Движения стали быстрее, и рука Скворцова вновь накрыла мою. Я почувствовала жар его ладони, содрогаясь всем телом.
– Максим… – простонала я и тотчас смущенно заткнулась.
Я назвала его по имени. В момент оргазма. Произнесла вслух. Всё, это конец. Теперь он точно посчитает меня чокнутой фанаткой, влюбленной в него до одури. Наши отношения останутся в прошлом, ибо Скворцов испугается ответственности.
Легкое касание губ к щеке отвлекло меня от самобичевания. Почти неуловимое. Нежное. Так целуют не любовниц после жаркого секса, за которым не последует ничего особенного. Так целуют кого-то, кто тебе… небезразличен?
Глупости.
Меня пугало то, что он вызывал во мне что-то гораздо более непонятное, чем страсть.
Меня пугало, что я пыталась усмотреть в поступках Максима нечто большее, чем могло быть на самом деле.
Максим навалился сверху и приглушенно застонал, врываясь в моё лоно всей своей твердостью. Ненужные мысли ненадолго отступили в сторону, и на их место пришло удовольствие.
Глава 13
Утро следующего дня началось по-особенному мерзопакостно, потому что стоило мне войти в столовую за ежедневным кофе для директора, как коллеги замолчали. Я почувствовала лопатками всю черноту этого молчания. Оно было не добрым. Нет. Так молчат лишь тогда, когда за секунду до появления человека обсасывали ему косточки.
– Всем привет, – помахала рукой.
Девочки из техподдержки молча встали и прошли мимо, будто меня и не существовало. Парни уткнулись в контейнеры с завтраками.
Да что происходит?!
– Арина, а это правда, что ты спишь с боссом? – спросил Вова из бизнес-аналитиков.
Этот вопрос выбил меня из равновесия. Я почувствовала, как холодеют пальцы, как немеет подбородок, как краснота заливает щеки. Мне пришлось всей сжаться, чтобы сохранить видимое спокойствие.
Неужели Люда всё растрепала?! Да как же так?
– Не ваше дело, – отчеканила я, поправив очки, и достала кружку директора.
За спиной раздался смешок и ехидное покашливание.
– Обидно, когда увольняют хороших ребят, а у кого-то иммунитет, так как он правильно использует бабское обаяние, – сказал мой бывший руководитель, Вадик, который должен был сегодня передать дела новому начальнику.
– Как ты интересно завуалировал слово «сосет».
Это вклинился Денис, хороший товарищ Вадика.
– Заткнитесь…
Затрещала кофемашина, и конец моей фразы потонул в скрежете молотых зерен.
– А что такого? – Вадик хмыкнул. – Правда глаза колет? Неприятно, когда люди начинают догадываться, что должность ты получила не за умственные способности?
– Сосать тоже надо уметь, – ответил ему Денис гаденьким шепотом.
Остальные промолчали, только осуждающе рассматривали меня, пока кофе переливался через край кружки и вытекал на подставку. Я развернулась на каблуках и, не произнеся ни слова, ломанулась в общий кабинет.
– Ты решила мне отомстить?! – нависла над столом Люды, которая безмятежно красила губы ярко-розовой помадой. – Рассказать всем о наших отношениях с Максимом, потому что он не ответил тебе взаимностью?!
– Утихни. Я ничего никому не говорила, – плюнула Люда. – Много тебе чести.
– Тогда кто?..
– Видимо, у тебя хватает доброжелателей на этом заводе.
Я бессильно рухнула на крутящийся стул и только теперь заметила, как на нас осуждающе смотрят все вокруг. Да и к чертям собачьим! Да, я сплю с боссом. Сплю. Ежедневно. С превеликим удовольствием. Засуньте свою зависть куда поглубже, потому что прекращать мы не намерены.
Впрочем, принятие ситуации не сделало её проще, ибо целое утро на меня косились как на прокаженную. Во взглядах людей, даже тех, с кем я всегда сохраняла приятельские отношения, сквозило нечто-то неприветливое. Конечно же, все молчали. Это Вадику нечего терять, да Денис не может заткнуть себя. А остальные вполне адекватные люди, понимают, что иногда легче помалкивать.
Да только общий настрой это не меняет. Негатив так и сочился от моих коллег. Я ощущала себя животным, которое заживо окунули в деготь. Не выкарабкаться. Не спастись. Видишь всё происходящее, но сделать ничего не можешь, ибо бессильна.
Ещё и Максим написал не обнадеживающее сообщение.
Я читаю заводской чат. Нас обсудили во всех деталях
Пошли они лесом…
Не переживай, люди попросту завидуют. Если хочешь, я во всеуслышание заявлю о наших отношениях
Не надо, Макс. Пусть сплетничают.
Конечно, мне бы хотелось, чтобы он встал посреди кабинета и сказал, что «у нас всё серьезно, а свои пересуды можете засунуть себе глубоко в пятую точку». Да только какой в этом смысл? Разговоры не утихнут, зато появится новый повод посудачить. Смотрите, мол, какой подкаблучник этот Скворцов, раз оправдывает свою давалку перед всеми.
Взрослые люди имеют право на секс. Всё нормально.
