— Оно не поможет. Я помогу. Делай, как я говорю. Это ваш единственный шанс.
Позади Винду начал плакать один из мальчиков, и к нему сразу же присоединился второй. Пелл подала голос:
— Мистер? Там моя мама. — Ее нижняя губа дрожала, а глаза постепенно наполнялись слезами. — Не позвольте им навредить ей, хорошо? Не позвольте никому ей навредить.
Кила обняла Пелл:
— С ней все будет в порядке. Не беспокойся. С ней все будет хорошо. — Глаза девочки умоляли Мейса сделать так, чтобы ее слова оказались правдой.
Мейс посмотрел на детей, размышляя над тем, что, если бы это зависело от него, никто бы не пострадал. Нигде. Никогда. Но сказал он лишь: — Держитесь. Будьте смелыми.
Пелл шмыгнула носом и грустно кивнула.
Снаружи Рэнкин кричал в комлинк:
— …Нет, акк вас загрызи! Наверх! Ракетницы и огнеметы! Осветите их и задержите! И заводите наконец эти треклятые вездеходы!
— Рэнкин, не надо! — прокричал отец детей. — Ты что, не понял? Как только мы окажемся в поселении, он начнет расстреливать нас из бункера!
— Не глупи…
— Хватит меня учить! Знаешь, что по-настоящему глупо? Беседовать с этим корно так, словно он человек! Верить хоть единому его слову, вот что глупо! Хочешь общаться с корно? Общайся на языке оружия!
Ниже по склону родилась и взмыла высоко в небо звезда: осветительная ракета. Она зависла под облаками, озаряя паровые вездеходы, джунгли и аванпост холодным белым сиянием. Мейсу пришлось прикрыть глаза от неожиданного света, и в этот момент он услышал радостный, полный триумфа крик отца детей и, почувствовав, как Сила бросила ему в руку световой меч, включил лезвие точно в тот момент, когда бластерная винтовка заговорила с максимальной частотой, с которой пальцы были способны давить на спуск.
Отец детей не был снайпером: ни один луч не прошел бы и на расстоянии вытянутой руки от джедая, но они начали бы отражаться от стен внутри бункера. Фиолетовый свет встретил красный, и все заряды ушли в небо.
Мейс замер в дверном проеме, смотря на ошарашенное лицо Рэнкина поверх лезвия светового меча, наклоненного под защитным углом. Губы Рэнкина беззвучно пробормотали: «Джедай…»
Винду подумал: «Похоже, мы проигрываем».
— Кила, — сказал Мейс, не оборачиваясь. Его голос был четким и безэмоциональным. — Уведи детей вглубь. Ложитесь за телами коруннаев: они ваше лучшее прикрытие.
— Что? — Девочка смотрела на него, словно не узнавая. — Что? Кто ты?
Снаружи донесся рык отца детей:
— Это джедай!
Секунду спустя к нему присоединился другой голос: высокий, надломленный, наполненный болью и дикой яростью, голос преданного человека:
— Вонючий джедай! Он вонючий джедай! Убейте его! Убейте его!
Голос принадлежал Террелу.
Ведомые Силой руки двигались быстрее мысли. Световой меч Депы влетел в левую ладонь, став отражением его собственного клинка в правой, и вместе они возвели непроницаемую стену света у входа в бункер, ловя и рассеивая поток бластерного огня.
Заряды разлетались во все стороны: хаотичная череда плохо наведенных выстрелов требовала всей концентрации и умения для перехвата. Мейс все глубже и глубже погружался в Силу, отдавая все больше и больше сознания инстинктивному урагану ваапада. Но даже несмотря на это, некоторые лучи проскользнули мимо него и заметались внутри бункера.
Он слишком сильно погрузился в ваапад, чтобы придумать какой-либо план. Слишком погрузился, даже чтобы думать, но он был мастером-джедаем — ему не нужно было думать.
Он знал.
Если он останется в дверном проеме, дети погибнут.
Сдвигаясь шаг за шагом, давая стрелкам нормально прицелиться, Мейс окунулся в бурю бластерного огня, осторожно спускаясь по освещенному склону. Его клинки мелькали в ослепительном вихре зеленого цвета джунглей и фиолетовых красок заката, отправляя лучи широким веером в сторону скрытых за дымом звезд. Он уводил огонь вниз, подальше от дверей бункера. Подальше от их собственных детей.
Шаг. Еще один.
Он как-то абстрактно, отстраненно осознавал ноющую боль в руках и соленые струйки пота, заливающие глаза. Джедай знал об ожогах по бокам, о том, что касательным выстрелом ему вырвало из бедра небольшой кусок плоти. Но все это ничего для него не значило по сравнению с меняющимся направлением выстрелов из-за его продвижения вперед. Мейс продолжал спускаться, пока иджи не вышли из-за укрытия. Он знал и о том, что стреляют не все исследователи: он слышал отчаянные приказы Рэнкина прекратить огонь и чувствовал в Силе ту иррациональную жажду крови, что заставляла остальных продолжать давить на спусковые крючки до тех пор, пока оружие не начало дымиться.
Жажду крови, питаемую тьмой.
Нет. Не жажду крови.
Кровавую лихорадку.
