— Он этого не будет ожидать.
Да, их настоящий туз в рукаве, но…
— Ты пробовал использовать свою магию в последнее время?
Брэм вздернул бровь.
— Рядом с Фелицией?
После той ночи, когда он похитил ее.
— Нет.
Много времени прошло с тех пор. Герцог не хотел пытаться. Он боялся неудачи, физического символа их несовершенного спаривания.
— Давай, — призвал Брэм.
Фелиция посмотрела Саймону в лицо, и он взял ее за руку.
— Ты попытаешься? — спросил он.
Она пожала плечами, затем кивнула.
— Что я должна делать?
— Сосредоточься на расслаблении.
Он наклонился ближе и прошептал:
— Попробуй открыться и довериться мне. Впусти меня в свои стены. Помни, что я никогда не причиню тебе боли.
— Я знаю.
Ее ответ был простым вздохом в его щеку, и все внутри него сжалось.
Герцог так сильно хотел, чтобы это сработало, и не только потому, что это поможет делу.
— Давай.
Она закрыла глаза и глубоко вздохнула.
Герцог решил, что лучше начать с чего-нибудь маленького, и сосредоточился на расстегивании ее рюкзака. Он закрыл глаза, вообразил это, попытался собрать в себе ту неописуемую силу, которая давала ему магию. Но, как и в любом другом случае около нее, ощущение было похоже на вопль несущегося по автомагистрали на бешеной скорости, а затем следовал удар о кирпичную стену. Его магия развалилась вокруг него.
С проклятием он отступил.
Айс нахмурился, глядя на них.
— Что, блять, с вами? Вы связаны, но не вместе? Соберитесь и исправьте это, пока кто-нибудь не умер.
Герцог сверкнул глазами на Айса:
— Мы работаем над этим.
Боже, что еще он мог сказать? Что Фелиция боялась за свое сердце? Что будучи брошенной столько раз, она не знала, как любить без страха? Слова были слишком личные. Он проглотил их.
— Слишком рано, — сказал он вместо этого.
— Дерьмо. Я знал это в то мгновение, когда встретил Сабэль…
— Но она не знала, как только встретила тебя, — вернул Герцог. — Ты заслужил ее доверие. Позволь и мне с Фелицией сделать то же самое.
— У нас нет такой роскоши.
Взгляд Брэма был полон упрека.
Фелиция прикусила себя за щеку.
— Безусловное доверие — это не то, что любой из вас просто отдаст. Я ничем не отличаюсь.
Они все замолчали. Герцог взял ее за руку, наполовину напоказ, а наполовину просто, чтобы прикоснуться к ней и сказать, что он понимает ее страх, даже если ее сопротивление их любви ранит больше, чем он мог себе представить.
— Продолжайте работать над этим.
Брэм протянул руку и поднял рюкзак, закинув его за спину.
— Уже почти десять часов. Посмотрим, сможем ли мы попасть в пещеру сейчас.
Она кивнула.
— Это то, что требовал Матиас. У него Мейсон, и мы не можем позволить себе разозлить его.
Брэм кивнул.
— Посмотрим, как далеко мы продвинемся сегодня. Зная моего деда, гробница будет огромной. И нам всем нужно отдохнуть, прежде чем мы столкнемся со слишком большим количеством проблем. Мы не можем позволить себе быть неосмотрительными.
Хоть это и раздражало Герцога, Брэм был прав.
— Пойдем.
Остальные потянулись за рюкзаками и закинули их за спины. Герцог взглянул на Брэма. Он выглядел таким же взволнованным, как почетный гость на публичной казни.
— Мы останемся вместе.
Они кивнули, и он повел всех в заднюю часть незнакомого паба, из шаткой двери выбираясь в темный переулок. Они пробрались через заборчик, который видел лучшие десятилетия и вел к широко открытому полю. Каменная дорожка разделяла его, пока они не достигли того, что казалось дверью погреба из искривленного дерева, встроенной в склон холма. Но в правом верхнем углу был выжжен маленький символ: меч, пронзающий круглый стол. Они оказались в нужном месте.
Все, что случилось с ним и Фелицией, было из-за содержимого этой гробницы. Герцог чувствовал, что все, что здесь произойдет, определит его судьбу вместе с ней. Миллион вещей может пойти не так. Матиас может убить Мейсона… или убить их всех. Он может воскресить Морганну и посеять хаос. Или они могут сорвать этот безумный план… а Фелиция все еще может выбрать безопасность и дружеские отношения без любви, жизнь без страсти, которые она нашла с ним. Сегодняшний вечер может стать началом их конца.
Брэм открыл тяжелую деревянную дверь, и Герцог нахмурился.
— Как ты можешь быть уверен, что гробница не была потревожена за все эти века или что Матиас не атакует нас внутри?
Другой воин поднял бровь.
— Айс, Маррок, отведите Фелицию обратно в переулок. Мы дадим Фоме неверующему дозу магии моего дедушки.
Герцог напрягся.
— Я не хочу, чтобы она исчезла из поля моего зрения.
— Доверьтесь нам, — сказал Маррок. — Это будет проклятием для всех нас, если Матиас захватит ее для своих злых целей.
— Именно, — добавил Айс.
— Три минуты, — сказал Брэм. — Если ты хочешь знать, почему я так уверен, дай мне их.
— Я в порядке, — мягко заверила Фелиция Саймона.
Прежде чем Герцог смог сказать больше, Айс и Маррок сопроводили ее по длинному пути, пройдя из шатких ворот вниз по залитому лунным светом переулку, бдительные и напряженные. Трио наконец исчезло.
