыми. Я судебный антрополог. Это профессия и факт жизни, с которым большинство людей предпочитают не сталкиваться, пока не придется. Некоторое время я сам был таким. Когда мои жена с дочерью погибли в автокатастрофе, работа каждый день напоминала мне об утрате. Поэтому я стал терапевтом, доктором медицины, который посвящает себя живым, а не мертвым.
Однако произошли события, заставившие меня вернуться к прежнему ремеслу. Призванию, так сказать. Отчасти патология, отчасти археология. То, чем я занимаюсь, выходит за пределы обеих дисциплин. Даже после уничтожения, когда организм сгнил и разложился, оставив сухие кости, он по-прежнему может много рассказать. Хоть целую историю, если понимать его язык. Этим я и занимаюсь.
Упрашиваю мертвых исповедаться.
Уоллес был уверен, что я не откажу ему. Мне уже забронировали место в самолете на Льюис — главный остров из внешних Гебридских. Рейс задержали почти на час из-за плохой погоды, поэтому я сидел в зале ожидания, стараясь не слушать, как несколько раз объявляли рейс в Лондон и огласили завершение посадки, а затем он исчез с табло.
Наш самолет то и дело падал в воздушные ямы, но, к счастью, полет длился недолго. Полдня уже прошло, когда я поймал такси из аэропорта к причалу паромной переправы в Сторноуэе, мрачном городке, который полностью зависит от рыботорговли. Пристань, где меня высадили, была сырой и холодной, с привычной для таких мест духотой из-за смешения запахов дизеля и рыбы. Я ожидал, что сяду на один из больших паромов, которые выбрасывали дым в дождливое небо над серым заливом, а оказалось, для меня подобрали маленькое рыбацкое судно, не предназначенное для перевозки людей. Лишь наличие полицейского «рейнджровера», занимавшего полпалубы, подтверждало, что я не ошибся.
Посадочный трап качался, вызывая тошноту одним видом. На бетонной пристани стоял сержант в форме, засунув руки в карманы куртки. Щеки и нос залились несходящей краской от полопавшихся капилляров. Мешковатые глаза злобно оглядели меня, пока я выгружал сумку и ручную кладь.
— Мистер Хантер? Я сержант Фрейзер, — мрачно сообщил он. Имя не упомянул и руки не пожал. Он грассировал в нос, не как шотландцы на основной части суши. — Мы вас давно ждем.
С этими словами он поднялся по трапу, не предложив помочь мне с багажом. Я перекинул сумку через плечо, поднял алюминиевый кейс и последовал за ним. Трап был мокрый и скользкий, он хаотично приподнимался и опускался с ударами волн. Я едва не упал, приноравливая шаги к неритмичным колебаниям. Затем кто-то подбежал сзади на помощь. Молодой полицейский широко улыбнулся, забирая у меня кейс.
— Позвольте мне.
Я не стал возражать. Он пошел в «рейнджровер», привязанный к палубе, и поместил кейс в багажник.
— Что у вас там, труп? — бодро спросил он.
Я поставил сумку рядом.
— Нет, так только кажется. Спасибо.
— Не за что.
Парню было не больше двадцати. Дружелюбное, открытое лицо, аккуратная форма, несмотря на дождь.
— Я констебль Маккинни, зовите меня Дункан.
— Дэвид Хантер.
Он от души пожал мне руку, словно восполняя промах Фрейзера.
— Так вы занимаетесь судебной медициной?
— Боюсь, что да.
— Здорово! То есть не здорово… ну, в общем, понимаете. Давайте спрячемся от дождя.
Застекленная пассажирская кабина находилась под рулевой рубкой. Снаружи Фрейзер гневно разговаривал с бородатым мужчиной в непромокаемой одежде. За ним стоял высокий прыщавый подросток. Фрейзер тыкал пальцем в воздух.
— …так долго прождали, и вы заявляете, что не готовы отчалить?
Бородач невозмутимо смотрел ему в глаза.
— Должен подъехать еще один пассажир. Без него мы не тронемся с места.
И без того красное лицо Фрейзера побагровело.
— Это не увеселительный круиз. Мы и так выбились из графика, так что живо поднимайте трап.
Бородатый мужчина посмотрел на него, как дикий неприрученный зверь.
— Лодка моя, и график устанавливаю я. Сами поднимайте, если так приперло.
Фрейзер набрал воздух в легкие, но тут с трапа донеслись шаги. Миниатюрная молодая женщина спешила наверх, качаясь под весом тяжелой сумки. На ней было теплое ярко-красное пальто. Велико на два размера. На уши натянута толстая шерстяная шапка. С песочными волосами и заостренным подбородком, она выглядела как эльф, весьма привлекательно.
— Привет, ребята. Никто не хочет мне помочь? — Она тяжело дышала.
Дункан дернулся вперед, но хозяин лодки остановил его. Широко улыбаясь, так что белые зубы засветились сквозь темную бороду, он легким движением забрал у нее сумку.
— Ты вовремя, Мэгги. Мы чуть не уплыли без тебя.
— Хорошо, что дождались, а то моя бабушка вас убила бы. — Женщина встала, уперев руки в бока и пытаясь отдышаться.
— Привет, Кевин. Как дела? Отец все так же тебя запрягает?
