Хочет человек уважения к себе и внимания, – не надо требовать этого в оскорбительной форме или жалобно выпрашивать. Чтобы дойти до магазина и купить хлеб, следует пойти в магазин, взяв с собой деньги. И купить хлеб. А идти в клуб филателистов и там закатывать истерики по поводу своей плохой жизни можно, конечно. Только хлеб там не продается. И могут попросить выйти вон, даже если намерения у вас самые невинные: купить хлеб. Но там нет хлеба. И до истерик тоже нет дела…
Не получается что-то, – может быть, дело в средствах, которые человек использует? Если нужна любовь – не надо проклинать и выгонять из дома. Если нужны деньги, не надо клеветать за спиной или в лицо обзывать и обвинять. И бить портфелем по голове тех, кто нравится, не стоит, – внимание можно привлечь. Но крайне негативное, к сожалению. Есть другие, правильные способы достать банан, так сказать. Взять табуретку, встать на нее и достать. Но иногда человек так увлечен процессом и взбешен неудачами, что продолжает прыгать и ругаться. Это не смешное, а печальное зрелище…
В любых условиях, в самых тяжелых испытаниях, когда враги стараются унизить и уничтожить, когда нет сил, – помни, кто ты. Вот только это и спасает личность. Пока есть личность, мы живы и можем спастись. Не просто спастись – победить. Но надо помнить, кто мы.
Виктор Франкл в концлагере помнил, что он врач. Психолог. Не умирающий узник с номером вместо имени, а доктор. И он продолжал поддерживать других, читал лекции и обучал других техникам спасения и психологической защиты. Так он спасся и победил. Не дал себе забыть, кто он. Доктор Франкл.
А величайший спортсмен, гимнаст Виктор Иванович Чукарин помнил, что он – гимнаст. Спортсмен. Хотя забыть даже свое имя было немудрено. Паренек Виктор Чукарин гимнастику очень любил. И тренировался после работы. А потом в двадцать лет пошел добровольцем на фронт, в бою был ранен и взят в плен. Чудовищные мытарства ему пришлось пережить. Он попал в фашистский концлагерь. Пытался бежать, был схвачен и перемещен в другой концлагерь… Он был в Бухенвальде. И страшно описывать то, через что он прошел и что вынес. Но он помнил, кто он. Когда сытые фашисты энергично делали спортивные упражнения, истощенный умирающий Чукарин подсматривал за ними. Знаете, почему? Потому что он был гимнаст. И он запоминал разные упражнения и спортивные новинки гимнастики. Тренироваться он в Бухенвальде не мог, он умирал. Но он запоминал. И про себя помнил – он гимнаст. Советский человек и спортсмен Виктор Чукарин.
Потом заключенных посадили на баржу, отправили ее в море и хотели затопить живые скелеты. Но война уже кончалась, наши победили! И узников спасли. Чукарин весил сорок килограммов. Его не узнала родная мать; по детскому шраму опознала сына, так он был страшен и измучен. А он поступил в институт и стал тренироваться. Делать гимнастические упражнения. Он их не забыл. И не забыл о том, кто он.
Виктор Чукарин стал великим спортсменом, победителем Олимпийских игр, он получил массу наград, золотых медалей и званий. И всю жизнь учил других гимнастике. Он же был гимнаст. Он это не забыл ни на войне, ни в концлагере, ни на барже…
Надо помнить, кто ты. Не жалкая жертва судьбы, не узник, не чей-то раб и пленник, не бедное создание, не тень. Мы то, что мы о себе думаем. И мы не сдаемся до тех пор, пока помним, кто мы. Несмотря ни на что…
В старые времена зверинцы были очень жестоким местом, к сожалению. И вот в клетке сидели бабуины, занимались своими обезьянними делами. И какой-то хулиган взял и ударил бабуина палкой по морде. Развлекся так. Бабуин пришел в ярость, начал прыгать и скалиться. Ему было больно. Тут сердобольная дама дала обезьяне гроздь винограда в утешение. И бабуин мгновенно успокоился, сел и стал с аппетитом сладкие ягоды кушать.
Писатель расстроился и вот о чем подумал: если бы его ударили палкой по морде, а потом дали бы виноград, он бы всю ночь не спал. Переживал бы. И не стал бы есть виноград; какой там аппетит после такого оскорбительного удара? Он бы тихонько плакал в подушку, изнывал бы от бессильной обиды, думал бы о мести… А бабуин успокоился и тут же забыл об ударе. Вот это крепкая здоровая психика. Вот так и надо. Так и учат некоторые психологи: вас ударили, а вы угоститесь виноградом и забудьте о том, что произошло!
Но человек – не бедная обезьяна, запертая в клетке. У человека есть чувство достоинства, – поэтому и можно человека оскорбить, задеть, причинить страдания даже без палки. Особенно, если заперт человек в клетке, не может ответить обидчику и вынужден терпеть удары изо дня в день. Понимаете, психически здоровый человек реагирует на оскорбление. Теряет сон, аппетит, переживает, думает, мучается… И не надо его поучать и склонять к безразличию, это ненормально. И учить переключать внимание с удара на виноград – тоже ненормально. «Ну и что, что вас унизили публично? Вам же за это заплатили и дали покушать!» – это неправильные слова. Человек переживает и мучается. Можно помочь ему так: разъяснить смысл поступка обидчика. Помочь выработать стратегию защиты. Или помочь понять: из клетки надо бежать, пока не поздно. Даже если хорошо кормят.
