Все это только усилило ее желание к нему.
Только мысли о Мейсоне, о свадьбе, которая почти совершилась, и собственный страх разбитого сердца остановили ее от действий.
Интенсивность чувства Харстгрова переполняла. Сражаться с ним было похоже на попытку удержаться на плаву на спасательном плоту посреди шторма. Если он поцелует ее еще раз… Фелиция не питала иллюзий — ее желание противостоять ему рухнет.
— Он произнес несколько фраз, как клятву, а затем заставил меня сказать это в ответ.
Она раскрыла кулак и показала клочок бумаги в руке.
Брэм положил тот на темный деревянный стол перед ними и выругался.
— Тогда это должно быть все. Полагаю, мне не стоит удивляться, что у тебя нет магической подписи.
Он быстро объяснил ей это понятие, она нахмурилась.
— Значит ли это, что спаривание не состоялось?
- Обычно это невозможно. Если слова произнесены, дело сделано, но ты… отличаешься.
Он вздохнул.
— Почувствовала ли ты что-нибудь после того, как был произнесен Зов?
Кроме безумного желания предложить ему все, чем она была, быть его телом и сердцем? Это были пугающие, головокружительные моменты. Он был так близко, его рот был прямо над ее, взгляд был таким глубоким, как будто он хотел ее душу. И Фелиция хотела отдать ему все и даже больше. Она боялась, что это не было волшебством, просто желание, чтобы он заявил о себе, как это было с момента их встречи.
— Я так не думаю, — отгородилась она.
— Он поцеловал тебя после этого? Уложил в постель?
Фелиция отступила.
— Я понимаю, что ты любопытный ублюдок, но это не твое дело.
Он стиснул зубы.
— Вы сказали слова, и теперь он отсутствует, возможно, находясь на публике, где другие могут увидеть его подпись. Он должен выглядеть так, как будто он полностью связан и без каких-либо остаточных следов твоего отпечатка. Если одни только слова этого не сделали, нам нужно исправить ситуацию.
Как? Брэм думал, что сможет приказать ей переспать с братом ее жениха?
Стрела жара пронзила ее при мысли о том, что Харстгров сдирает с нее одежду, ласкает кожу, требует губы с натиском плотской потребности, которую она видела в его глазах. И ее прикосновения к каждому дюйму его твердого мужского тела взамен.
Фелиция прочистила горло, но это не помогло рассеять жар, клубящийся в ее теле.
— Он хотя бы пытался соблазнить тебя?
Фелиция ни за что не скажет Брэму, что она отвергла Харстгрова сразу после того, как они обменялись клятвами. Последнее, что ей было нужно от волшебника, — это обвинение.
— Не приставай к ней, — отчитала его Оливия, когда вошла в комнату. — Возможно, у меня нет магической способности читать мысли, по крайней мере, еще нет, но мне не нужно знать, что ты заставляешь ее чувствовать себя некомфортно. Конечно, Герцог хотел соблазнить ее. Еще бы! Но ты ни черта не знаешь о том, как быть человеком. Она не может быть обещана одному брату, а затем соединена с другим без… переходного периода. Ей нужно время.
Она вздохнула.
— Ты видел Сабэль?
Фелиция моргнула, затем сдержала улыбку. Оливия определенно поставила Брэма на место. Даже он выглядел удивленным.
— Сабэль, скорее всего, с Айсом.
Он направил на Фелицию острый взгляд.
— И время — это единственное, чего у нас нет, если мы хотим сохранить всем жизнь.
— Я знаю об этом, — отрезала Фелиция. — Я сделала все, что ты просил.
— Перевод: отвали, — сообщила Оливия.
Фелиция нелегко заводила новых друзей. Доверять было трудно, и она всегда чувствовала себя по-другому, потому что она мало заботилась о покупках, наблюдая за мыльными операми, такими, как «Улица Коронации», или о походах из клуба в клуб. Она всегда была одиночкой. Но Оливия ей понравилась.
«Спасибо», — сказала она губами другой женщине.
Оливия подмигнула, затем повернулась к Брэму.
— Сабэль не с Айсом. Большинство воинов собрались обсудить детали спасения Тайнана. Что-нибудь слышно от Шока? Ты знаешь, где найти Матиаса, он заглотил наживку?
— Нет. Если воины снова соберутся, есть шанс, что Герцог присоединится к ним?
— Нет, и я не знаю, где он находится.
Другая женщина пожала плечами.
— Это не в моей области. Если вы все хотите горячую еду перед уходом, мне нужно на кухню.
Закончив на этом, Оливия выскользнула из комнаты.
— Дерзкая девчонка, — пробормотал Брэм. — Если бы ей не суждено было когда-нибудь стать могущественной ведьмой, я бы оттаскал ее за уши.
Нет, он не стал бы этого делать. Фелиция слышала нежность к женщине. Ворчание было просто признаком плохого настроения.
Брэм провел рукой по своим золотистым волосам.
— Куда, черт возьми, делся Герцог?
Значит, он вернулся к этой теме?
— Я же сказала тебе, что он ушел, не сказав ни слова, вскоре после того, как были произнесены слова.
Брэм перевел на нее любопытный синий взгляд.
— Это, блять, не имеет смысла. Если он пытался соблазнить тебя, что случилось?
Фелиция напряглась.