Подросток покраснел и опустил взгляд:
— Ага.
— Ага, некоторые факты жизни никогда не меняются. Тебе уже восемнадцать, пора требовать повышения зарплаты.
При виде полицейского «рейнджровера» у нее в глазах сверкнуло любопытство.
— Что происходит? Просветите меня, пожалуйста.
Бородач кивнул в нашу сторону:
— Спроси у них. Если это не военная тайна.
Увидев Фрейзера, женщина едва удержала улыбку, и выражение ее лица стало вызывающим.
— Здравствуйте, сержант Фрейзер. Какой сюрприз. Что вынудило вас посетить Руну?
— Дела, — выпалил Фрейзер и отвернулся. Кем бы ни была молодая дамочка, он не обрадовался встрече.
Капитан парома с сыном принялись за работу. Со скрипом поднялся трап, и деревянная лодка заколыхалась, когда потянули якорную цепь. Бросив заинтригованный взгляд в мою сторону, женщина пошла в рубку.
С выхлопом дизеля паром отдал швартовы и запыхтел прочь из залива.
Море было неспокойным, и переправа вместо двух часов заняла почти три. Как только мы вышли из залива Сторноуэй, Атлантический океан оправдал свою репутацию. Паром бился носом о бушующую серую поверхность разгневанных волн. Каждый раз он поднимался на гребень и соскальзывал вниз с тошнотворной силой, а затем процесс повторялся заново.
Единственным убежищем была тесная пассажирская каюта, где ощущались дизельные пары и горящие радиаторы. Фрейзер и Дункан сидели с несчастным видом и молчали. Я пытался расспросить Фрейзера о деле, однако он, очевидно, знал не больше меня.
— Ничего особенного, — проворчал он, вытирая со лба пот. — Скорей всего какая-то пьянь заснула близко к костру.
— Уоллес сказал, его нашел некий детектив, инспектор полиции на пенсии. Кто он?
— Эндрю Броуди, — высоким голосом произнес Дункан. — Работал с моим отцом на материке [1], пока мы не переехали в Сторноуэй. Говорит, он был чертовски хорошим полицейским.
— Ага, «был», — подтвердил Фрейзер. — Я наводил о нем справки. Волк-одиночка. Не любил работать в команде. Когда от него сбежали жена с дочерью, вообще перестал общаться с людьми. Поэтому и в отставку ушел.
Дункан смутился:
— Отец сказал, это из-за стресса.
Фрейзер отмахнулся:
— Какая разница? Он и помнить не хочет, что когда-то был детективом, — уверил сержант и напрягся от неожиданного толчка: лодка перевалила через очередную вершину гребня. — Боже, послали же в это проклятое место…
Я сидел в кабине и думал, как меня угораздило очутиться на крошечном пароме в Атлантическом океане вместо того, чтоб лететь домой, к Дженни. Последнее время мы все чаще ссорились по одной и той же причине — из-за моей работы. Поскольку больше заняться было нечем, я стал размышлять, правильное ли принял решение и как мне теперь искупать свою вину.
Через час я оставил полицейских и вышел на палубу. В лицо ударил ветер с дождем, однако это было приятнее мрачной жаркой кабины. Стоя на корме, я наслаждался моросью. Вдали показался остров: темное возвышение над морем. Сердце привычно защемило, то ли от волнения, то ли от предвкушения того, что меня там ждет.
Как бы там ни было, я надеялся, что игра стоит свеч.
Боковым зрением поймал красное пятно, повернулся и увидел, что молодая женщина направляется ко мне. Паром качнуло, она засеменила вперед, и я протянул руку, чтобы поддержать ее.
— Спасибо.
Женщина задорно улыбнулась и схватилась за перила.
— Вот погодка. Йен говорит, пришвартоваться будет непросто.
У нее был акцент почти как у Фрейзера, но интонация мягче и мелодичнее.
— Йен?
— Йен Кинросс, капитан. Мой добрый сосед, с Руны.
— Вы там живете?
— Больше нет. Моя семья переехала в Сторноуэй, все, кроме бабушки. Мы навещаем ее по очереди. А вы вместе с полицейскими?
Она задала вопрос с невинностью, в которую я не особо поверил.
— Считайте, да.
— Но сам вы не из них? Не из полиции, я имею в виду.
Я покачал головой.
Женщина улыбнулась:
— Я так и подумала. Йен слышал, они обращались к вам «доктор». На острове кого-то тяжело ранили?
— Нет, насколько мне известно.
Мой ответ только подогрел ее любопытство.
— Так зачем доктор едет на Руну в сопровождении полиции?
— Лучше спросите у сержанта Фрейзера.
Она сморщилась.
— Ну уж нет.
— Вы знакомы?
— Вроде того. — Она не стала вдаваться в подробности.
— И чем вы занимаетесь в Сторноуэе? — спросил я.
— О… Я писательница. Работаю над романом. Меня, кстати, зовут Мэгги Кэссиди.
— Дэвид Хантер.
Она сделала явное усилие, чтобы запомнить имя. Некоторое время мы молчали и смотрели, как остров все четче прорисовывается сквозь сумерки: из воды поднимались серые клифы с зеленоватой шапкой. На их фоне виднелась природная башня из черного камня, высеченная волнами.