— А сюда ты давно вернулась?
— Две недели назад. — Усмехнулась собеседница. — Как говорится, с корабля на бал попала. Прямо на вокзале привязался ко мне какой-то паразит. Сутенер местный, он опытным глазом меня сразу среди толпы приезжих вычислил. Я сначала послала его куда подальше, но он решил меня проучить и все таки привлечь к бизнесу, как он выразился… Даже в больнице не хотел в покое оставить, гад. Правда, Денис Алексеевич поговорил с ним по мужски… Наверное, отстанет теперь от меня этот паразит… Как считаешь?
— Не знаю. — Искренне ответила я. — Думаю, должен. Он же увидел, что у тебя есть кто то, кто готов тебя защитить и поддержать…А домой не собираешься возвращаться?
— Нет. Понимаешь, сейчас мне не очень стыдно. Это как будто не я. Ходит бомжиха, бутылки собирает в тряпье одетая. Дома меня никто не ждет, возвращаться некуда, в общем то. Там осталась Сашенька Сосновская, тихая скромная девочка. Все меня помнят красивой и молодой. Так зачем их и себя расстраивать? Узнать хочется, как они, как дочка. Олег женился, наверное. Он знаешь, муж какой хороший, за него любая пойдет. Как думаешь, могли нас развести, не поставив меня в известность?
— Я точно не знаю, могли, наверное…
— Значит развели. — С уверенностью сказала Саша.
— Хочешь, я съезжу к твоим и все узнаю. — Вдруг неожиданно для самой себя предложила я. — Когда все кончится…
Правда? Только ты ничего им про меня не рассказывай. — Торопливо заговорила девушка. — Скажи, жива, здорова, все у нее нормально… Хорошо?
— Хорошо. — Кивнула я. — Только я не уверена, что это правильно. Я думаю, тебе обязательно нужно налаживать свою жизнь… Тебе ведь всего то тридцать два… Ты спрашивала, сколько я заплачу тебе, если ты поможешь мне разыграть смерть Дианы? Так вот, я решила купить тебе квартиру. Документы выправим, на работу устроишься, тогда ты сможешь снова появиться перед глазами своих родных, и за дочкой не только из-за угла наблюдать…
— Правда? — Прошептала Саша. Даже в темноте было заметно, как на ее глазах заблестели слезы…
— А если не хочешь здесь оставаться, я могу забрать тебя с собой…
— Куда? — Удивилась женщина.
— Во Францию. Когда вся эта история с Дианой закончится, и она поправится, я должна буду вернуться, у меня там огромное поместье под Парижем, ты сможешь там жить, по хозяйству мне поможешь…
— Здорово. — Мечтательно протянула Саша. — О Париже я никогда даже и не мечтала… Но мне хочется здесь остаться… Ты бы смогла от своего ребенка далеко уехать? — Я отрицательно покачала головой. Я хорошо понимала чувства Саши, как бы не сложилась ее судьба, она всегда останется матерью…
ГЛАВА 17
Утром все прошло гладко. Около семи я подняла шум на всю больницу, обвиняя докторов в том, что они не смогли спасти жизнь моей лучшей подруги, Саша старательно изображала в кровати усопшую, все желающие могли убедиться в смерти Дианы через открытые двери палаты. Хмурый Денис, то и дело появлялся у кровати с тревогой посматривая то на меня, то на тщательно загримированное синюшное лицо Александры. Спектакль получил новое продолжение в девять, с прибытием Юли. Она рыдая повалилась на грудь начинающей уставать от неподвижного лежания «Дианы» . Сиделка, предупрежденная, что в ее услугах больше не нуждаются, в больнице не появлялась, охранников Петя тоже отпустил. К двенадцати первый акт нашей драмы завершился прибытием в больницу двух парней из Петиного агентства, изображающих работников бюро ритуальных услуг. Они осторожно загрузили, крайне не довольную этим, Сашу в шикарный гроб, закрыли крышкой и отвезли на квартиру Дианы. Нам с Юлей после этого в больнице тоже делать было абсолютно нечего, и мы неторопливо направились к припаркованной у приемного покоя машине. Щелкнув сигнализацией, Юля недовольно проворчала.
— Ну, что за люди… Оставила машину всего то на пару часов, а в нее уже кто то залез. Слышишь, как сигналка попискивает? Кто за чем в больницу, видать, ходит…
Распахнув дверку, я вначале застыла от удивления, а потом разрыдалась. На заднем сиденье, свернувшись калачиком и прижав кулачки к зареванной физиономии, спал Павлик. Я схватила его на руки и прижала худенькое тельце к груди. Он проснулся и обхватил руками мою шею.
— Я плакал-плакал. — Шмыгнув носом, сказал он. — А, ты все не шла. И машинка тоже со мной плакала. Знаешь, как громко, мне даже страшно стало немножко… Мам, а ты ругаться не будешь, что я куртку снял? — Озабоченно посмотрел на меня сын. — Ты же сама говорила, потеть вредно… — Я только и смогла покачать головой, слова шершавым колючим комом застряли у меня где то в области горла. — Ну, ты не плачь мам. — Испугался Павлик. — Если хочешь, я могу ее обратно надеть. — Он потянулся за зеленой курточкой, которая валялась на полу у сиденья.
Ситуацию спасла Юля. Она аккуратно забрала у меня из рук ребенка и посадила его на переднее сиденье.
— Конечно, мама не сердится, малыш. А плачет она потому, что у нее зубик болит… Понимаешь?
