ставляющих, когда кто-то подкидывает адресок, будучи сам уже замаран, отчего никогда не даст признательных показаний, кто-то обсуждает безобразное поведение «домашнего питомца» и предлагает способы его «лечения», кто-то отсматривает подходы и прописывает операцию, кто-то монтирует учебные «картинки», а кто-то воплощает сценарий в жизнь. И связать эти разрозненные факты, получить показания от десятков никак не связанных друг с другом исполнителей очень затруднительно, вернее, практически невозможно. И даже если выцепить пару звеньев, то остальные всё равно не вытянешь, отчего любое следствие рассыплется в прах. Нет их, фата-моргана они!
Не помогут здесь прокуратуры, Интерпол и прочие «органы», здесь можно только самому… И, значит, надо поторговаться, потому что именно этого от него ждут.
– Интересное предложение. Но, более перспективным мне кажется сотрудничество.
– Какое именно?
– В вашей природоохранной деятельности. Я имею в виду утилизацию опасных животных.
– Да, какой-то из наших филиалов занимается чем-то подобным, проводит работу с домашними питомцами. И, может быть, если найдется подходящая вакансия…
– Только меня не интересует должность диспетчера на телефоне или коммивояжера.
– Я догадываюсь, что вы претендуете на более серьезные позиции, которые, вполне вероятно, заслуживаете. Как писатель. Я даже готов обсудить с вами подобные возможности. Но вначале хотел бы понять, откуда вы черпали информацию для вашего фантастического романа?
– Вначале – подробности. Согласитесь, мы, писатели, менее защищены, чем издатели, которые всегда норовят обмануть авторов, недодав гонорар или уменьшив тираж. До одного экземпляра.
– Я понимаю ваши опасения. Но вы имеете дело с серьезной фирмой.
– Как будет выглядеть моя работа?
– Очень просто, мы дадим вам адреса, по которым будут приходить все необходимые распоряжения.
Опять за рыбу деньги!
– А мое непосредственное начальство, коллеги, бухгалтерия?
– У нас чуть иные организационные подходы, как нам кажется, более прогрессивные – мы предпочитаем работать дистанционно, снижая расходную часть, чтобы уменьшить конечную цену продукта. Все эти офисы, мебель, охрана, сигнализация, бумага и ручки, наконец, стоят недешево. А учитывая наши многочисленные филиалы… Мы отказались от подобной затратной практики, что позволило нам предложить потребителю устраивающие его цены. Что поделать, конкуренция.
– А исполнители?
– Исполнителей вы будете подбирать сами, по предложенной нами схеме. Как видите, бюрократия сведена к минимуму: вы принимаете от наших диспетчеров заказ, организуете его исполнение и получаете деньги за выполненную работу.
– И всё?
– А что вам еще нужно? У вас будет нормальная, хорошо оплачиваемая работа! При этом в политику распределения денег среди исполнителей мы не полезем, так как это будут ваши работники и сколько кому получать – решать вам. Полная свобода действий, при устойчивом потоке заказов – о таком бизнесе только мечтать можно!
– А риски?
– Риски – ваши.
Здрасьте-приехали! То есть его посадят на очередной филиал, который он сам под себя организует, при этом не имея никаких контактов с вышестоящим руководством. И придется ему в этой «передовой» схеме мочить десятками «домашних питомцев», в соответствии с поступающими свыше обезличенными заказами. И хрен на кого стрелки переведешь, коли попадешься! Опять облом, потому что сотрудничества, в таком варианте, не получится! Ничего не получится. Не уцепить их, как тот обмылок в бане! И, значит, остается… Потому что он все-таки добрался, дополз, дотянулся и другого шанса просто не будет.
– Ну что ж, тут надо подумать. Решение, как я понимаю, принять надо здесь и сейчас?
– Конечно. Тут либо работа в фирме, либо покупка авторских прав на роман. На ваше усмотрение. Такого перспективного автора нам бы выпускать не хотелось.
– Вы хотели сказать «упускать»?
– Нет, именно «выпускать». Надо договариваться так или иначе.
– Тогда еще один вопрос. Очень важный.
Податься вперед, наклониться, словно желая что-то на ушко шепнуть и… И быстро и резко припечатать собеседника к спинке кресла и пережать ему пальцем сонную артерию.
– Что вы себе!..
Закатил глазки, обмяк, осел… Быстро обстукать, обшарить его карманы. Оружия, конечно, нет, но есть телефон, авторучка, ключи. Хорошие ключи, «французские», блестящие, с фигурной зазубренной кромкой. Придвинуть, приблизить их к чужому глазу. Ну, давай, давай, приходи в себя.
Вздохнул, открыл глаза, увидел…
– Вы что, с ума…
– Тихо, не шуми, а то без глазика останешься.
Поиграть ключиком, который поблескивает перед самым зрачком, отчего страшно. Ну, конечно, страшно, когда тебе в глаз что-то твердое и острое тычут. А сейчас еще страшнее станет: тронуть, чиркнуть по глазному яблоку острием. Не сильно, но неожиданно и больно. Вот так! А ты думал я шучу? Нет, я вообще без юмора, и даже анекдотов не понимаю, уж таким уродился. И еще я садист: лягушек через соломинку надувал, слонов до смерти щекотал, мышкам глаза выковыривал, как тебе сейчас.
