Вот он сидит и ждет звонка от «Ее Величества королевы хлопчатобумажных трусов». Уже трижды сегодня ее секретарша отвечала ему: мол, извините, но мисс Креддок все еще на совещании.
«Да, так я вам и поверил! Если она на совещании, то я — Папа Римский! — зло думал Барни. — Я вовсе не обязан был идти с „колготками Бёрди“ в эту их компанию „Калла-Лили“. Я мог бы просто сесть в самолет и долететь до Северной Каролины, где пруд пруди других колготочных компаний, которые точно так же заинтересовались бы этими секретными колготками».
Барни сам когда-то работал в тех краях и смог бы пробиться на прием к одному из тамошних воротил. А если бы они увидели эти колготки, почувствовали их мягкость, надели их, поносили, то сразу бы поняли, насколько они хороши. Трудно поверить в то, что написано в каком-то письме, особенно если это письмо от человека «не от мира сего» вроде Ричи. Другое дело — когда приходишь сам.
На днях в «Калла-Лили» Рут сказала ему, что все проведенные ими тесты дали отличные результаты, но, несмотря на это, она продолжала кое в чем сомневаться. Бог мой! Что же они делают? Ведь колготочный съезд проходит здесь именно в эти дни. Неужели эта Креддок задумала каким-то образом все ему, Барни, испортить, сбросить его, так сказать, с высоты, на которую он умудрился забраться? Лучше, если она не будет даже пытаться сделать это.
Барни прошел на кухню и распахнул дверцу холодильника. «И все это из-за моего племянника Денни, — подумал Барни. — Ведь именно он вызвался отвести меня к Рут Креддок, когда я по большому секрету сообщил ему о необыкновенных колготках. Все тогда произошло на удивление просто, даже очень просто».
Денни подметал двор в штаб-квартире компании — в Каза-пентхаус. И имел возможность напрямую выходить на Рут, даже говорить с ней. Та как раз избавлялась от своего очередного мужа, так что вполне возможно, Денни мог видеть ее сегодня днем и каким-то образом узнать, что там произошло в действительности с «колготками Бёрди».
«Надо ему позвонить», — решил Барни. Он захлопнул дверцу холодильника, поднял телефонную трубку и набрал номер племянника.
Включился автоответчик:
«Привет, это Денни собственной персоной. Меня сейчас нет дома, но если вы оставите свой номер и имя…».
«Все правильно, — вздохнул Барни. — Что, собственно, будет делать дома двадцатипятилетний парень в пятницу вечером? Особенно когда этот парень такой симпатичный, как Денни».
— Денни, это дядя Барни. Перезвони мне, пожалуйста. У меня важное дело. — Барни положил трубку. «Возможно, он и перезвонит мне, только произойдет это не раньше, чем через три дня.
Так, а что мне придумать насчет сегодняшнего обеда? Сначала надо выкурить сигару. Вот это я и сделаю».
Барни вернулся в уютную маленькую гостиную и уселся на свое любимое место — в мягкое кресло, спинка которого откидывалась настолько, чтобы было удобно немного вздремнуть, глядя в экран телевизора, и проснуться через какое-то время, не испытывая дискомфорта от затекшей шеи. Барни открыл коробку с сигарами, которая всегда находилась на расстоянии вытянутой руки от кресла на специально оборудованной полочке, достал оттуда новенькую сигару «уайт-оул» и обнюхал ее с аппетитом. «Это поможет мне расслабиться, успокоиться, — решил он. — Я могу посидеть в одиночестве и покурить. И никто не будет упрекать меня за то, что я курю». Это постоянно делала его бывшая жена, которая не возражала против сигарного дыма, пока они встречались, но круто переменилась, как только они поженились. Это произошло очень быстро. Бум — и все! В доме уже нельзя было курить. Жена сказала, что он и так накурился на всю оставшуюся жизнь. Их маленькое бунгало действительно пропиталось сигарным дымом, и Барни это страшно нравилось.
Барни поднес к сигаре специальную сигарную зажигалку, которую когда-то нашел на пляже, и стал наблюдать, как разгорается кончик. Процедура разжигания была для Барни сродни религиозному ритуалу. Когда наконец сигара раскурилась, Барни откинулся на спинку кресла, положил вытянутые ноги на подставку, которая удобно выдвигалась и задвигалась по воле сидевшего в кресле. «Тот, кто когда-то сказал, что дом человека — его крепость, точно не был идиотом», — решил Барни.
При этом он прислушивался к звукам, доносившимся с заднего дворика: к жужжанию насекомых, гулу пролетавшего в небе самолета и шуму волн с океана.
«Когда получу деньги, уж я сумею ими правильно распорядиться, — подумал Барни. — Еще сорок пять тысяч долларов, если эти колготки действительно хороший товар. Думаю, что они именно такие. Еще немного покурю, потом сварю себе что-нибудь на обед и буду ждать, когда эта Креддок мне перезвонит. Если она не перезвонит, то надо будет придумать, как поступить с этой дамочкой».
Джад Грин сидел за столиком в одном из ресторанов гостиницы «Уотергрин». Группа людей, за которой он пристально наблюдал, разместилась за большим столом неподалеку. Он специально сел так, стараясь оказаться к ним поближе, чтобы можно было не только видеть, но и слышать то, что они будут обсуждать.
