ыстрее, пока я не передумала.
Толпа двигалась довольно быстро, но людей вокруг было еще очень много, и Ребекка чувствовала себя неуютно. Полиция, еще недавно демонстративно медленно и тщательно проверявшая всех желающих покинуть окраину, неожиданно сменила линию поведения на прямо противоположную. Решетчатые металлические ограждения были буквально за минуту убраны в сторону, и, скопившаяся у блокпоста толпа начала довольно бодро просачиваться по направлению к центру через три широких коридора, открытых в полицейском оцеплении.
Ребекка оказалась в этой толпе из-за собственной нерасторопности. Она могла уйти из интерната раньше, но вместо того, чтобы сразу бежать по магистральному тоннелю к внутренней границе района, она попыталась найти Нилу и Инну, чтобы уговорить их пойти вместе с ней. Майор Хлой оформил ей пропуск в центр, но, уезжая, с собой не взял, хотя внутренне девушка на это рассчитывала. Всё-таки Хлой явно выделял ее из всех воспитанниц, которых он регулярно водил в свой кабинет для, так сказать, приватных бесед. Впрочем, выделял или нет, а эти отношения носили исключительно товарно-денежный характер, так что никаких моральных обязательств у майора перед ней не было. Это если считать, что такое понятие, как «моральные обязательства» вообще Хлою знакомо.
И всё же терять такую послушную девочку Хлой, видимо не хотел, поэтому перед своим бегством счел возможным предупредить её об опасности и даже согласился выдать пропуск не на одну, а на трех девушек. Вот только Ребекка лишь зря потеряла время. Инны в интернате вообще не оказалось. Она в это время находилась в конторе серого скупщика Шиффа, с которым, как подозревала Ребекка, у нее намечались нечто гораздо более интересное, чем сомнительное удовольствие развлекать на платной основе всяких извращенцев. Это задевало, но Инна оставалась подругой, и Ребекка хотела о ней позаботиться. Не получилось. Наоборот, Инна стала отговаривать ее убегать в центр, утверждая, что Шифф, Рич и госпожа Койц защитят их лучше, чем вся колониальная армия.
Инне Ребекка не поверила и попыталась убедить хотя бы Нилу. Но и вторая подруга сказала ей примерно то же самое. Эти глупые курицы и правда считали, что оставаться в интернате безопаснее, чем бежать в хорошо защищенный центр города. Но ведь майор Хлой, Сержант и остальные преподаватели явно считали иначе! А значит, они имели для этого все основания. Майор не раз говорил ей, что во время прошлой атаки Роя им всем, включая госпожу Койц, удалось выжить только благодаря невероятному везению, и с этим сложно было не согласиться. Погибли очень многие, и то, что колонне воспитанников удалось по разрушенным коридорам добраться до случайно подвернувшегося убежища — настоящее чудо. При этом их чуть не прикончили твари Роя, прорвавшиеся в тоннель и начавшие преследование колонны. Плюс-минус минута, и все они были бы мертвы.
Сам майор тогда сбежал в центр, как только ему стало известно о начале атаки на город, и, судя по его рассказам, без особых проблем пережил вылазку Роя. Торпеды, ударившие по центральным районам, взорвались далеко от его квартиры, а «Тоннельные крысы» так глубоко в центр пробиться не смогли. Хлою, конечно, тоже повезло, но шанс погибнуть у него явно был неизмеримо меньше, чем у всех, кто остался на окраине. Поэтому сейчас, когда в ее коммуникаторе хранился подписанный майором пропуск в центральные районы, Ребекка никаких сомнений не испытывала. Вот только воспользоваться им оказалась не так просто, как ей изначально представлялась.
Хлой и остальные интернатские преподаватели воспользовались для бегства личными карами и успели убраться с окраины до того, как поднялась паника, а ей пришлось идти пешком. Общественный транспорт на окраине всегда функционировал отвратительно, а теперь на него рассчитывать вообще не стоило, так что, когда Ребекка добралась до полицейского блокпоста, расположенного в расширении тоннеля сразу за пока еще поднятой аварийной переборкой, она обнаружила огромную толпу жителей окраины, пытающихся покинуть их ставший очень неуютным район.