А обесценивать переживания не надо. Это нормально – испытывать адекватные чувства, боль и обиду. Ведь именно эти чувства заставляют нас что-то делать, как-то решать ситуацию. Защищаться, искать выход из клетки, отходить на безопасное расстояние… И бабуин не так-то глуп и примитивен, как показалось писателю. Просто он не мог из клетки сбежать, вот и ел виноград, что же ему еще оставалось? В природе хулиган горько пожалел бы о своем ударе. Обезьяна бы непременно дала сдачи. Да и в жизни садист пожалеет обязательно. Привычка бить других приведет к печальным последствиям. Безнаказанность распускает и лишает осторожности.
Так что переживания, рефлексии – это абсолютно нормально для развитого духовно человека. Это стимул для того, чтобы искать пути решения проблемы, вот и все. И сделать так, чтобы никому не повадно было бить вас словами или поступками. А учить не реагировать – что же. Это тоже полезно, наверное. Для тех, кто решил провести в клетке всю свою жизнь. Все же в клетке безопасно и иногда могут дать виноградика…
Вот когда упадешь сильно, все станет понятно. Одни люди побегут к вам и станут помогать. Расспрашивать, поднимать, охать и ахать, утешать и сочувствовать. А другие мимо пройдут. Хотя вы знакомы; вы даже вроде дружили… Приятельствовали и общались. Но они пройдут мимо. Это ничего. Это бывает. Тех, которые вас поднимали и отряхивали, поцелуйте и поблагодарите потом. Тех, которые мимо прошли, переведите в список знакомых из списка друзей. Никто не обязан вас поднимать. Знакомые не обязаны. Значит, пусть будут просто знакомые. Без обид, как говорится. И без ненужных иллюзий.
Есть еще те, кто постарается вас пнуть, пока вы лежите. Так что особо разлеживаться не надо. Это недоброжелатели. Знакомые недоброжелатели. И еще есть оригинальная категория людей: они подойдут и обвинят вас в том, что вы упали. Вы неправильно мыслили, не так шли, вы халатный! Эти могут начать командовать: «Соберись, тряпка! Не ной! Встань и иди!» Они тоже пинают лежащего, но искренне считают свои пинки волшебными. Так и говорят, пнув: «Это волшебный пинок!» Хотя больно от этих пинков – очень!
Это все – обычная жизнь. Самое грустное не то, что вас бросили равнодушные или пнули недобрые. И не то, что вы грохнулись больно. А то, что те, кого вы считали близкими, друзьями, любимыми, – оказались просто знакомыми. Чужими людьми, которых вы знаете по именам. Лица их распознаете. Как лица членов Политбюро на портретах из моего детства. Вот Брежнев, вот Косыгин… Но помощи и участия от этих бывших близких людей не больше, чем от Косыгина, извините. А вреда и боли – много.
Ну вот и все. Зато все стало ясно теперь, не так ли? Падать больно, но это многое проясняет. Розовые очки разбиваются при падении. И очень неумно бежать, прихрамывая, за новыми очками. Лучше поискать новых друзей среди тех, кто помог вам встать…
Сначала все было хорошо, даже очень. Одна женщина познакомилась с мужчиной. Ей было под сорок. Приятная женщина, работала на хорошей должности, образованная, воспитанная. И мужчина хороший, ее круга человек, так сказать. Но не только ничего не вышло из этих отношений, еще и конфликт произошел. И женщина очень плакала и сердилась.
Все ведь шло хорошо! А потом этот мужчина буквально завопил на нее диким голосом, хотя до этого вежливо и добродушно разговаривал всегда. Он вопил в телефон вот что: «Оставь меня в покое хоть на минуту! Дай мне домой зайти и раздеться! Мы же пять минут назад разговаривали, ты меня уже спрашивала об этом. Я не могу тебе отвечать круглые сутки, отвяжись от меня со своими идиотскими картинками и не звони мне каждые пять минут! Вообще мне не звони! Дай мне дышать!» Как будто она мешала ему дышать, представляете? Как будто трудно ответить, так ведь? Или приехать, когда тебя зовут. Или в сотый раз послушать про начальника-самодура и про ссору с мамой. Или про боли в животе. Трудно, что ли? Это же и есть – отношения!
Женщина звонила с раннего утра до ночи. И писала круглосуточно. И ночью звонила иногда. Она встречалась с этим мужчиной, говорила с ним о себе и о своих планах на их будущее. Просила помощи в делах, советов и поддержки. Деньги заняла, ей очень надо было, и еще по мелочи несколько раз просила: то на карту кинуть, то на телефон положить. И рассказывала подробно обо всех своих физиологических отправлениях: расстройство желудка или женские дни. Это же и есть – отношения? Или колеса надо поменять. Или в магазин съездить, выбрать ей диван домой. Долго перечислять. Они пообщались ровно месяц, а потом этот мужчина вот так себя повел ненормально.
А никто не любит, когда в него впиваются, как пиявка. Когда не дают ни минуты покоя. Когда целыми днями звонят и пишут, пишут и звонят. Когда с ненужной откровенностью вываливают весь свой ливер, извините, не очень-то даже близкому человеку. Эмоциональный и физиологический ливер… Когда требуют отчета о каждом шаге, при этом не интересуясь ни чувствами, ни проблемами. Ах, ты у врача. Ясно. А сколько ты там пробудешь и когда сможешь приехать и мне помочь? Ты попал в аварию? Вот незадача. Ты же обещал меня в сад отвезти…