Постепенно атмосфера вокруг двери изменилась. Сначала Саймон почувствовал смутный дискомфорт, затем растущее волнение. В течение минуты он желал бежать, а не идти, от этого места. Он почти боялся его, словно стоял перед вратами ада. Наконец он попятился, физически не в состоянии стоять у двери и не чувствовать боль. Брэм был рядом с ним.
Герцог сглотнул, схватившись за живот.
— Что и требовалось доказать. Боже мой…
Никогда в свои сорок три года он не чувствовал ничего подобного. Он не рос в магическим мире и никогда не понимал, почему имя Мерлина часто шептали с трепетом и благоговением. Если это был лишь один из фокусов волшебника, уважение Герцога к Мерлину возросло.
И кровь Мерлина текла по венам Брэма. Возможно, ему стоит задуматься и о новом уровне уважения к лидеру Братьев Судного дня.
Вздрогнув, Герцог достал свою палочку и направил ее вверх. Белая дуга света прорезала ночное небо по направлению к Фелиции и другим мужчинам. Для человеческого глаза это могло выглядеть как очень низкая падающая звезда. Айс и Маррок точно знают, что это значит.
Боль быстро утихла, за ней последовал страх. Вскоре Саймон подобрался ближе и не почувствовал никакого дискомфорта. Затем Фелиция появилась в поле зрения, вернее, ее силуэт в серебристо-лунном свете и в окружении двух воинов.
— Удивительно, — признался он Брэму. — И все, кто приближается сюда…
— Чувствуют болезненную необходимость уйти? Да.
— Тогда Матиас нас не опередил.
— Не думаю, что он стал бы утруждать себя человеческим пленником, если бы не знал наверняка, что ему нужна Фелиция.
— Возможно, — сдался Герцог.
Брэм еще раз потянул за дверь. Та скрипнула, как будто протестуя, а затем показала темную пропасть. Никто не мог видеть, что внутри, особенно учитывая темную ночь. Все вместе они вглядывались, и у Герцога было чувство бесконечности за этой дверью, как будто можно было идти или упасть и не найти дня.
— Будьте начеку. Фонари? — спросил он.
Брэм и Айс вытащили фонарики из своих рюкзаков.
— У всех есть. Мы должны меняться, используя их, чтобы сохранить батареи. Мы понятия не имеем, сколько часов или дней понадобится, чтобы найти путь через пещеры к гробнице.
Верно подмечено.
Брэм вошел первым и сразу же был поглощен темнотой. Айс последовал за ним.
— Все в порядке? — спросил Герцог.
Он не мог отправить Фелицию следующей, пока не узнает, что это безопасно.
— Нормально, — сказал Брэм.
— И чертовски темно, — проворчал Айс.
Схватив Фелицию за руку, он посмотрел на нее:
— Готова?
Она кивнула:
— Мы должны это сделать. Когда вы все находитесь здесь, чтобы помочь, я чувствую себя в большей безопасности.
— Мне не нравится это.
Фелиция с сожалением посмотрела на него.
— Мы не можем оставить Мейсона в руках Матиаса.
Герцог закрыл глаза. Она была права.
— Иди. Я прямо за тобой.
Кивнув, он подтолкнул ее вперед, пока темнота не окутала ее. Если бы не ее крепко сжимающая рука, он бы подумал, что она исчезла. Герцог бросился за ней, вздохнул с облегчением, когда вошел внутрь, и обнял ее за талию. Она в безопасности. Цела.
Боже, если он так нервничает сейчас, как он справится с несколькими уровнями и ловушками, чтобы добраться до гробницы?
Отодвинув в сторону вопрос, Герцог огляделся. Или попытался. Он никогда не видел такой непроницаемой тьмы. Это было как смотреть в вечность небытия. Ощущение было странным.
Позади него что-то зашаркало, посыпались камни. Возникло ощущение, будто что-то проносится мимо него, волнуя воздух.
— Маррок?
— Морганна часто заставляла меня жалеть, что я ее знаю, — пробормотал он.
Герцог повернулся. Большой человеческий воин застыл возле двери.
Маррок проворчал:
— Последствия от похода на ее могилу будут лучше, чем те, что были от похода в ее постель.
Брэм засмеялся и продолжал смеяться до тех пор, пока большой воин не ударил его по руке. Когда Маррок закрыл за собой дверь, их окутала тьма. Брэм оступился с ругательством.
— Пойми мое веселье, приятель.
— Отвали, — гнул свою линию Маррок.
— Мы все внутри? — спросил Герцог.
— Думаю, да.
— Где фонари? — Фелиция спросила, прижимаясь к Герцогу.
Брэм повернулся, и из его руки вырвался тонкий поток света, который темнота поглотила почти мгновенно. Крошечное свечение осветило его руку и запястье, превратилось в уголь… и ничего не осталось. Айс последовал его примеру с тем же результатом.
Черт возьми. Как они вообще смогут продвигаться вперед?
— Кто-нибудь знает, что делать дальше?
— К сожалению, не имею ни малейшего понятия, — выругался Брэм.
Вместе они нащупали стены, чтобы попытаться почувствовать их путь в пространстве пещеры. Но та была огромна, и вскоре они даже кричали, чтобы услышать друг друга. Используя эхо, они вернулись к входу и выключили бесполезные фонари. Им придется окунуться в темноту и надеяться, что никто не свалится. Рискованно… но у них закончились варианты.