— Нет. — Серьезно ответил Павлик. — У меня зубик никогда не болел. Только коленка, и один раз горло … Но я не плакал. — Гордо закончил он.
— Ты же мужчина. — Улыбнулась Юля. — А женщинам иногда разрешается чуточку всплакнуть.
Пока подруга отвлекала сына, я смогла оправиться от неожиданности и прийти в себя. Снова взяв на руки Павлика, я расцеловала его чумазое личико и спросила.
— Сынок, ты хорошо спал? Тебя чем вечером покормили? — Осторожно спросила я.
— Тетя давала мне манную кашу. — Обиженно надул губы Павлик. — Я ей говорил, что никогда ее не ем, а она заставила… Мам, я пить хочу. Я просил утром у тети, а она не дала, сказала, что я писать захочу… А Даша не потеряла моего мишку? Он у нее остался, когда тетя меня повезла кататься на машине.
— А где вы оставили Дашу? — Спросила Юля, с тревогой посмотрев на меня.
—
— Мне тетя сказала, что Даше нужно поговорить с кем то в подъезде, а я пока в машине посидел… А потом мы кататься поехали… Она сказала, что Даша разрешила… Мам, — захныкал Павлик, — я пить хочу.
— Потерпи еще немножко, сынок, сейчас мы приедем домой, и я дам тебе кефир…
— Я пепси хочу. А кефир я не люблю.
— Будет тебе пепси. — Пообещала я. Юля торопливо завела машину, и мы помчались в сторону ее дома…
— … — Значит, все таки женщина. — Задумчиво сказал Петя, выслушав наш сбивчивый рассказ. — Значит, возможно, Патрисия …Я честно говоря уже практически исключил ее из числа подозреваемых. Уж слишком явно все указывает на нее… Ты уже сообщила милиции, что ребенок нашелся?
— Юля позвонила следователю, который ведет дело о самоубийстве Даши. — Кивнула я.
Увидев усмешку, помимо воли появившуюся на моих губах при этих словах, Ивакин по привычке бросился на защиту своих бывших коллег.
— Еще не установлено точно, что это было, убийство или самоубийство. Милиция обязана рассмотреть все возможные версии. Строго говоря, нет никаких явных признаков того, что Дарья выбросилась из окна не сама…
— Но это же очевидно. — Пожала плечами я.
— Тебе очевидно. — Ответил Ивакин. — Потому что ты знаешь сопутствующие обстоятельства. Но ты же запретила нам посвящать в них милицию.
— Я не хотела, чтобы кто-то вмешивался в поиски моего сына. — Хмуро отозвалась я. — Помочь все равно милиция вряд ли смогла бы, а вот помешать, запросто. Но они же сами должны понимать, что для такого поступка у вашей домработницы не было никаких оснований…
— Почему? — Удивился Петя. — Например, ее могло потрясти то, что она потеряла доверенного ей ребенка…
— Ерунда какая… Хотя бог с ними, пусть думают, что хотят. Убийцу мы и без их помощи найдем… Ты как считаешь, справимся?
— Теперь я уж и сам не знаю, что думать… Я уже почти составил для себя представление об этом деле, но слова Павлика ставят меня в тупик… Он мне рассказал, что тетя была не молодая, высокая, даже выше меня. У нее длинные белые волосы, собранные в хвост. В общем точно не Патриссия…
— Естественно. Ее он бы узнал сразу.
— Ребенка обмануть не трудно. Она могла загримироваться. Длинный белый парик сейчас можно купить где угодно. Помнишь, в больнице Александра тоже сомневалась, не ряженый ли с ней говорит…
— А рост? А возраст? — Продолжала настаивать я.
— Не забывай, сколько лет Павлику. — Устало вздохнул Ивакин. — Нельзя воспринимать его слова настолько буквально, а тем более строить на них расследование. Он был возбужден, напуган… Да и потом рост, возраст, это такие приметы, которые сложно определить на взгляд даже взрослому. Так что не стоит на этом пока зацикливаться… Может, теперь, когда твой сынишка вернулся к тебе, стоит посвятить милицию в подоплеку этого дела?
— А они, Петь, в принципе и так все знают. Ведь Диана к ним обращалась до того, как прийти к тебе, только они слушать не захотели, и насчет убийства Миши им все известно, только и тут я особого энтузиазма в расследовании не заметила… Нет, не стоит их вмешивать в наш спектакль. Своими силами обойдемся. Я, наконец то, смогла дозвониться до свекрови, когда Павлик проснется, я отвезу его к Елене Игнатьевне, она уже вещи собирать начала.
— Ты все-таки хочешь отправить их во Францию?
— Я не смогу быть спокойна, пока мой сын будет здесь. Я уже связалась с Александрой Ивановной и велела нанять людей из охранного агентства, чтобы они присматривали за домом, пока вся эта свистопляска не закончится. Я успокоюсь и смогу думать о чем-то другом только, когда они приземлятся в аэропорту Парижа.
— Когда они вылетают? — Спросил Петя.
— Сегодня вечером… Завтра я займусь кладбищем и поминками…
— От одних слов мурашки по коже бегут… — поежился Ивакин. — А ты так спокойно об этом говоришь…
— Я уже столько раз занималась подобными проблемами на полном серьезе, если ты помнишь, я похоронила двух мужей, обоих родителей, бабушку… Мне не привыкать. И потом, меня поддерживает то, что все это не просто так, я надеюсь, что этот наш совсем не радостный спектакль в результате выведет нас прямо на преступников. А ради этого я не только на кладбище съездить готова.