Я думала так ровно до момента, когда не обнаружила, что кабинки в женском туалете обклеены снимками. Да не простыми, а со скрытой камеры из столовой, о которой мы с Максимом не догадывались. Грязные позы, искаженные похотью лица, полуголые тела. Изображения были нечеткими, но качества фото хватило, чтобы разглядеть нас в необходимых подробностях.
Я сползла по стене и тупо пялилась на покадровое напоминание о моем грехе. Сколько же людей видело их с утра?! Никто даже не обмолвился. Черт!
Как возвращаться в кабинет? Как смотреть людям в глаза, что говорить?
Самое смешное, что я бы и не узнала об унизительных снимках, так как предпочитала туалет в дальнем конце этажа. Рассказала о них Люда, которая подошла ко мне со словами:
– Пусть мы и враждуем, но кто-то переходит все границы. Сходи в ближайший туалет, зацени наскальное творчество какого-то придурка.
Сейчас, сидя на холодном кафельном полу, я достала телефон, трясущимися руками набрала сообщение Максиму, который ушел на какую-то аудиенцию с гендиректором и партнерами.
В столовой есть скрытая камера. Нас засняли…
И приложила фото из туалетной кабинки. В ответ прилетело непечатное слово, а через несколько минут Максим написал:
Я узнал у директора по безопасности, камера стояла только в столовой и на складе. Записи изымут. Шутника найдем и накажем.
Как накажешь-то? Премии лишишь?
Вопрос был задан с горькой иронией, но Максим ответил вполне серьезно:
Нет. Попросту убью. Всё будет хорошо.
Можно сколько угодно убеждать в том, что всё наладится. Увы, это самообман. Никогда. Ничего. Теперь уж точно надо увольняться. Если раньше речь шла о незначительных вещах, то теперь под угрозой моё достоинство. Как только целый завод назовет меня потаскухой, которую беспрепятственно имеет директор, будет бесполезно рвать жилы и доказывать свою нужность.
Проще уйти. В глазах этих людей мне никогда не стать полноценным помощником руководителя.
Больше часа я провела в туалете. Вначале сорвала все снимки и с упоением наблюдала, как их засасывает в унитаз. Когда от фотографий не осталось даже напоминания, я просто сидела, изучая стыки на кафеле. Затем выползла из кабинки и двинулась прямиком в кабинет директора. Провожаемая кучей взглядов. Подталкивая не высказанными вопросами.
Максим только-только вернулся с совещания. Он посмотрел с пониманием, когда я закрыла дверь за собой. Мы остались одни, если не считать, что за тонкой стеной находилось с десяток любопытных коллег. Представляю, как они сейчас переглядываются, как хихикают или прислушиваются к звукам в директорском кабинете.
Скворцов попытался притянуть к себе, но я покачала головой и отпрыгнула в сторону. Нет уж, не дам лишних поводов для обсуждения.
– Это конец.
– Ситуация неприятная, но решаемая, – отрезал Максим. – Два взрослых человека спят друг с другом. Эка невидаль. Не вижу причин для пересудов.
– Между тем, они будут. Макс, это же завод. Тут неделями обсуждают, как у бухгалтера Маши юбка от ветра поднялась. Представляешь, какую почву для размышлений дала наша связь?
Он закатил глаза, уселся на край рабочего стола и долго постукивал пяткой по полу.
– И что? – спросил, наконец. – Пускай судачат.
– Ты не понимаешь, – я уронила лицо в открытые ладони. – Я хочу расти как программист. Не как секретарь и не как человек, который спит с начальником.
– Правильнее говорить: помощник руководителя.
– Не смешно! Я люблю свою работу, мне нравится то, как ты вытягиваешь меня в социум. Но теперь всё будет похоронено. Никто не глянет на меня серьезно, памятуя о том, как именно мне досталась должность.
– Арина, прекращай. Всё будет нормально. Ты неплохо программируешь, но гораздо лучше щелкаешь всякие задачки. Разбираешься с проблемами. Я видел все проекты, которые ты вела, и сразу зацепился за неординарный подход. Да, изначально я взял тебя в качестве секретаря, чтобы взбесить, но ты заслуженный заместитель начальника.
Ага, заслуженный заместитель, голые фотки которого были развешены по туалету. Классика офисной службы. Прямо вижу, как я пытаюсь убедить кого-нибудь сделать так, как того хочу я, а мне в ответ прилетает: «Раздвигай ноги перед своим директором, а меня не уломаешь».
Нет. Так больше не может продолжаться. Я уступила самой себе, став его продолжением, позволив ему завладеть моими мыслями. Забив на все правила, нормы, принципы. Мне нравилось то, что происходило между нами в стенах этого здания, но дальше так продолжаться не могло.
– Я увольняюсь, – сказала решительно и, вытянув из стопки чистых листов одну штуку, начала писать заявление.
– Почему?
Максим встал за моей спиной. Не мешался, но давил своей энергетикой.
Почему? Потому что я начинаю что-то чувствовать? Потому что мне хочется стать для тебя чем-то большим, чем офисное развлечение? Потому что я боюсь, что останусь для тебя никем, а от заводской славы уже никогда не смогу отмыться?
– Думаю, так будет правильно для моего карьерного роста.
Максим продолжал молчать. Я чувствовала: ему не нравится моя идея. Она корежит его, выводит из себя, раздражает. Но Скворцов не проронил и слова, словно сдерживался из последних сил.