Он исчез в ванной и появился, одетый в один из толстых халатов отеля. Он швырнул другим в нее.
— Теперь ты захочешь принять душ. Когда выйдешь, я буду ждать тебя, чтобы перекусить, а потом еще предстоит сделать кое-что.
Прежде чем она успела спросить, его шаги по деревянным полам затихли, наконец, достигнув двери. Кто-то вошел; из звуков, можно было услышать хриплый голос женщины и тяжелые шаги мужчины. Вскоре оба направились к ней в комнату.
Фелиция вылезла из кровати и нырнула в ванную. Она с облегчением закрыла за собой дверь, затем повернула кран. Женщина, которая приветствовала ее в зеркале, была незнакомкой.
Чувственная. Взъерошенные волосы, опухший рот. Красные щеки. Совершенно сытая. Удовлетворение на ее расслабленном лице можно было безошибочно угадать.
И вся Англия увидит это, как только фотографии станут достоянием публики.
Она закрыла глаза, смущаясь от счастья. Она хотела быть в безопасности, но боялась открыться всем. Открылась Саймону. А через несколько дней он увидел ее насквозь, до самой души.
Это чертовски напугало ее.
Голоса, доносившиеся с другой стороны двери, вывели Фелицию из ступора, и она встала под душ. Когда горячие струи оживили ее, она попыталась взглянуть на события последних нескольких дней.
На самом деле было много невозможного. Признание Мейсона, ее похищение Саймоном, откровения магического мира, преследование Матиаса… все это было ошеломляющим, но не было чем-то, с чем она не могла справиться. Тем не менее, ее спаривание с Саймоном, его собственничество, его настойчивые уверения в том, что он любит ее, поглотили ее. Она никогда не хотела никому отдавать свое сердце. Медленно, но верно он вырывал из ее груди холод и заполнял темное пространство нежностью, заботой, теплом.
Когда она ополоснула волосы, у нее в животе появилась острая боль. Как она может поверить в то, что он всегда будет любить ее, и она будет счастлива вечно? И если она не поймет, как остановить рост своих чувств к Саймону, его уход ранит больше, чем что-либо когда-либо.
Часть ее хотела доверять ему, жаждала отдать ему каждую частичку себя так, как он, казалось, поделился с ней самим собой. Но даже если и так, будет ли этого достаточно? Она была слишком повреждена, чтобы дать ему то, чего он хочет и заслуживает? Поймет ли он, что что-то в ней постоянно ломается, и решит разорвать их узы?
Наконец она была чистой, и не имея никаких других причин оставаться, Фелиция натянула халат и открыла дверь ванной. Снаружи на столе появился поднос с фруктами, супом и горячим бутербродом, все лежало на богато украшенном фарфоре, вместе с водой и чаем в соответствующей чашке с блюдцем. Пожилая женщина, одетая в черное с ног до головы, ходила вдоль окон, ее волосы с проседью лежали идеально. В одной руке она держала кисточку. Другая была сжата в кулак.
Прикусив губу, Фелиция уставилась на женщину. Кем она была? Ее присутствие было неприятным, за исключением того, что между ней и Саймоном не было ничего сексуального.
— Спасибо за терпение, Амелия, — подхватил он.
Фелиция медленно вышла из ванной, сжимая отвороты халата вместе. Ее пристальный взгляд соединился со взглядом Саймона. Что-то дикое и интенсивное звенело между ними, рикошетило через ее тело, как пуля, наносящая максимальный урон. Он послал ей улыбку, как любовник, который знал ее секреты. Она покраснела и отвернулась.
— Ешь, Солнышко. Это будут долгие несколько часов. После ужина ты сможешь пообщаться с Амелией.
Осторожно копаясь в еде, Фелиция наблюдала, как Амелия бросает взгляд на Саймона.
Пожилая женщина фыркнула, взглянув в сторону Фелиции.
— Ее фотографии в таблоидах за последние несколько дней показывают, что у нее длинные волосы. Это потребует времени.
Амелия пришла… сделать ей прическу?
Женщина повернулась к Саймону:
— Вас ждут в другом месте в ближайшее время?
Саймон приподнял одно плечо.
— В моду вошло опаздывать…
Амелия снисходительно закатила глаза.
— Как будто ты предполагаешь, что мир будет ждать тебя.
— Меня не волнует, что они делают. Но они будут ждать Фелицию, я не сомневаюсь.
Амелия изогнула бровь.
— Это говорит твое высокомерие, или ты наконец влюбился?
Фелиция оставила бутерброд, но Саймон лишь улыбнулся. Нервничая больше, чем испытывая голод, она отложила еду, поднялась и столкнулась с Амелией.
— Меня зовут Фелиция Саффорд.
Темный взгляд пожилой женщины просканировал ее, начиная с полотенца, прикрывающего голову, до голых пальцев ног, а затем медленно обошел вокруг. После долгого, размеренного взгляда она резко посмотрела на Саймона.
— Мне понадобится три часа и, по крайней мере, один помощник, если ты хочешь, чтобы она выглядело презентабельно.
— Действительно?
Он выглядел слегка удивленным.
Фелиция нахмурилась:
— Кто ты на самом деле? И что со мной будешь делать?
— Амелия Лоуэн.
Фелиция чуть не проглотила язык. Амелия была парикмахером и имиджевым консультантом богатых и знаменитых. Все, кто был кем-то, хотели совета Амелии. Но она всегда была занята и крайне избирательна. И ее в последнюю минуту вызвал Саймона на дом?