Риган Рейли, которая в последнее время превратилась в тень Ричи Блоссома, как раз что-то говорила. Джад напряженно вслушивался в ее слова.
— У нас хорошие новости, Ричи, — сказала Риган. В этот момент официант церемонным жестом расправил большую салфетку и положил ее Риган на колени. Она кивнула ему в знак благодарности и продолжила: — Я только что говорила с моей подругой Надин. Она сегодня случайно столкнулась с какой-то женщиной в маникюрном салоне. На этой женщине были колготки, которые, похоже, являются ничем иным, как вашими знаменитыми «колготками Бёрди». Моя подруга говорит, что они просто замечательные. Та дама по секрету поведала Надин, что ее зять работает инженером на одном предприятии по изготовлению колготок, которое может быть заинтересовано в приобретении твоего изобретения. Зять сейчас как раз занимается проверкой качества этих колготок.
— Вот это здорово, Ричи! — радостно воскликнул Эд Деркин. — Тогда, возможно, в эти выходные у нас будет двойной праздник!
Ричи вскочил на ноги.
— А в какой же, интересно, компании работает этот парень, этот инженер? И каким образом он заполучил мои колготки?
— Ричи, но ведь ты сам раздаешь их налево и направо, — удивилась Риган.
— Я дарю их только моим друзьям, — возразил Ричи.
— Тогда, я надеюсь, у тебя есть соответствующая защита твоего изобретения? Патент? — спросила обеспокоенная Риган.
— Да, конечно, есть!
— Значит, тебе нечего волноваться. Я, кстати, встречаюсь с Надин сегодня вечером, немного позже. Я расспрошу ее обо всем, что ей известно по этому поводу. Если, конечно, ей что-либо известно. И в первую очередь об этой компании, что проверяет твои колготки.
— О Боже, мне трудно во все это поверить! — взволнованно произнес Ричи, поднимая свой бокал с газированной водой. — Я хочу произнести тост за ноги моей Бёрди и за ее наследство!
Неожиданно Риган забеспокоилась.
— Ричи, — предупредила она, — лучше все-таки помнить, что цыплят считают по осени. Все это — хороший знак. Все развивается как надо, однако до получения конкретного предложения, до принятия его тебе не следует радоваться: все может измениться в худшую сторону. Все еще может сорваться.
— Риган, ты слишком перестраховываешься. Если эта компания не выйдет на нас со своим предложением, то это обязательно сделает какая-то другая. — Тут улыбка вдруг сошла с лица Ричи. Он озабоченно нахмурился. — Правда, если предложение не поступит в эти выходные, будет поздно спасать «Четвертую Четверть».
— Не думайте об этом, Ричи, — попробовала успокоить его Нора. — Мы завтра организуем изумительный коктейль. Лучший из тех, что когда-либо проводились в этой гостинице. А завершится он тем, что компании будут сражаться за право приобрести у вас ваше изобретение. — Нора вытянула вперед свою ногу и показала ее всем собравшимся. — Мне страшно нравятся ваши колготки!
Мать Мауры, Бриджит полностью согласилась с Норой.
— Мне они тоже очень нравятся. Я тоже их сегодня надела. К тому же Ричи подарил мне еще одну пару, которая по цвету отлично подойдет к моему завтрашнему платью матери невесты.
— А это будет то самое платье, что вы надевали на прошлую свадьбу Мауры? — с милым выражением на лице спросила Риган.
— Нет. То платье мама отложила на случай, когда оно понадобится для свадебной церемонии с твоим участием, — спокойно парировала Маура.
— Туше! Один-ноль в твою пользу! — улыбнулась Риган.
— Если говорить серьезно, Ричи, — сказала Нора, — то ваши колготки просто замечательны. Если бы у меня была колготочная компания, я бы ни за что не захотела соревноваться на рынке колготок с «колготками Бёрди». Они так хороши, что обязательно победят в конкурентной борьбе любые другие. Я думаю, что если какая-то компания тестирует ваши колготки в данный момент, то, убедившись в их хорошем качестве и зная, что завтра вы устраиваете их публичную демонстрацию, они скорее всего сделают вам деловое предложение до этого показа.
— Если, конечно, они тестируют именно колготки Ричи, — недоверчиво заметил Люк.
— Да, в самом деле.
— Хорошо еще, что нам с тобой, Люк, нет нужды беспокоиться за свой бизнес, — сказал Эд. — Ведь единственное, в чем в этом мире можно быть уверенным, так это в том, что люди будут продолжать…
— …умирать и платить налоги, — громко продолжила мысль Эда вся собравшаяся за столом компания. Все уже больше сотни раз слышали его любимое изречение и, естественно, знали наизусть.
Маура и Риган обменялись взглядами, после чего Маура повернулась к Джону.
— Теперь-то ты понимаешь, почему мой брат стал налоговым инспектором?
Они заказали напитки. Когда их принесли и все занялись дегустацией, появился метрдотель, объявивший о специальных блюдах, приготовленных рестораном в этот вечер.
— Лучшее сегодняшнее блюдо, — начал он, поцеловав кончики пальцев, — это — лягушачьи ножки!