с тайной похвальбой говорят. Режут правду и людей этой правдой режут и рубят, как топором. Стукнет такой «правдолюб» правдой, нанесет удар и дальше пойдет. Сохраняя высокую самооценку; он же правду сказал! У кого-то ноги кривые, у кого-то макияж неправильный, кто-то разоделся как Монтесума в зените славы, а кому-то муж изменяет. Правду говорить легко и приятно, это еще Булгаков написал. Вот они и говорят черную правду с легкостью и приятным чувством.
Учитель родителям правду сказал: их сынок слабоумный дегенерат. Альберту нечего делать в школе для нормальных детей. Мама Эйнштейна горько плакала от этой правды, наверное. Шаляпину тоже правду сказали; нет у него способностей к пению. Раневскую назвали «совершеннейшей бездарью» в одном подмосковном театре. А один доктор правдиво сказал пациенту, что тот скоро умрет. Он не в те анализы посмотрел. И во время войны были очень правдивые люди: они врагам рассказывали всю правду о наших войсках. И показывали, где спрятались еврейские дети. Потом некоторые пострадали за свою правдивость – их назвали предателями и судили. А они говорили в свое оправдание, что просто сказали правду. Они очень правдивые!
Бывает черная правда. Смертельно опасная для других людей. И говорят такую черную правду из черных побуждений «черные правдолюбы». Чтобы причинить боль и зло, вот зачем такую правду говорят. Нанести удар и остаться безнаказанным. Надо такому правдолюбу тоже правдой ответить. Сказать, что умысел его понятен. Ясен как день! А вот правда весьма сомнительна. А потом ответить на их правду своей правдой; посмотреть на их ноги, проверить их компетентность и выяснить, сколько враги им за правду заплатили; сребрениками, шнапсом и яйками… А иногда сама жизнь покажет правду. Слабоумный ли мальчик Альберт и есть ли голос у Шаляпина. И смертельна ли болезнь, про которую правдивый доктор сказал, что она вас скоро убьет…
Психолог Кольберг был лжецом и преступником. Он обманывал фашистов во время войны, тайно перевозил людей в Палестину, нарушая закон. И многие герои на допросах лгали и изворачивались, даже под пытками правду не говорили. Иван Сусанин захватчиков обманул и завел в болото. Или вот доктор обманул одного безнадежного больного, дал ему витаминку, но сказал, что это экспериментальное лекарство. Больной был его другом, вот доктор и наврал, используя последнее средство. Злокачественная опухоль рассосалась и пациент выздоровел. Это белая ложь. Белая ложь – когда лгут ради самого ценного, что есть в мире; ради жизни человека. Ради спасения своих от захватчиков.
Так что белая ложь лучше черной правды. Горькая правда лучше сладкой лжи, – возможно, это так. Горькая – она как горькое лекарство иногда. Если только нет у правдолюбца злого или корыстного умысла. Обычно он есть у любителей резать правду-матку. Их правда – не лекарство, а яд. Пусть и они послушают правду потом, раз так ее любят. Если правду говорить легко и приятно, то и слушать ее – просто наслаждение. Но почему-то «черным правдолюбам» слушать правду не нравится…
Ей сын подарил очень дорогую маленькую-премаленькую собачку, крошечную. Женщина перенесла инфаркт, и сын подарил собачку, чтобы маму морально поддержать, как-то отвлечь от печальных мыслей. И это помогло! Старушке, – а, честно говоря, это была старушка, – стало гораздо лучше. Она пошла на поправку! Она гуляла со своим Микрошей, водила его на тоненьком поводочке или носила в специальной сумочке. Микроша – потому что он был крошечный, как микробик. Очень ласковый песик, послушный, игривый.
Однажды старушка вышла с Микрошенькой гулять, а рядом машина остановилась. Юноша и девушка так заинтересовались Микрошей, попросили погладить. Старушке не хотелось разрешать своего песика гладить, но как-то неудобно отказать. Она поднесла собачку к окошку машины. Девушка взяла и схватила Микрошу, а парень дал по газам и они уехали моментально. Старушка побежала за машиной, крича и плача. Упала, сильно расшиблась и потеряла сознание.
Соседи вызвали «Скорую», старушку увезли в больницу. Сын к ней пришел, а она лежала слабая, с синими губами. И только шептала имя своей собачки. Плакала старческими слезами и шептала: «Микроша…»
Сын нашел этих молодых людей. Соседи запомнили машину и догадались, к кому эти люди приезжали. Если это люди, конечно. И сын обратился к друзьям. Друзья в погонах быстро вычислили, где живет владелец машины. В роскошном, знаете ли, доме живет, не бедствует. И машина очень дорогая, приметная.
Сын приехал в этот дом. Он заставил открыть дверь; неважно как. И увидел Микрошу – собачка была очень больна. Со дня похищения собачка не ела и не пила, только громко плакала, а потом уж и плакать не могла – стонала и всхлипывала.
В общем, Микрошу забрал сын. Неважно как, но забрал. Да и ворам собака порядком надоела; они же хотели с ней играть и веселиться. А украли больное животное, никчемное. Которое только мешает и все пачкает.
