После того случая моя подруга очень изменилась, она стала немного странной, озлобленной, бредила мировыми революциями. Социализм, СССР, Че Гевара, Маркс, Энгельс – она говорила об этом постоянно. Селин вступила в коммунистическую партию, участвовала в разных не всегда санкционированных акциях протеста. Ее чуть не исключили из университета. Наконец она поняла, что не сможет совершить социалистическую революцию во Франции, и тогда она твердо решила разбогатеть. «Больше никто никогда не будет меня оскорблять. Я докажу этому скоту Марселю, что я не бедная девочка над которой можно издеваться. Ведь у меня есть мозги, не зря я поступила в Сорбонну. Я не глупее людей, которые смогли заработать большие деньги. Я хочу развивать свое дело на благо общества, а не просто набивать свой карман». Мне не хотелось говорить ей, что пробиться в мир большого бизнеса для девочки из рабочего квартала все равно, что долететь до Марса. Она очень верила в себя. Мы были близкими подругами, меня бросил мой первый парень, и я все время тосковала по нему. Как ни странно, у нас были похожие взгляды на любовь, на жизнь. Мы вместе ходили на танцы, по музеям и в кино, вместе учили лекции и обе очень хотели что-то из себя представлять. Мне не хотелось быть тенью моих богатых родителей, которые пытались вести меня по жизни. Я мечтала доказать всему миру, что сама способна на многое. И сразу после окончания экономического факультета мы купили наш первый отель. Мои родители тайком помогли мне с кредитом на огромную сумму, просто так нам бы его ни за что не дали. Но я узнала об этом не сразу и никогда не рассказывала Селин, я хотела, чтобы она чувствовала себя стопроцентной победительницей.
Наши дела постепенно пошли в гору. Селин обладала бешеной энергией до сегодняшнего дня, – голос Шанталь дрогнул, – она лично мотивировала каждого сотрудника, начиная с бухгалтера и заканчивая горничной, люди любили ее. Она всех заражала своим энтузиазмом. Мы стали зарабатывать большие деньги, и через пятнадцать лет у нас была сеть отелей по всему миру. У Селин еще была юридическая фирма и компания по производству развивающих игрушек для детей. Она очень любила малышей, но своих у нее не было. У моей подруги не складывались отношения с противоположным полом, после того первого неудачного опыта она стала холодной как лед. Ей нужно было большое количество алкоголя, чтобы расслабиться и отдаться возлюбленному. Она так и не вышла замуж, мужчины не могли долго быть с ней, ее мучили приступы плохого настроения, и только работа спасала ее. Приходя в главный офис компании, она всегда улыбалась, светилась жизнью и энергией.
– Но она сказала Герарду, что он похож на ее погибшего мужа.
– Ах, этот мальчик, – вздохнула Шанталь, – она придумала для него эту историю. Это смешно, но Селин увидела в нем какой-то внутренний надлом, доброе начало, большой потенциал. Он понравился ей, что в этом плохого? Она плакала, когда Герард оскорбил ее, Селин не умела общаться с молодыми людьми, которые не работали под ее руководством.
– Кому она оставила свой капитал?
– Своему племяннику Кристоферу. Она любила его как сына и очень переживала, когда он впутался в какую-то нехорошую историю с замужней женщиной.
– Как вы думаете, он мог убить Селин?
– Ничего не могу сказать, я очень плохо его знала.
– Как вы думаете, она могла совершить самоубийство? – невозмутимо спросил Адольфо.
– Нет, что вы, моя подруга очень любила жизнь по-своему. Она была влюблена в свою работу. Я за последнее время устала и хотела пожить в свое удовольствие, но Селин не сходила с дистанции, весь бизнес держался на ней.
– Вы слышали об ее разногласиях с Паскалем?
– Да, она предлагала ему выгодную сделку, чтобы его маленькая, разваливающаяся фирма вошла в состав крупной компании. Он ставил сиюминутные амбиции выше конечного результата.
– Как вы думаете, он способен на убийство?
– Да, наверно, мы все способны на преступление при определенных обстоятельствах. В душе каждого человека удивительным образом уживаются вместе Господь и сатана.
– А вы когда-нибудь убивали?
– Да. Это не относится к данному делу, – спокойно сказала Шанталь.
– И все же поделитесь.
– Мы убили Марселя, когда Селин разбогатела, мы наняли наемного убийцу, который перед смертью передал насильнику привет от нее. Это было громкое дело, подозревали его делового партнера, нас к ответственности не привлекли. Марселю тогда было уже около семидесяти лет. Селин плакала и говорила, что лучше было бы его простить, но она так и не смогла. Она вспоминала каждый день, как он издевался над ней, а после убийства она представляла его с простреленной головой. Не знаю, было ли ей от этого легче.
Допрос был окончен.
– Мне кажется, расследование зашло в тупик, – сказала я, когда Шанталь вышла, – у нас много подозреваемых, дело какое-то мутное. Нам всем придется остаться в этом особняке?
– До завершения расследования – да, – мрачно сказал Адольфо тоном, не терпящим возражений. – Синьора, идите, отдыхайте, сегодняшний день был утомительным. Я думаю, вам не следует больше присутствовать на допросах.
