Продавец уже не унылая была. Она улыбалась. А потом отрезала солдатику большой шмат колбасы и кусманище хлеба. Бутерброд! На здоровье, солдатик, кушай…
Наверное, этот солдат станет генералом. Какой умный стратег и тактик! Он угощался, благодарил, выражал высокую оценку продукту. И получил отличный большой бутерброд. Плюс ласковую улыбку приятной дамы.
Если ешь чье-то угощение, утоляешь голод – почему бы не похвалить? Не сказать «спасибо!». Это же так просто. И честно. И вообще – приятно посмотреть. Все довольны.
Кто благодарит за маленький кусочек – тот получит большой. Кто хвалит угощение – того непременно еще угостят.
А не хочешь есть – проходи мимо, так ведь? И никто ни на кого не в обиде. Это так просто понять. Но не все могут…
Она боролась за Францию и защищала интересы короля, который ее потом предал. И Жанну сожгли – дескать, она ведьма.
А была еще одна Жанна. Жанна Фландрская. В Средние века насчет имен особо не заморачивались: мужа Жанны Фландрской звали Жан, маму – Жанна, сына – Жан, а дочь тоже Жанной назвали. Чтобы особо голову не ломать. А вот настоящее имя-звание надо было заслужить самому.
Жанну Фландрскую еще звали Жанной Пламенной. И Бретонской Стервой. Это уж кому как нравится. А все потому, что эта герцогиня смогла защитить себя и свое имущество. Когда напали враги и решили отобрать у нее Бретань, муж был в плену. И Жанне пришлось выбирать: сдаться на милость победителей и все отдать, или защищаться. Она выбрала.
Надела красные сапоги, красные штаны и взяла меч. И начала оборонять свой город, который осадили враги. Детям и женщинам велела разбирать мостовую и подавать камни на крепостную стену. Распределила правильно стрелков. И началась оборона – успешная. Громадное войско захватчиков не могло захватить город.
Жанна в красных штанах ездила на коне по улицам и воодушевляла своих подданных. А потом решила идти на прорыв – силы истощались. Надо было получить подмогу.
Она возглавила войско и пошла на прорыв кольца врага. Настал момент, когда ее бретонцы испугались и побежали обратно. Только Жанна молча пошла навстречу врагам. Одна. Мужчинам стыдно стало и они вернулись в строй.
А потом бретонцы забоялись ползти через земляной вал; другого пути не было. Враг бил их одного за другим, как кроликов. Жанна вышла вперед и сама полезла энергично. Одна. Солдаты вздохнули и тоже полезли. Стыдно как-то: герцогиня лезет, а они сбежать решили…
В общем, она прорвала кольцо врага и вывела свою армию из окружения. Их осталось всего 300 человек. Дошла до Бреста, получила подкрепление, вернулась и наголову разбила вражескую армию.
Вот так дамы Средневековья защищали свое имущество. Они отлично понимали, что сидеть и плакать некогда. А помощь оказывают тем, кому выгодно ее оказать. Кто сам прорвался через кольцо осады.
А мужа она потом выкупила из плена. И прожила почти 80 лет – невиданное дело в те времена.
Так что надо защищаться. И идти на прорыв. Приходится надевать доспехи и красные штаны, если хочешь жить и выжить…
Жаль, портрета Бретонской Стервы не осталось. Тогда не до картин было и не до селфи. Надо было жить и бороться. За свое имущество, за свою семью и за свою жизнь.
Она хорошо боролась. За свое.
А короли о себе пусть сами позаботятся. Такое мое мнение.
Ее рассказали в комментариях на моем Youtube-канале. А я перескажу своими словами.
У одной девушки умер брат Александр. Такая случилась утрата… Они с братом были сильно привязаны друг к другу; брат всегда защищал сестру. И вот девушке, скажем, Жене, снится сон. Видит она любимого брата, а он очень мрачен. Говорит так: «Не ходи на день рождения! Иначе случится то, что я тебе покажу!».
И девушка оказывается во дворе посреди девятиэтажек. Ночь, темно. Она идет; каблучки стучат. А сзади идут два мужика. И идут – догоняют. Приближаются. Они молчат, только дышат страшно. И ускоряют шаг. А потом догоняют Женю и убивают.
Подробности писать не буду, они леденят кровь. Женя в ужасе просыпается, да не совсем: снова видит брата Александра. И он говорит грустно; если, мол, все же так получится, что ты пойдешь на день рождения и окажешься в этом страшном месте, беги скорее в этот подъезд. Видишь дверь? Все двери заперты, а в этом подъезде домофон сломался и дверь отперта. Беги сюда и спасешься!
Женя после этого сна не ходила ни на какие дни рождения. И вообще она не склонна была праздно проводить время. Сон стал стираться из памяти. А потом Женя заехала домой к коллеге по работе. Надо было взять документы. И коллега пригласила ее выпить чаю. Они пили чай и болтали. Уже было довольно поздно. Раньше они почти не общались, а оказалась приятная девушка! Коллега сказала, разливая уж которую чашку чая:
– Знаешь, а у меня ведь сегодня день рождения! Вот так и праздную. Никто даже не вспомнил!
