У него в кармане зазвонил мобильник. Герцог схватил его и, не задумываясь, телепортировался из пещеры для лучшего приема. Это подсказало ему, что Фелиция забрела в какой-то отдаленный угол и находилась далеко от него. Он старался не впадать в депрессию от этой мысли.
Из-за январского ветра, который трепал его волосы и одежду, он вздрогнул, извлекая телефон. Имя звонящего заставило его выругаться.
— Чего ты хочешь, Мейсон?
— Поговорить со своей невестой.
«Моей парой теперь и навсегда»
— Она… спит.
Пусть Мейсон сделает из этого такой вывод, который хочет. Хотя он не любил причинять боль брату, Герцог будет играть грязно, чтобы удержать ее.
— Не выводи меня. Помни, Фелиция должна вернуться ко мне через несколько часов, иначе тебя арестуют за…
— Похищение. Я помню. Подготовь бумаги, если нужно. Она еще не в безопасности, и я не верну ее.
«Никогда»
— Ты, чертов мудак…
— Избавь меня от оскорблений, Мейсон. Мы уже обменялись ими. Мне жаль, что тебе это не нравится. Ты действительно любишь ее?
— Конечно, — младший брат ощетинился.
Герцог знал это, но слышать было больно — это резало сердце.
— Полагаю, ты предпочел бы, чтобы она была в безопасности, чем умерла.
— Будь ты проклят, Саймон. Все это не имеет никакого смысла. Что, черт возьми, происходит? Я должен находиться с Фелицией в медовом месяце, не задаваясь вопросом, где она, черт возьми, и все ли с ней будет в порядке.
— Обеспечение ее безопасности — мой приоритет номер один, я обещаю.
— Убедись, что это все, что ты с ней делаешь.
Мейсон пытался прикрыть свои опасения требованиями. Типичный Мейсон. Герцог был не в настроении.
— Почему ты хотел жениться на ней, если знал, что она тебя не любит?
Герцог услышал ярость в нерешительности Мейсона и улыбнулся в телефон. Очко в его пользу.
— Не смеши. Фелиция любит меня, — растерялся он. — Так было в течение многих лет.
— Правда? Она назвала тебя своим лучшим другом.
— Лучший друг, да. Жених. Любовник.
Мейсон произнес последнее слово, и это сработало.
Собственнический жар нахлынул на Герцога волнами. Он стиснул зубы, борясь с желанием раздавить телефон в кулаке.
— Фелиция любит меня, — заверил его Мейсон. — Она никогда бы не провела так много времени со мной, не доверила бы мне ключи от дома или финансы, и не согласилась бы выйти за меня замуж, если бы не любила. Ей просто трудно произносить эти слова.
Возможно, но…
— Ты признался в любви до свадьбы, а она нет, что означает, что ты не признался в своих чувствах прежде.
— И что? Я едва ли похож на классического жениха. Почему ты копаешься в наших отношениях? Надеешься найти способ развести нас? Я знаю эту женщину изнутри, что ей нравится, что не нравится, ее демонов. Она моя.
«Ошибаешься»
Герцог знал, что она чувствовала к нему что-то, чего не чувствовала к Мейсону.
— Почему она боится мужчин? Любви?
То, что напугало Фелицию, стояло между ними гораздо больше, чем его брат.
— Саймон… — предупреждающе начал он. — Есть только одна причина, по которой ты хочешь это знать, и будь я проклят, если помогу тебе забрать Фелицию у меня.
— Я должен заслужить доверие, чтобы она позволила мне защитить ее. Каждый раз, когда я пытаюсь, она хватает меня одной рукой и отталкивает другой. Почему?
Мейсон замолчал, и живот Герцога сжался. Он играл слишком активно, и, несомненно, младший брат пошлет его. Черт возьми, ему нужно было знать, что отпугнуло Фелицию.
— Она тебе ничего не сказала? — Мейсон засмеялся, низко и противно. — Тогда она все еще моя.
Фелиция вытерла слезы с лица, находясь в ярости от себя. Убегать и плакать было трусливым поступком. Все вокруг нее, особенно Харстгров, сплотились, чтобы обезопасить ее. Ей нужно собраться и внести свой вклад.
«Я не успокоюсь, пока твое сердце не будет моим».
Эти слова отозвались эхом в ее голове, вселяя страх. Но тоска поселилась в нем. Она все еще чувствовала его поцелуй на губах, не могла ясно мыслить. Но он пока и не украл ее сердце.
Каким-то образом она должна полностью соединиться с ним, не влюбляясь в него. Фелиция понятия не имела, как это сделать.
Первое действие — найти Сабэль. У женщины была информация, необходимая ей для принятия обоснованных решений, без того, чтобы Брэм дышал ей в затылок. Тогда ей пришлось бы действовать быстро.
Блуждая по недрам пещеры, она следовала по темным и извилистым проходам вверх по нескольким лестничным пролетам, пока не услышала шумную женскую болтовню. Ворвавшись в основные гостиные и прилегающие офисные помещения, она обнаружила, что все пары Братьев Судного дня смотрят на дверь, как будто ждут ее.
— Вот она, — сказала Сабэль с улыбкой.
Кари и Сидни улыбнулись ей, а затем снова погрузились в то, что выглядело так, будто они упаковывали хозяйственные принадлежности в коробки.
Фелиция нахмурилась.
— Как ты узнала, что я приду?
— Магия перестала работать.
Оливия подмигнула.
О.
— Я мешаю вам что-то делать. Извините. Я пришла спросить, могу ли я почитать фолианты Мерлина, но я оставлю вас.