– Но ведь у нас с вами была договоренность.
– Только на один день.
Я тяжело вздохнула:
– Вам жаль эту старушку?
– Когда-то мне было жаль всех жертв, убитых, застреленных, изнасилованных, расчлененных, я даже плакал над фотографиями трупов, когда никто не видел. Но потом я стал относиться к этому как к рутине, не более того. Я очень хочу хорошо делать свою работу, чтобы продвинуться по карьерной лестнице, такая же мотивация может быть у какого-нибудь наркодилера. Лариса, вы хотели бы встретиться со мной, когда закончится процесс? Во время расследования это запрещено, – неожиданно спросил Адольфо и посмотрел на меня. В его глазах были страх, нежность и надежда.
– Я пока не знаю. Адольфо, сколько вам лет?
– Тридцать два, я не женат и у меня есть небольшой домик на берегу моря, – его взгляд снова стал спокойным. Он говорил тем же бесстрастным тоном, каким вел допрос.
– Хорошо, подумаем об этом, когда найдем убийцу. Несколько слов о себе: я не замужем, страдаю бесплодием и депрессией, недавно бандиты разбили мне коленную чашечку, за последнее время стала много пить. Мое хобби – путешествия. Боюсь, у нас не слишком много общего.
– Ну что вы, Лариса, противоположности притягиваются, мы ищем в другом человеке того, чего нет в нас самих. Мне кажется, вы так печальны от того, что не можете понять, почему мир так жесток, но это так же нелепо, как расстраиваться из-за того, что за днем приходит ночь, подумайте об этом.
– Почему вы не допрашивали Антуана?
– Допрошу чуть позже, идите отдыхать.
Я подумала, что, возможно, Адольфо ревнует меня к обаятельному гиду. Странно, что я, совершенно разбитая жизнью, в буквальном и переносном смысле, дамочка чуть за тридцать, еще могу кому-то нравиться.
Этот кошмарный день пролетел быстро, и скоро должна была наступить жаркая сицилийская ночь. Охранники принесли нам скромный ужин – несколько видов пиццы на выбор. У Герарда совсем не было аппетита, он не притронулся к трапезе и сидел с видом медитирующего тибетского монаха. Давид и Бернар ели с аппетитом. Кристофер с гипертоническим кризом не вставал с постели, рядом с ним дежурил врач. Анни пила неумеренное количество алкоголя. Шанталь нервно набирал что-то на своем тачпаде и прихлебывал крепчайший кофе. У Стефани начался острый психоз, и ее увезли в больницу под охраной полицейского. Я без особого удовольствия съела маленький кусочек пиццы «Маргарита», однако отметила про себя, что в Италии ее готовят лучше, чем в России.
После ужина все разошлись по своим комнатам. Я выпила стакан вина, спать не хотелось совершенно. Я подошла к окну, особняк был расположен на обрыве, и за пальмами и эвкалиптами виднелось бескрайнее море и огни маяков – настолько далеко, что кружилась голова. Я представила себе, что совершила преступление и пытаюсь бежать из захваченного полицией замка. Мне остается только пытаться спастись вплавь, и я гребу, гребу, пока хватает энергии. Силы уже на исходе, леденящий холод проникает во все клеточки моего тела, вся жизнь проносится перед глазами. Скоро я почувствую раздирающую боль в груди, вода заполнит легкие. И когда я последний раз поднимусь над поверхностью, то увижу далекие, манящие, спасительные огни, которые еще совсем недавно казались такими близкими. Все-таки хорошо, что я пока жива, могу выпить вина и лечь в теплую постель. Вот оно, простое человеческое счастье.
Я легла, мне не спалось, я представляла себе мертвую итальянскую девушку, которая разбилась об острые камни под обрывом. Наверно, она пережила нечеловеческий ужас и адскую боль. Куда потом отправилась ее душа? Погрузилась в нирвану, или улетела в рай, или просто к клеткам мозга за минуту перестал поступать кислород, и сознание исчезло? Все герои драмы в особняке мафиози устроили в моей голове карнавал призраков. Почти у всех из них в жизни было столько несчастий. Можно забыть, можно смириться, можно простить, но все равно остается грусть. И что делать с этой грустью? Почему она не может раствориться в океане или улететь в бескрайнее синее небо? Может быть, когда-нибудь она все же покинет нас и останется только детская, безудержная радость бытия, но это будет уже в какой-то другой жизни. Наконец я погрузилась в тяжелый сон.
С утра после завтрака я увидела Герарда, который заходил в кабинет Адольфо, у парня был обреченный вид приговоренного к смертной казни. Я зашла следом за ним. Следователь знаком разрешил мне остаться.
– Это я столкнул ту девушку, – признался Герард дрожащим голосом.
– Зачем вы это сделали?
– Я ревновал ее к Давиду.
– Как вы ее столкнули? – доброжелательно спросил Адольфо.
– Просто подошел и столкнул.
– И она не сопротивлялась?
– Нет, я сделал это неожиданно.
– А какова была реакция Давида? – тем же добрым голосом задал вопрос следователь.
– Он удивился.