Женя встревожилась и заторопилась домой. Она вышла во двор. Темно. Решила пройти через другой двор, срезать угол. И с ужасом узнала тот двор из сна! Девятиэтажки, каблуки стучат звонко, темнота… А сзади идут два мужика. Сопят и ускоряют шаги. Все ближе и ближе.
Женя была в ужасе. Она вспомнила дверь, которую ей показал брат. И изо всех сил побежала! Забежала в темный подъезд и бегом поднялась на пятый этаж. И спряталась там за мусоропроводом, притаилась.
Форточка была открыта. С улицы все было отлично слышно. В ночной тиши один преследователь говорил другому злобно и нецензурно: куда, мол, делась девушка? Куда эта гадина подевалась? Она же почти в руках у них была, они же ее почти схватили!
Женя так и просидела в подъезде до рассвета, пока люди не стали выходить из квартир на работу.
Так брат спас сестру. А сестра рассказала эту историю о своем спасении скептикам.
Знаете, скептик – это тот, кто побывал в подобной ситуации. Но все отлично объяснил деятельностью мозга. И открытый подъезд со сломанным домофоном, и день рождения, о котором Женя знать не знала, и двух убийц. Не одного, не трех, а двух. Как во сне.
Вот такого скептика можно уважительно выслушать. А тот, кто обвиняет во лжи или просто пишет убогий аргумент: «Чушь!», «Бред!», – тот не скептик. А просто недалекий человек.
Такие истории случаются. Наши умершие нас защищают странным образом. Но не всех.
Тех, кто считает это бредом, конечно, не защищают. Они могут быть совершенно спокойны, такие люди.
в юности болел туберкулезом. Это сейчас туберкулез излечим; а тогда это был смертный приговор. Сенека с мягким юмором описывает, как он плоховато выглядел. Исхудалый, слабый, чахлый, он выкашливал, извините, куски внутренностей. Видимо, легких. Он особо не рассматривал – сил не было.
Сенека был философ-стоик. Он спокойно относился к смерти. И приготовился умереть. Лег и лежит стоически.
А потом он посмотрел на своего папу и переменил решение. Отчаяние и горе отца не поддаются описанию. Отец не мог вынести мысли, что сын умрет. Отец не был стоиком, он был просто любящим родителем. Он не пережил бы потери любимого сына.
И Сенека приказал себе жить. Так и сказал: «Приказываю себе жить! Чтобы жить, – добавил Сенека, – иногда надо больше мужества, чем чтобы умереть».
И, знаете, он выжил. И прожил долгую жизнь. В трудную минуту он приказывал себе жить. Ради тех, кого любил и ради тех, кто в нем нуждался.
Жить – это требует мужества. Помереть нетрудно. Лечь, смириться, сдаться. А жить очень тяжело.
Но надо постараться изо всех сил – ради тех, кому мы нужны. Так сказал мудрый философ Сенека.
Живот заболел внезапно. Дальше все как-то очень быстро было, приехала «Скорая», осмотрели, увезли. Муж от растерянности поехал следом до больницы. Потолкался там, узнал, что жену увезли на операцию. Ему велели пока ехать домой. А потом позвонить.
Он вернулся в квартиру: там тихо. Вещи разбросанные лежат. Чашка с остывшим чаем. Главное, он все время, все последнее время ссорился с женой.
Денег не хватало. А она транжирила деньги, покупала слишком много продуктов. Вчера купила клубники коробочку. Маленькую, за большие деньги. Пригоршня искусственных ягод за сумасшедшие деньги! Ну какая клубника зимой, скажите на милость! Они же не миллиардеры.
Еще крем купила. Вот баночка стоит у зеркала. Тоже дорогой слишком. Он ворчал и ругался.
На плите суп. Он сколько раз говорил, что не надо варить столько. Кто это будет есть, они же вдвоем живут! До сегодняшнего дня жили вдвоем, да.
Он сел за компьютер. Он не хотел думать ни о чем; но тут же открылась реклама курорта. Она хотела на курорт, на море. Это очень дорогое удовольствие, он так и сказал. Бездумная расточительность, когда надо платить ипотеку и расширять жилплощадь. «Двушку» поменять на «трешку». И яму надо под фундамент копать, строить дом. Машину менять пора…
И не только это. Она слишком надолго занимала ванную комнату. Он сердился. Они ссорились. А сейчас – ванная свободна. И в кровати можно хоть поперек лечь. Никто не помешает и одеяло стаскивать не будет.
И можно курить в квартире. Никто не закричит: «Ты с ума сошел! Прекрати!» Можно пиво пить. Сколько влезет. И смотреть футбол или политические дебаты.
А на диване лежит ее халатик с вышитым медвежонком. Скомканный второпях; она переоделась через силу.
Он халатик расправил, сложил и заплакал, как трехлетний малыш. Потому что одному ничего не надо. Одному плохо. Невыносимо одному в доме, где жили вместе, вдвоем. Зачем он ругался? Зачем экономил на мелочах? Впился в эту клубнику, как тарантул какой-то. Может, это последняя радость была у человека?
Вот так он плакал один, вытирая слезы халатиком. От халата пахло женой.
А потом позвонил и узнал, что все прошло нормально. Хорошо. И побежал к машине как сумасшедший. За клубникой поехал и купил пять килограммов сразу. Много прозрачных коробочек с дорогими и не очень-то вкусными ягодками. Но у них все равно был немножечко клубничный вкус. Привкус.