Улыбнуться радостно. Потому что улыбку он сейчас не ожидает. Что угодно, только не улыбка. Это впечатляет!
– Глаза у тебя красивые. Если их смолой залить и перстень сделать. Я его тебе подарю… Или – два! Правда, вряд ли ты работу сможешь оценить.
– Вы что! Да вы…
– А вы? Домашних питомцев утилизируете против их воли. И моего питомца. А я за него! Любил его сильно! Его я вам никогда не прощу!
– Я не понимаю…
– Тебе не надо ничего понимать, тебе надо рассказывать. А до того позвонить и сказать, чтобы нас никто не тревожил – разговор у нас намечается длинный и интимный, где третий лишний. Потому как я не любитель извращений, в особенности групповух с толпой вооруженных мужиков. Держи телефон. Вот так… А теперь скажи мил человек, с чего это ты надумал утилизацией «зверья» заниматься? Или надоумил кто?
– Это не я.
– Верю. Хотя… не верю. Но если не ты, то кто?
– Не знаю.
– За это тебе минус – один глаз!
Чикнуть ключом по брови. До крови. Чтобы закапало и потекло красненьким. По зрачку. И по щеке… Я же предупреждал, что садист!
– Я не обманываю, я честно говорю!
– Ну да, а я верю. Ты ведь маленький человечек, курьер, который мне предлагал гонорар в размере двух миллионов долларов. А старший курьер предложил бы пять? Богатая фирма.
– Деньги я могу дать. Я больше смогу дать, если мы договоримся. Очень много.
– А говорил: курьер. Конечно, договоримся, если… разговоримся. Я ведь любопытный, а книга еще не закончена, в ней пары глав не хватает. Мы ее теперь вместе допишем, а потом торговаться начнем. Могу, если захочешь, взять в соавторы и гонорар пополам. Не желаешь?
– Я действительно ничего не знаю. Меня наняли.
– Кто?
– Не знаю…
Да они что, сговорились тут все?!
– Как ты можешь не знать, когда ты хозяин?
– Я не хозяин, то есть хозяин, но не в полной мере, я лишь совладелец, держатель части пакета акций.
– А остальные… акционеры. Кто они?
– Я их не видел.
– А как же собрание акционеров, распределение прибылей, дивиденды?
– Никак. Я получаю деньги от оборота, с территорий, которые курирую.
– Европа? Ну, говори! Или глаз – в перстень, перстень тебе на пальчик, а пальчик – топором и в… Найдем куда! Отвечай!
И по второй брови ключиком, чтобы с его помощью рот, который на замке, открыть. И кровь, и губам солоно! И жуть как страшно. Как пленному немцу на нейтралке, среди узкоглазых калмыков с ППШ и кинжалами.
– Да, страны Южного региона.
– То есть ты знаешь средних командиров, исполнителей и можешь назвать их имена, клички и явки?
– Нет. Я знаю, как с ними связаться, но никогда их не видел.
– А заказы?
– Поступают сверху. Я отвечаю за территорию, а не за людей. Мне передают задание, сценарий и направляют исполнителей. При этом я контактирую только с командиром.
– Виртуально?
– Да.
– А подготовка: шпики, которые местность сканируют, подходы отсматривают, информацию по «питомцам» добывают, следят за ними?
– Не знаю про таких. Мне передают готовый сценарий действий…
Час от часу не легче! То есть подготовка материала для «компьютерных игр» не входит в его компетенцию? Врет?
– Люди в группах друг с другом не знакомы и друг друга не видели, работая в масках? Так?
– Не знаю. Я с ними не встречался.
– В чем тогда твоя функция?
– Курировать регион: знать местные условия, методы работы спецслужб и органов правопорядка, налаживать легальные контакты, координировать действия групп, обеспечивать инфраструктуру – жилье, питание, транспорт, эвакуацию.
– Лично?
– Нет, через нанятых людей.
– Втёмную?
– Да.
– А если провал?
– Тогда работа со следственными органами, свидетелями, журналистами.
– Сбивать со следа?
Кивок.
– Через дружбу?
– И еще деньги и услуги. У нас есть возможности… хорошо проплаченные.
– Опять не ты?
– Не я. Те, кто оказывает нам посредническую помощь, не знают, кому и для чего помогают. Но имеют с этого свои дивиденды.
– Наблюдатели, которые отслеживают операцию, корректируют исполнителей, подчищают хвосты?
– Не слышал про таких. Я работаю только с командирами.
– Деньги?
– Я не занимаюсь проводками.
– А если добровольное признание? Если командир или вся группа решат сдаться полиции?
– Это не моя компетенция…
Ну-ка, ну-ка, чего-то он не договаривает.
– А чья? Отвечать, быстро и только правду. Как на Библии! Иначе придется применить детектор лжи!
Удивился. Тогда надо пояснить принцип своей работы. В общих чертах.
– За каждый неправильный ответ буду отрубать по одному пальцу. В запасе у тебя будет двадцать неверных ответов. Ну, а потом… Потом буду рубить другие твои части тела. Итак, правда и только правда!
– Я точно не знаю. Но однажды, когда возникла такая проблема, ее разрешили. Кто и как – не представляю. Но исполнители… они умерли в изоляторе в результате массового отравления.