Сабэль пожала плечами.
— Не беспокойся. Оставайся. Мы почти закончили. Если хочешь, помоги мне…
— Нет проблем.
Затем она нахмурилась:
— Вы собираетесь уезжать? Если это потому, что я блокирую вашу магию…
— Нет. Не из-за твоих способностей, — пообещала Сидни, заправляя прядь длинных каштановых волос за ухо и потянувшись к большому зеркалу на стене.
— Брэм — осторожный мерзавец.
— Он такой, — сказала Сабэль.
— Шок предупредил нас, что он может удерживать Зейна и Матиаса не так долго. Мы должны быть готовы уйти.
Ведьма повернулась, чтобы помочь Сидни с большим позолоченным зеркалом на стене.
— Осторожно, — предупредила рыжая.
— Это мое любимое зеркало.
— У тебя есть любимое зеркало? — брякнула Фелиция. Была ли пара Кейдена тщеславной??
Сидни рассмеялась над ее замешательством.
— Не для ухода за собой. Это магический эквивалент телевизионной камеры для трансляции новостей. Я стала корреспондентом магического мира, повествующим о Братьях Судного дня, Матиасе и войне.
— Понятно, — пробормотала Фелиция. — Немного.
Кари взглянула на часы.
— Уже за полночь. Мы должны это закончить.
— Когда вы собираетесь уходить?
Фелиция не знала их хорошо, но все эти женщины поддержали ее, несмотря на опасность, которую она принесла. Если бы Фелиция позволила себе, она могла бы подружиться с ними.
— Мы, в том числе и ты, уйдем, как только Брэм даст приказ. На данный момент все воины, кроме Герцога, отсутствуют, пытаясь выманить Матиаса из укрытия с помощью дневника Апокалипсиса в качестве приманки.
— Дневника Морганны Ле Фей?
— Того самого. Женщина должна транспортировать его. Матиас знает это и, похоже, не клюнет на приманку. Шока нигде не найти, и ни один из других способов, который брат использовал, чтобы добраться до Матиаса, похоже, не передал информацию, которую он планировал. На случай, если он почувствует неладное, Брэм попросил нас быть готовыми сбежать в любую минуту.
— С ценным имуществом?
— Да. Книгами Мерлина, любовницей Матиаса, Рейей, которая находится в нашем подземелье, и Дневником Апокалипсиса.
В подземелье? Опять же, если эта Рея была любовницей Матиаса, ей же нужно было быть со своим хозяином, сеять хаос.
Фелиция поморщилась.
— Повлияю ли я на подземелье? Если подавляю магию или…
— Нет, она далеко, и камера должна сдержать ее.
Она вздохнула с облегчением, потом поняла, что Сабэль и остальные женщины были заняты. Ее просьбы лишь отвлекут ведьму от ее обязанностей.
— Я оставлю вас.
Женщины продолжали упаковывать книги и бумаги в коробки. Сабэль подошла поближе.
— Хоть я не могу читать твои мысли, но твое выражение легко расшифровать. Скажи, что тебя беспокоит. Я помогу, чем смогу.
— Не хочу вас прерывать…
Фелиция взглянула на всех работающих женщин.
— Ты и не прервала.
Она прикусила губу.
— Я буду кратка. Мы можем поговорить в тихом месте?
С глазу на глаз.
— Мы с Фелицией вернемся, — сказала остальным Сабэль. — Если вы не уверены в чем-то, отложите это.
Кивнув и бормоча, женщины продолжили, и Фелиция последовала за Сабэль на кухню. Они сели за большой деревянный стол, современно сделанный и покрытый глянцевым лаком. Они никак не могли его упаковать. Они просто оставят его, вместе со всем остальным, что она видела здесь? Они жили в опасности, постоянно оглядываясь?
Сабэль вытащила стул, и Фелиция сделала то же самое.
— Кофе?
— Нет, спасибо.
Фелиция крепко сжала руки.
— Я знаю, что у тебя не так много времени, поэтому я не буду его тратить. Брэм говорит, что подпись Харстгрова не сильно изменилась после нашего спаривания.
Ведьма покачала головой.
— Мне жаль.
— Но Шок сказал, что так и будет. Он не соврал… если только это не истина, в которую он верил.
Фелиция вздохнула.
— Не могу сказать. Я могу читать мысли Шока, только когда он позволяет. Его дар в этой области намного больше, чем у любого другого, с кем я сталкивалась.
— Понятно.
Но Фелиции это не понравилось.
— Брэм предположил, что мой предок изменил свой отпечаток на подписи своей пары,
потому что они не просто спаривались, но и…эмм, интимно.
— Вы с Герцогом не занялись любовью, и ты спрашиваешь мое мнение?
Фелиция остановилась.
— Я знаю, что это безумие. Я не очень хорошо тебя знаю, и ты, скорее всего, будешь на стороне брата.
— Ну…
Сабэль улыбнулась.
— Ты знаешь, что я не могу лгать тебе.
Несмотря на сложную ситуацию, Фелиция вернула улыбку.
— Никто не может.
— Я не могу ответить на твой вопрос. Это неизведанная территория, так как никто из нас не встречал Неприкасаемого. Недавно Рейден и Табита, его энсинта, это ведьма, носящая его ребенка, нашли семейное древо Неприкасаемых. Фамилия на нем была стерта. Но дата и место подходят для тебя. Я ненадолго заскочила в больницу Ньюхэма. С помощью магического убеждения они подтвердили мои подозрения. Ты из этого рода.