[10] Никаких подтверждающих деталей не требуется. Повествование является достаточно убедительным, и насколько я понимаю, художественная достоверность не в вашем вкусе.
— Испытайте нас, — предложил все тот же молодой человек.
— Pas si bete,[11] — сказал Аллейн. — Я хочу съесть свой обед.
— Когда вы собираетесь жениться, господин Аллейн?
— При первой же возможности. Всего хорошего.
Он удалился, оставив Найджела на съедение репортерам.
Аллейн и Фокс за десять минут расправились с обедом, покинули гостиницу через черный ход и уехали на машине Биггинсов прежде, чем иссяк фонтан красноречия не посвященного в детали Найджела. Аллейн расстался с Фоксом в деревне. Фокс должен был разыскать членов Молодежного общества, запастись очередной порцией местных слухов и присутствовать на вскрытии. Аллейн свернул на Вэйл-роуд и через пять минут остановился у дома ректора.
4
Как и большинство священников, по воскресеньям ректор принимал посетителей. Парадная дверь была широко распахнута. На столе в холле Аллейн увидел аккуратную стопку детских книжек с церковными гимнами. Рядом с ними лежал берет ректора. Из комнаты доносился женский голос:
— Очень хорошо, господин Коупленд. На этом можно закончить.
— Я тоже так думаю, — раздался голос ректора.
— Через ночь сомнений и печали, — живо добавила леди.
— Им нравится это?
— О, они любят это, господин Коупленд.
— Очень хорошо, — утомленным голосом сказал ректор. — Спасибо, мисс Райт.
Крупная деревенская девушка вышла из комнаты в холл. Она собрала книги в соломенную сумку и торопливо вышла, бросив внимательный взгляд на Аллейна.
Аллейн еще раз позвонил в дверь, и через несколько мгновений появилась пожилая горничная.
— Могу я увидеть господина Коупленда?
— Я сейчас узнаю, сэр. Как о вас доложить?
— Инспектор Аллейн. Я из Скотленд-Ярда.
— О! О да, сэр. Пожалуйста, следуйте за мной.
Он прошел за ней через холл. Она открыла дверь и произнесла:
— Сэр, к вам полиция.
Аллейн вошел.
Похоже, господин Коупленд секунду назад вскочил на ноги. Рядом с ним стояла девушка, в которой Аллейн узнал его дочь. Они действительно были очень похожи, и по их лицам было видно, что настроение их в данный момент было тоже почти одинаковым: они были поражены и встревожены. Господин Коупленд, в своей длинной сутане, сделал несколько шагов вперед и пожал Аллейну руку.
— Мне очень жаль, что приходится беспокоить вас в такой день, — сказал Аллейн. — Я знаю, что это самый плохой день, какой только можно было выбрать для визита к вам, но, к сожалению, это дело не терпит отлагательств.
— Что вы, что вы, — сказал ректор, — мы просто очень встревожены. Это моя дочь. Боюсь, я не…
— Аллейн, сэр.
— О да, да. Прошу вас, садитесь. Дина, дорогая…
— Прошу вас, не уходите, мисс Коупленд, — сказал Аллейн. — Я надеюсь, что вы чем-нибудь сможете нам помочь.
Очевидно, до его прихода они сидели вместе с деревенской девушкой у камина, перед которым полукругом стояли уже довольно потрепанные стулья. Камин, куда недавно добавили поленьев, уютно потрескивал и овевал теплом ветхие обои цвета зеленого яблока, трухлявые балки на потолке, приятные гравюры на стенах и горшок с желтыми хризантемами из теплиц Пен-Куко.
Они сели. Сначала Дина опустилась на стул, стоявший в центре, а затем Аллейн и ректор устроились по обе стороны от нее.
Возможно, по лицу Аллейна можно было понять, что он чувствовал, оглядывая эту комнату. Его рука потянулась к карману пиджака, а затем торопливо опустилась.
— Пожалуйста, курите вашу трубку, — сказала Дина.
— Вы очень наблюдательны, — заметил Аллейн. — Теперь я уверен, что вы поможете нам. Я действительно могу курить?
— Пожалуйста.
— Я редко курю, — как будто извиняясь, проговорил Аллейн, — но сейчас именно такой случай.
И пока он набивал трубку, его посетила странная мысль. Ему пришло на ум, что он стоит на пороге новой дружбы, что он еще вернется в эту старую комнату и опять будет сидеть возле камина. Он подумал о женщине, которую любил, и ему показалось, что она тоже будет здесь в тот, следующий раз, и она будет счастлива. «Странные фантазии», — подумал он и отогнал их подальше.
Ректор уже говорил:
— …Ужасное несчастье. Страшно думать, что среди людей, которых ты так хорошо знаешь, есть одно сердце, в котором зародилась столь сильная злоба на своего собрата.
— Да, — согласился Аллейн. — Стремление убивать спит внутри многих людей, но когда оно реализуется, это нас шокирует и изумляет. Я часто замечал это. Реакция на убийство почти всегда — это глубочайшее изумление.
— Для меня, — сказала Дина, — самым ужасным является гротескная сторона случившегося. Как будто кто-то жестоко пошутил.
— Значит, вы слышали, как это случилось?
— Я думаю, на двадцать миль кругом нет человека, который бы этого не слышал.
