— Тебя вызывали.
Мейс скучающе вздохнул.
Рык Вэстора стал громче:
— Непослушание дорого обходится.
Ник поднял голову, нахмурившись:
— Дело же не в пленных, да?
Винду скосил на него взгляд: парень понимал слова. Значит, Вэстор говорил с ними обоими. Вернее, говорил-то он с Мейсом, но, по крайней мере частично, обращался и к Нику. Мейс бросил взгляд на паланкин. И к Депе.
— Конечно, все дело в них, — мягко сказал джедай. — Он просто разогревается. Подыгрывай.
Мейс заложил большие пальцы за пояс и вразвалку пошел вперед.
— Повторяю: меня не вызывают. Раз ты привел ее ко мне, как тебе и было приказано, я с ней увижусь.
Волны ярости вокруг Вэстора усилились, но он сам по-прежнему оставался совершенно неподвижным. Рык его превратился в покашливание охотящейся лозовой кошки:
— Я не подчиняюсь приказам. Депа сама захотела быть здесь.
— Неужели?
— Она пришла попрощаться.
— Я никуда не собираюсь.
Ответом лор-пилека стала безмолвная скалящаяся усмешка всеми его не по-человечески острыми зубами. Он махнул рукой, и кольцо акков и коруннаев расступилось перед ним.
— Я же говорил: он убьет нас! — прошипел Ник. — Я говорил тебе! Как же я, чтоб тебя, ненавижу быть правым.
— Еще раз повторяю, воспринимай Вэстора как дикого акка. Он не убьет нас до тех пор, пока у него остаются иные варианты добиться желаемого.
— Неужто? И чего же он хочет?
— Того же, чего хотят все акк-псы: утвердить свое превосходство. Защитить территорию. И стаю.
— И ты думаешь, он не убьет нас за то, что мы забрали тех пленников?
Мейс пожал плечами:
— В любом случае тебя не убьет. Ты подчиненный, ты, в общем-то, не в счет.
— О да, конечно. Спасибо огромное… — Росту прервался на середине своей саркастической фразы и задумался. — А знаешь? Пожалуй, я действительно благодарен.
— Не за что.
Вэстор повел шестом с крюком, и анккокс, угрожающе размахивая хвостовой булавой, двинулся в сторону Мейса и Ника.
— И что же? — пробурчал под нос молодой корун. — Ты думаешь, он просто выбросит тебя отсюда? «У тебя есть время до заката, чтобы убраться с моей планеты»?
— Что-то вроде.
— Что насчет того заложника, о котором ты говорил?
— Посмотрим, потребуется ли он нам.
— Хм, но это ведь не я, правда? Потому что, ты знаешь, если уж говорить откровенно, я не думаю, что я так уж нравлюсь Депе… В смысле, вообще не нравлюсь. Нисколечко.
— Цыц.
Анккокс остановился. Похожий на клюв изгиб брони на конце черепа, который размерами мог сравниться со спидером, опустился к земле у ног Мейса. Оранжевые с золотом глаза животного, размером не меньше головы Винду, смотрели из-под панциря с меланхоличным спокойствием рептилии.
Вэстор спрыгнул на землю:
— Прощайтесь. Затем ты уйдешь.
— Хороший песик… — произнес Ник, с трудом выдавливая из себя улыбку, — славный…
Мощная левая рука Вэстора взметнулась в сторону Ника для пощечины, что в мгновение ока сняла бы голову с плеч. Но эту массивную руку остановила раскрытая ладонь Мейса. Пальцы моментально сомкнулись вокруг запястья Вэстора.
— Он со мной, — сказал джедай и до того, как лор-пилек успел среагировать, отпустил Кара, сбив Росту с ног тыльной стороной ладони.
Тот упал на листву и оглушенно, с удивлением воззрился на Мейса. Через нить, связывающую их в Силе, Винду послал ему ободряющий импульс: он словно бы подмигнул, но при этом его лицо осталось неподвижным.
Ник подыграл:
— За что?!
Мастер-джедай ткнул пальцем в лицо коруна:
— Ты офицер Великой армии Республики. Поступай так, как должно поступать офицеру.
— А как ему должно поступать?
Мейс вновь повернулся к Вэстору:
— Я приношу извинения за него.
Лор-пилек прорычал:
— Извиняться следует его матери.
— Если у тебя есть к нему какие-то претензии, ты приходишь с ними ко мне. — Винду пришлось немного задрать голову, чтобы смотреть в глаза Кару. — Я ранее ударил одного из твоих подчиненных. За это я также приношу извинения. — Он с ленцой встретил взгляд Вэстора. — Ударить следовало тебя.
— Ты учитель Депы и мой дошало, и я не желаю тебе зла. — Рычание Вэстора стало более глубоким и вкрадчивым. — Больше не прикасайся ко мне.
Джедай со скучающим видом вздохнул.
— Не вставай, — сказал он Нику, а потом обратился к Вэстору: — Прошу прощения.
Затем Винду обошел лор-пилека и поднялся на спинной панцирь анккокса.
Интересно, хоть кого-нибудь обманула его притворная самоуверенность?
Мейс посмотрел на паланкин, расположенный буквально в паре шагов. Во рту у джедая пересохло.
Он по-прежнему не чувствовал ее.
Даже на столь близком расстоянии какое бы то ни было ее присутствие в Силе полностью растворялось в окружающих ночных джунглях.