— Никто не говорил, что с ним потребуется спать. Как отметила Оливия, я все еще помолвлена с его братом.
Волшебник сжал руку на диване, но выглядело это так, как будто он предпочел бы сжать ее шею.
— Обещание дать обет кому-то не важнее, чем тот, который ты дала. Ты обещала, что с этого момента для тебя не будет другого, кроме Герцога.
— Временно! Не то чтобы я провела вечер, занимаясь сексом с Мейсоном. Я не нарушила клятву. Но будь я проклята, если ты заставишь меня проигнорировать обещание, которое я дала в пользу того, кого заставила судьба.
— Слушай сюда, девочка, — прорычал Брэм. — Тебе лучше…
— Оставь ее в покое.
Смертоносный приказ рассек комнату, и Фелиция подняла глаза. Харстгров.
При одном только взгляде на него ее грудь напряглась. Свежий снег припорошил лацканы его темного пальто и волосы. Ему нужно было побриться, но это как-то добавило ему привлекательности. Он буквально вибрировал от силы и выглядел усталым и раздраженным.
Брэм встал. Его взгляд проследил за Харстгровом, затем он взорвался.
— Где ты был?
Гнев за него затопил ее.
— Не кричи на него!
— Это, по крайней мере, половина твоей вины за отказ лечь в постель со своей парой. Не вмешивайся, если не готова помочь.
Смертельное спокойствие окутало Харстгрова.
— Ты будешь относиться к ней с уважением. Или я оторву тебе голову.
— Ты спарился, а потом ушел? Возможно, ты спросил кого-то, изменила ли клятва твою подпись, прежде чем вышел на улицу, где Матиас или любой из его головорезов могли увидеть тебя.
Харстгров сделал паузу.
— Изменила?
— Мало что изменилось.
Стиснув зубы, Харстгров выругался.
— Должно быть, это сработало. Я что-то почувствовал. Некую связь.
— Это едва различимо, — покраснел Брэм. — Ты должен был спросить у одного из нас, прежде чем уйти.
— После того, как я воззвал к Фелиции, и она ответила, я искал тебя и других, чтобы проверить мою подпись. Ты уединился со своей заменой. Все остальные, у кого есть пары, были с ними. Лукан ушел.
Он стянул пальто и затем бросил на нее осторожный взгляд.
— Я подумал, что будет лучше… разобраться с незаконченными делами, прежде чем идти за Тайнаном.
Он не врал, но Фелиция не одобряла его терминологию. Что он такого не сказал?
— Твоя подпись искажена, я не могу сказать об уровне энергии.
Выражение лица Харстгрова стало закрытым.
— Я в порядке.
Дыхание Фелиции замерло. Его энергетический уровень… достигается через секс. Он приобрел его до того, как похитил ее, или… Она не закончила свой вопрос. Но это не имело значения. Мысль о том, что он мог прикоснуться к кому-то еще сегодня, вонзила нож ей прямо в сердце.
Фелиция не могла скрыть свой вздох от предательства.
— У тебя был секс с другой женщиной?
— Нет.
Его сжатые кулаки и легкий едкий запах жалил намеком.
Он не собирался врать… но не говорил полной правды.
— Ты обратился к замене, — слова Брэма звучали раздраженно. — Черт побери! Нам нужно было убедиться, что это спаривание было прочным, и вместо этого ты отложил все из-за долбанной чувствительности Фелиции и нашел замену реальным вещам.
Фелиция почувствовала, как ее грудная клетка прогибается под давлением изнурительной боли. В магическом эквиваленте их брачной ночи он провел ту с другой женщиной? Ее способность дышать на долгие мгновения прекратилась, и она была ошеломлена.
Харстгров не значит для нее ничего. Но столкнувшись с этим, она поняла, что это не так.
Почему он так на нее повлиял? Человек, который пожертвовал своим положением в семье, запятнал имидж, дал ей магический эквивалент своего имени и согласился сражаться с самыми злыми врагами, чтобы защитить ее, значил для нее больше, чем она думала. Больше, чем было мудро.
— Как ты мог?
Слова слетели с ее губ. Шепот. Обвинение.
Упрекать его было несправедливо, и она это знала. Да, они спарились, или почти так, но ему нужна была энергия. Она отказалась предоставить ту, но заставила его пообещать не трогать ее. Фелиция знала, что она не должна быть шокирована тем, что он обратился к другой, но сила боли почти уничтожила ее. Она так сильно хотела его и не могла действовать, если не хотела предать Мейсона и рискнуть своим сердцем.
Ее чувства были нелогичны, она знала. Она не дала Харстгрову выбора. Какого черта она ожидала?
Харстгров уставился на Брэма.
— Теперь ты счастлив?
— А ты? — вернул Брэм. — Возьми ее. Теперь она принадлежит тебе. Тебе нужно…
— Ты ни черта не знаешь, — зарычал Харстгров. — Ты растоптал ее чувства, совершенно не задумываясь о том, насколько это может причинить ей боль.
— Нет, — голос Фелиции задрожал. — Это сделал ты, когда разделся с другой женщиной.
— Те, у кого есть связь с парой, не могут заниматься сексом ни с кем другим во время спаривания. У меня не было с ней полового акта.
Он пересек комнату и взял ее за плечи, сжимая, когда она попыталась отстраниться.