— Ясно, Роупер постарался. — Аллейн наконец раскурил трубку и, глядя поверх своих рук на собеседников, проговорил: — Пока я не забыл. Никто из вас не ставил ящик под одним из окон ратуши в пятницу вечером или субботу?
— Нет, — покачала головой Дина.
— Нет, — твердо произнес ректор.
— Ясно. Это не имеет значения.
— Возможно, мне не следовало бы спрашивать, — сказал ректор, — но есть ли у вас хоть какое-нибудь подозрение о том, кто…
— Никакого, — сказал Аллейн. — В данный момент никакого. До того как хоть что-то начнет вырисовываться, нужно прояснить очень многое. Например, что касается ключа от ратуши. Где он был в пятницу?
— На гвозде между пристройкой и основным зданием, — сказала Дина.
— Я думал, что так было только в субботу.
— Нет. Я оставила его там в пятницу специально для членов Молодежного общества, которые работали в ратуше во время обеда. Они расставляли мебель, подметали и так далее. Когда в два часа они ушли, то оставили ключ на гвозде.
— Но мисс Кампанула пыталась попасть туда примерно в половине третьего и не смогла.
— Я думаю, что мисс Кампанула не знала о ключе. Я договорилась с девушками и, кажется, упомянула об этом на генеральной репетиции на случай, если кто-то еще захочет туда зайти. Но я абсолютно уверена, что к тому моменту мисс Кампанула уже ушла. А раньше мы никогда там ключ не оставляли.
— Вы заходили в ратушу в пятницу?
— Да, — сказала Дина. — Я ходила туда во время обеда посмотреть, как идет подготовка зала. Я ушла раньше, чем они закончили, и вернулась сюда.
— А затем вы пошли по Топ-лейн к Пен-Куко?
— Да, — удивленно произнесла Дина, и в ее глазах возникло такое же настороженное выражение, какое Аллейн уже видел у Генри.
— Когда примерно в два часа вы уходили из ратуши, там был Джорджи Биггинс?
— И делал жизнь невыносимой с помощью своего ужасного водяного пистолета. Ты знаешь, папа, это очень непослушный ребенок. В нем сидит дьявол. Тебе следует попробовать изгнать его.
— А потом вы ничего не слышали про Джорджи? — осторожно поинтересовался Аллейн. — От Роупера, например.
— А что я должна была услышать?
Аллейн рассказал им и в конце добавил:
— Я хочу, чтобы о его вовлеченности в эту историю было известно как можно меньше. Думаю, нет нужды сомневаться в том, что Джорджи со своей «Игрушкой для бездельников» и водяным пистолетом не мог отлить пулю, которую убийца использовал для выстрела. Нельзя возлагать на плечи маленького мальчика такую ответственность, каким бы плохим он ни был. Боюсь, что это все равно рано или поздно станет всем известно, но мы должны сделать все возможное, чтобы по деревне не пошли слухи.
— Конечно, — сказал ректор. — В то же время он понимал, что совершает нечто нехорошее. Ужасные последствия…
— Они несоизмеримо ужасны, вам не кажется?
— Да, это так. Я согласна с вами, — сказала Дина.
Аллейн, видя по глазам ректора, что он готов прочитать целую проповедь, поспешил перейти к следующему пункту.
— Вы видите, — продолжал он, — что замена водяного пистолета на кольт должна была произойти после двух часов в пятницу, так как в это время Джорджи еще размахивал своей игрушкой. Потом он задержался в ратуше и оснастил своим пистолетом рояль. Он подтвердил это. Шофер мисс Кампанула, по ее просьбе, посмотрел в открытое окно в два тридцать и увидел рояль с поднятой крышкой. Его рассказ наводит нас на мысль, что в это время кто-то прятался в здании. Джорджи с большой неохотой рассказал мне все это, и признаюсь, его воспоминания о мисс Кампанула, ломившейся в дверь и требовавшей впустить ее, похожи на ночной кошмар. Хотя я не претендую на то, что хорошо понимаю детскую психологию.
— Закон, — произнесла Дина, — в лице его представителей оказывается на удивление милосердным.
Аллейн не обратил внимания на ее слова.
— Итак, все, что нам известно, позволяет считать время два часа тридцать минут в пятницу точкой отсчета. Вы, мисс Коупленд, пошли вверх по Топ-лейн и случайно столкнулись с господином Генри Джернигэмом.
— Что? — воскликнул ректор. — Дина!
— Все нормально, — сказала Дина высоким голосом. — Это было случайно, папа. Я действительно встретила Генри, и мы действительно вели себя так, как ты мог бы предполагать. Но срок нашего отчуждения тогда почти закончился. Это я виновата. Я не смогла устоять.
— Мне кажется, через некоторое время туда пришла мисс Прентайс, — сказал Аллейн.
— Она вам об этом рассказала?
— Мне рассказал господин Генри Джернигэм, и мисс Прентайс подтвердила это. Мисс Коупленд, вы не расскажете мне, что произошло во время этого тройного столкновения?
— Раз они вам не рассказали, — ответила Дина, — я тоже ничего не скажу.
Глава 17Исповедь священника
1
— Вы не расскажете? — мягко спросил Аллейн. — Жаль. Тогда нам придется…