И вновь в его груди возникла болезненная тяжесть: та, что впервые проявила себя несколько недель назад в кабинете Канцлера. Та, что стала еще тяжелее в Пилек-Боу и что почти сломила его прошлой ночью в лагерном бункере. По каким-то причинам этот вес отсутствовал весь прошедший день — возможно, потому, что Мейс был уверен в своих поступках.
Единственно возможных.
А теперь лишь метр отделял его от того, чтобы увидеть ее, своего падавана, свою протеже, женщину, ради блага которой он покинул Корусант, Храм джедаев и простые абстракции стратегической войны. Ради блага которой он с головой погрузился в эти джунгли. Встретился с суровой, сложной, упрямой реальностью за пределами стратегий, что казались такими простыми и чистыми там, в сияющих стерильностью комнатах Совета.
И он вновь осознал, что не знает, что ему делать.
Одна лишь ее тень на занавесках — и он уже не уверен, что правильно, а что нет.
Слова Палпатина вновь зазвучали в его голове: «Депа Биллаба была вашим падаваном. И возможно, она до сих пор ваш самый близкий друг, не так ли?»
«Так ли? — подумал Мейс. — Если бы я знал…»
«Если ее надо будет убить, уверены ли вы в том, что сможете нанести удар?»
Прямо сейчас он не был до конца уверен, что сможет хотя бы взглянуть на нее.
Он боялся того, что может увидеть.
«я… стала тьмой джунглей…»
Тонкая темная рука коснулась занавесок. Длинные, но сильные пальцы: сломанные ногти черны от грязи; форма ладони, слегка неровный узор вен, сухожилий и костей — он знал их не хуже своих собственных. Занавески были подернуты плесенью и пятнами, заштопаны черными нитками, что виделись шрамами на ткани. Они обволокли ее ладонь, когда она начала медленно отодвигать их в сторону. Сердце Мейса колотилось, и он чуть не отвернулся, потому что должен был еще раньше понять, что не встретит ее на рассвете, утром, даже посреди огненного ливня, льющегося из пушек штурмовых кораблей. Он должен был понять, что это было лишь успокоение, посланное Силой в ответ на его потаенное желание. Он должен был понять, что они встретятся вновь лишь в сумерках…
Но страх ведет к темной стороне.
Винду подумал: «Я уже встречал тьму джунглей. Я уже чувствовал ее в собственном сердце. Я сражался с ней рука об руку и разум к разуму. Почему мне следует бояться увидеть ее лицо?»
Узел в желудке расплелся сам собой.
Беспокойство полностью покинуло Мейса. Вся его тьма улетучилась. Он стоял опустошенный, в нем не осталось ничего, кроме усталости, боли истерзанной плоти и спокойного джедайского терпения: он был готов принять любой поворот Силы, вне зависимости от того, что тот принесет.
Она отвела занавески в сторону.
Она сидела на краю длинного мягкого шезлонга. Поверх грубой одежды коруна из джунглей на ней болтались лохмотья джедайского плаща. Волосы ее были такими, какими он увидел их в поселении: сальными, неровными, короткими, словно она без зеркала обрезала их ножом. Лицо ее было истончившимся, как и в видении: скулы острые, подбородок выдается вперед. И ожог. Ожог точно так же шел от краешка плотно сжатых губ к центру подбородка…
Но поверх глаз не было повязки. Вместо этого грязная тряпка на лбу скрывала Великий знак просвещения.
Или шрам, что остался после него…
Малый знак по-прежнему поблескивал золотом на переносице. И глаза… Они были все красные, и в них читалась невероятная боль, но взгляд ее оставался чистым и возвышенным. Вопреки всему, она все еще была Депой Биллабой.
Несмотря на то, что с ней случилось. Несмотря на то, что она видела или сделала.
Она все еще была Депой.
С усилием, что чуть не разбило Мейсу сердце, она сложила губы в улыбку и протянула слегка дрожащую руку, которую Винду взял в свою. Она казалась столь хрупкой в его ладони, кости ее были тонкими, как у птицы, но пожатие получилось сильным и теплым.
— Мейс, — медленно проговорила она. И лишь одна слезинка, словно драгоценность, блестела в ее глазу. — Мейс… Мастер Винду.
— Здравствуй, Депа. — Он распахнул куртку и достал ее световой меч. — Я сохранил его для тебя.
Пока она тянулась к оружию, ее рука дрожала сильнее.
— Спасибо, мастер, — измотанно поблагодарила она формальным тоном. — Для меня честь получить его из твоих рук.
Улыбка ее стала немного более искренней. Она посмотрела на световой меч и начала крутить его в руках так, словно не до конца помнила, для чего он нужен. Она опустила голову, и он более не мог видеть ее глаз.
— О Мейс… Как ты мог?
— Депа?
— Как ты мог быть таким высокомерным? Таким глупым? Таким слепым? — Слова ее были гневными, но в голосе звучала лишь усталость. — Я хотела… Тебе следовало прийти ко мне, Мейс. Прямо ко мне. Эти жители… Они не стоят того. Не стоят твоего незнания. Тебе следовало расспросить меня… Я могла бы рассказать тебе…
— …почему невинным детям приходится умирать?
Ее голова опустилась еще ниже.
— Всем нам приходится умирать, Мейс.
— Я здесь не для того, чтобы спорить с тобой, Депа. Я здесь для того, чтобы забрать тебя домой.
— Домой… — повторила она и вновь подняла голову. Взгляд ее был устремлен в никуда: глаза были бесконечно глубоки и бесконечно темны. — Ты произносишь это слово так, словно оно имеет какой-то смысл.