Старушка выздоровела, к счастью. И Микроша выздоровел. Сейчас они осторожно гуляют, ни к кому не подходят, а Микроша мгновенно прячется в сумочку, если кто-то идет. Все кончилось хорошо.
Я вот о чем: не надо красть чужое счастье. Чужую любовь. Может быть, это все, чем человек живет и дышит. Только это и держит его на земле: другой человек, или место под солнцем, или сад в три сотки, или первое место в конкурсе дурацком, микроскопическом… Вот это микроскопическое и держит человека. Не надо отнимать для развлечения чужую крошечную собачку. И не принесет счастья отобранное и сворованное счастье, простите за тавтологию.
Так запросто можно убить человека. Ради чего-то микроскопического, крошечного, чем он жил и чем дышал. Но душа тоже крошечная. Говорят, она всего несколько граммов весит. А в ней – вся наша жизнь.
Один начальник уволил секретаря. «Секретарша», – он так говорил. И решил приспособить одного сотрудника для подачи себе чая. В небольшой фирме одни мужчины работали в комнате, а в кабинете сидел начальник.
Он выходил из кабинета и говорил так грустно-грустно: «Как чаю хочется! Я бы выпил чаю, да некогда заваривать. А так жажда мучает!» И смотрел на доброго Алешу. Тот вставал и наливал чай в стакан с подстаканником. И подавал начальнику. Начальник вздыхал и говорил, что ищет новую секретаршу. На следующий день начальник спрашивал у Алеши: «Ты уже попил чаю? Везет тебе. А у меня ни минуты свободной. Ты, наверное, напился вдоволь горячего чаю с сахаром!» Алеша вставал, – неудобно как-то становилось, – и наливал начальнику чай в стакан. Еще начальник говорил, что у него болит голова. Температура. И если бы у него был чай, ему бы стало полегче. И смотрел на Алешу. Через две недели Алеша уже с подносом ходил в кабинет начальника и носил ему чай. А тот вроде и не просил, но вот так получилось. Незаметно для Алеши. Но очень заметно для других. Алеша уже не мог отказаться от добровольной обязанности. Он три раза в день носил чай начальнику. А тот и не искал секретаршу, как выяснилось. Его все устраивало. Он стал Алеше еще другие поручения давать, но вот точно таким образом. Мол, как ужасно, что я не могу забрать документы в главной организации. Просто не успеваю. Если бы я был молод и здоров, я бы сел в маршрутку и пулей сгонял бы туда и обратно…
Кончилось все банально. Алеша уронил стакан с горячим и сладким чаем – выронил из подстаканника, – прямо на начальника. Очень спешил и был задумчив – все размышлял, как грамотно и красиво отказаться от роли секретарши.
Начальник так кричал и визжал страшно – все думали, что будет ожог сильный. Ожог был. Но быстро прошел. И привычка использовать Алешу тоже прошла. Моментально.
А секретаря приняли на работу. Простую и энергичную девушку, которая прямо спрашивала начальника: «Хотите чаю? Нате!», – и подавала чай в кружке большой. Литровой. Стакан-то разбился, а начальник был скуповат…
начинается так: «Первые семьдесят пять лет жизни Ингеборг прожила в бедности». А дальше еще интереснее. Ингеборг Моотц родилась в бедной семье, денег вечно не хватало. Потом вышла замуж. Муж ей не разрешал работать. Он говорил, что она дура. Милый человек. У него были кое-какие деньги, вот Ингеборг приходилось у него выпрашивать на хозяйство. Она просила пять марок, а муж давал две. И добавлял от себя, что жена дура. Пусть запишет расходы и ему покажет. Ну, она и записывала. В тетрадке в клеточку. Это ей потом очень пригодилось.
Когда муж умер, Ингеборг осталась в бедности. Не в нашей нищете, а в европейской чистенькой бедности. Ей было 75 лет. Она нашла оставшиеся от мужа акции и решила поправить свое положение. Стала играть на бирже.
Компьютера у нее не было; и мобильного телефона – тоже. Она читала газеты и звонила по домашнему телефону, покупая и продавая акции. Принцип ее действий был прост: она покупала акции старых компаний. Если компания просуществовала сто лет, больше шансов, что она еще немного протянет, так?
И вот Ингеборг разбогатела, записывая свои доходы и расходы в тетради в клеточку. И даже купила племяннице дом за сто тысяч евро. Но на себя она капитал не тратила. Это же только начало. Главные сделки еще впереди! Ей девяносто два уже, надо быть осторожнее с расходами. Зато она купила себе ноутбук и стала им пользоваться. Какая молодец эта Ингеборг!
Счастливый шанс может прийти в любом возрасте. И длительная полоса бедности, унижений и неудач не сломит дух того, кто верит и надеется.
Самое удивительное, что в ответ на обидные слова мужа Ингеборг отвечала: «Раз ты не даешь мне работать, я буду играть на бирже!» Муж смеялся, наверное.
Теперь смеется Ингеборг. Улыбается отличными зубами.
Надо выбирать акции старых компаний. Кто многое перенес и вытерпел, дольше держится на плаву…