Он чувствовал, как вокруг него появились новые бойцы, стреляющие, кричащие, прячущиеся за разрушенными хижинами. Он чувствовал их панику, не сдерживаемую ничем ярость и безвыходное отчаяние их отступления. Огромные тени проявились в Силе, громадные чудища, ревущие голосами огня: паровые вездеходы въезжали в разрушенное поселение, давя гусеницами обвалившиеся стены построек и перемалывая землю на могилах, что Мейс вырыл всего несколько часов назад.
Лагерь наполнился дымом и пламенем, вспышками бластерных разрядов и свистом сверхзвуковых пуль. Мейс шел сквозь все это с абсолютным спокойствием, с еле заметными признаками концентрации на лице, плетя вокруг себя непроницаемую светящуюся паутину. Он все больше и больше отдавал себя Силе, позволяя ей управлять руками, позволяя вести себя сквозь битву.
Темная мощь, которая, как он чувствовал, собиралась в Силе, окутала все вокруг, поглотив звезды: она разлилась над ним волной, что сначала придавила джедая, а затем подняла на недосягаемую высоту. Почувствовав враждебное существо позади, Мейс с невероятной скоростью развернулся на месте: фиолетовый клинок разрубил длинное дюрастальное лезвие ножа, зажатого в маленькой ладони. Отрезанный кусок покатился по земле, а зеленый водопад энергии устремился вниз, словно топор, добивающий жертву…
И, дрожа, замер…
В сантиметре над темноволосой головой.
Волосы начали закручиваться, тлеть и чернеть из-за близости зеленого пламени. Рукоять ножа со все еще светящейся раскаленно-красной гранью выпала из дрожащей ладони. Ошарашенные карие глаза, наполненные слезами, блестели зелеными отблесками и смотрели на него с другой стороны лезвия Депы.
— Вонючий джедай, — просипел Террел. — Ну же, убей меня. Давай, убей всех!..
— Здесь опасно, — проговорил Мейс. Он отскочил и с помощью Силы оттолкнул Террела в сторону входа в бункер. Струя пламени окатила то место, где они только что стояли.
Перекатившись, Винду вскочил на ноги, наклонил лезвия в защитное положение и посмотрел на рыщущий ствол турели парового вездехода, который пытался повернуться вслед за ним. Кто-то внутри решил, что убийство Мейса стоит отнятой жизни Террела. Мейсу не слишком нравилась такая математика. У него в голове было другое уравнение.
Четыре вездехода, поделенные на одного джедая, равняются одной громадной дымящейся куче мусора.
Уязвимые точки машин были очевидны: ни соединенные гусеницы, ни ходовые механизмы, ни поворотные турели не выдержали бы и одного удара световым мечом. Меньше чем за секунду он мог превратить этих бронированных чудовищ в дымящиеся металлические обломки… Но не превратил.
Потому что это не причинило бы им всем достаточно боли.
Он хотел причинить им боли больше, чем причиняла ему эта черная мигрень.
Они напали на него, когда он лишь хотел им помочь. Когда он пытался спасти их. Они атаковали его, забыв про собственные жизни и жизни своих детей. Они чуть не вынудили его собственноручно убить одного из этих детей.
Они были глупы. Они были злом. Они заслуживали наказания.
Они заслуживали смерти.
Будущее внезапно пронеслось у Мейса перед глазами — словно воспоминание о том, что еще не случилось. Он увидел себя, ныряющего головой вперед под паровой вездеход и переворачивающегося на спину, чтобы прорезать двумя клинками слабо бронированное дно. Увидел себя, забирающегося в пассажирский отсек, где раненых охраняют один-два вооруженных мужчины. Он бы отразил выстрелы из бластеров в самих же стрелков. Потом пробил бы себе путь в кабину, избавился от водителя и окатил поселение огнем с турели. Иджи, которые остались снаружи, бежали бы и с воплями сгорали. Затем он, удерживая световые мечи в воздухе с помощью Силы, вскрыл бы ими броню других вездеходов и залил бы их пламенем, поджаривая водителей, пассажиров и раненых… Плотный, пахнущий мясом дым вырывался бы из люков…
Они бы умерли. Все до единого.
Меньше чем за минуту.
И ему бы это понравилось.
Он уже бежал в сторону парового вездехода, собираясь поднырнуть под него, когда его наконец настигла мысль: «Что же я делаю?!»
Мейс еле-еле успел превратить нырок в обычный прыжок. Он взлетел в воздух и приземлился на машину позади огнеметной турели. Упав плашмя, он получил отличное прикрытие от бластерного огня балаваев. Его разум начал постепенно возвращаться из Силы, и все его тело ослабло.
Там было слишком темно. Везде было слишком темно. Тьма была непроницаемой и ослепляющей, удушающей, словно черный дым, что валил из жерл вулканов. Он не мог найти никакого света, кроме красного пламени, пылающего в его собственном сердце. Голова пульсировала, будто это у него в мозгу поселились личинки лихорадных ос. Будто его череп раскололся на части.
Усталость и боль навалились на джедая, сознание начало ускользать. Обратившись к Силе за поддержкой, он вызвал бы заодно и ярость. Он лежал на вездеходе, прижавшись лицом к горячей, побитой пулями броне. Каждая секунда, что ему удавалось удержать себя на месте, становилась еще одним мгновением жизни этих мужчин и женщин.
Внутри его зародился вой, рев темной ярости, переходящей в ликование. Винду стиснул зубы, чтобы не дать ему вырваться, но он все равно звенел в ушах, эхом разносясь по горам, словно вокруг голосом самой кровавой лихорадки выли акки…