— Вижу, ты обо мне слышала.
Амелия стащила полотенце с волос Фелиции и разворошила мокрые пряди сквозь пальцы.
— Неплохо. Кажется, в хорошей форме. Немного длинноваты.
— Мне нравится.
Голос Саймона внезапно стал стальным.
Амелия бросила на него пристальный взгляд, затем пожала плечами.
— Я заставлю это работать. У нее немного жирный лоб, сухие щеки. Она нуждается в тщательном выщипывании бровей.
Маленькая женщина подняла одну из рук Фелиции, а затем издала звук отвращения.
— Ты подпиливаешь ногти бензопилой?
— Я обрабатывала их три дня назад, — возразила Фелиция.
— Любительский маникюр.
Амелия опустила ее руку и продолжила свой визуальный путь вниз.
— Тебе нужен хороший увлажняющий крем для кожи, и этот педикюр древнее динозавров.
Саймон укоризненно посмотрел на стилиста.
— Амелия, приятно знать, что я всегда могу рассчитывать на твою вежливость.
Женщина фыркнула.
— Я честная. И тебе бы не помешала стрижка.
— Я никогда не позволю никому прикасаться к моим волосам.
— Как хорошо, что ты не должен. Но с тобой я разберусь позже.
Она обернулась, уставившись темными глазами на Фелицию.
— Ты, пойдем со мной. К вечеру ты будешь выглядеть самым потрясающим существом, которое когда-либо видел человек.
— Я…я действительно не…
— По-моему, — Саймон пересек комнату и взял ее руку в свою, — она уже такое существо.
Амелия резко уставилась на него.
— Продолжай в том же духе, и ты заставишь меня бесстыдно сплетничать о тебе.
Он засмеялся.
— Как будто я могу остановить тебя.
Амелия грустно улыбнулась и взяла Фелицию за руку. Затащив ее обратно в ванную комнату, парикмахер набросилась на ее волосы с расческой и ножницами.
Спустя несколько мгновений в комнату вошла другая женщина, и начала делать Фелиции педикюр под строгим руководством Амелии. После полировки ее пяток и отрезания кутикулы в пределах дюйма, помощница у ее ног начала заниматься ее ногтями. Все это время Амелия продолжала доставать предметы из своей сумки. Маска, затем другая маска — все относилось к ее волосам, наряду с большим количеством разговоров и проклятий.
Спустя два часа Фелиция беспокойно переместилась к туалетному столику и закричала из-под фена.
— Почти закончила?
Амелия фыркнула.
— Мы еще даже не начали делать макияж.
Великолепно. Какого черта Саймон делал, пока Амелия и ее подруга играли во Франкенштейна?
Она слышала, как люди входили и выходили. Сотрудник отеля убрал посуду, появился камердинер Саймона с одеждой. Саймон и третий человек, которого Фелиция не могла опознать, обсуждали что-то тихим тоном. Мужчина пробыл почти час. Что, черт возьми, это было?
— Не отвлечена, — упрекнула Амелия.
— Я не привыкла так ухаживать за собой.
Женщина щипнула брови, и Фелиция вздрогнула.
— Ауч!
— Это видно.
Казалось, вечность спустя Амелия, наконец, наложила последний слой губной помады на ее губы и отступила, чтобы изучить результаты работы. Она подарила Фелиции радостную улыбку.
— Красавица. Сегодня ты вскружишь всем головы. Я бы сказала, что Харстгров втрескается по уши, но, осмелюсь сказать, он уже влюблен. Смотри.
На подкашивающихся ногах Фелиция стояла и смотрела на себя в зеркало, яростно моргая. Она почти не узнала себя. Ее естественно волнистые волосы были распушены в блестящие, локоны, которые подчеркивали их естественные блики. Ее глаза, обрамленные мягким коричневым, никогда не выглядели более синими и экзотическими, в то время как скулы были ярко выражены. Все ее лицо светилось. Амелия накрасила губы ярко-коралловым, и они выглядели не как иначе, как надутыми.
— О, мой бог… вау!
Амелия начала очищать инструменты своего ремесла.
— Моя работа завершена. Твое платье и все, что нужно надеть, висит в шкафу.
Фелиция пробралась в соседнее помещение и включила свет. Она задохнулась от потока золотого шелка, ниспадающего с вешалки и падающего на пол.
— Это великолепно!
— Цвет идеально подходит для тебя. Туфли стоят в углу. У Харстгрова твои драгоценности на вечер. До свидания, дорогая.
— До свидания. Ты гений.
— Пожалуйста.
С этим женщина и ее помощница ушли. Фелиция посмотрела на себя в зеркало, и ее уверенность возросла. Такая женщина, как она, может привлечь такого мужчину, как Саймон.
Возможно, но это не сделает ее неуязвимой к возможности разбитого сердца.
Когда она потянулась к платью, ее улыбка исчезла.
Спустя несколько мгновений обдумывания тревожных мыслей Фелиция обвязала пояс вокруг талии. Удивительно. Все идеально подходило. Легкое, в греческом стиле, с изюминкой в стиле Кэтрин Хепберн, шелковое платье облегало грудь и сужалось на талии, подчеркнутое широкой полосой шелка, а затем спадало, на ноги. Она шагнула в черные босоножки, которые были явно дорогими и ощущались подобно облаку.