Пробиться к пропускному пункту оказалось решительно невозможно. По эту сторону аварийной переборки полиции не было вообще, так что порядок в толпе никто не поддерживал, а все, кто пришел сюда раньше, совершенно не горели желанием пропускать вперед менее расторопных сограждан.
Сколько Ребекка простояла в плотной разгоряченной толпе, она точно сказать не могла, просто не следила за временем, но достаточно долго, чтобы сильно устать и заразиться всеобщей паникой. Изменения пришли внезапно. Сначала впереди наметилось какое-то движение, а потом людская масса качнулась вперед и началось неравномерное, постоянно стопорящееся движение к блокпосту. Полицейские кричали в громкоговорители, что необходимо соблюдать порядок, поскольку при отсутствии давки все пройдут быстрее, но действовало это плохо. Толпа напирала, где-то кричали упавшие люди, которым, скорее всего уже не суждено было подняться. Иногда движение останавливалось совсем, но через какое-то время толпа вновь начинала медленно нести полузадушенную Ребекку вперед.
Прошло еще полчаса, а может, час, когда в воздухе над полицейским блокпостом неожиданно развернулся виртуальный экран. Ребекка вздрогнула. Вот уж кого она не ожидала увидеть здесь и сейчас, так это директора своего интерната. Над на мгновение замершей толпой разнесся знакомый красивый голос бывшей учительницы Космографии.
— Граждане Бриганы, я Анна Койц, до недавнего времени директор интерната имени сержанта Загорского. Обстоятельства сложились так, что мне пришлось принять на себя командование обороной города, поскольку всё городское начальство сбежало с планеты вместе с войсками экспедиционного корпуса Федерации.
По толпе прошел встревоженный гул. Новость жителей окраины, мягко говоря, не обрадовала. Если они на что-то и рассчитывали, так это на силу и мощь армии и флота Федерации. Не верить Анне Койц у людей оснований не было. Во-первых, кому попало не дадут обращаться к жителям города через полицейские ретрансляторы, а во-вторых, от городских властей рядовые граждане ничего другого и не ждали. А вот бегство федеральных сил стало неприятной неожиданностью, переварить которую большинству оказалось непросто.
— Рой атакует город, — продолжила госпожа Койц, — и я отдала приказ о немедленной эвакуации всех жителей из районов, в которые могут проникнуть роботы противника. Эвакуация уже идет, но, к сожалению, было упущено много времени. Поэтому для защиты не успевших эвакуироваться граждан в тоннели окраинных районов вводятся лучшие боевые машины из имеющихся в нашем распоряжении.
На экране рядом с изображением Анны Койц появилась трехмерная проекция очень необычного боевого робота, защищенного сегментной броней и коконом силового поля. Выглядел он, как крайне разозленное шестиногое насекомое, вставшее на дыбы и собирающееся броситься на противника.
— В случае появления рядом с вами таких боевых машин не поддавайтесь панике, выполняйте приказы полиции и помогайте своим согражданам как можно быстрее завершить эвакуацию. У нас есть все шансы отбить нападение врага. Рою уже нанесен невосполнимый урон. Вы все совсем недавно ощутили сильные толчки и вибрацию, пришедшие со стороны Руин. Нам удалось обрушить в центр бывшей промзоны сошедшую с орбиты пятую орбитальную крепость.
На десяток секунд изображение на экране сменилась, и перед жителями города развернулся вид с обриты на город и промзону. Неотвратимое движение через атмосферу окутанной облаком плазмы орбитальной крепости, выглядело завораживающе, а её падение в центре Руин, породившее чудовищный взрыв, стало логичным завершением этой апокалиптической картины.
— К сожалению, не все механические твари Роя погибли при взрыве пятой орбитальной. Логово врага уничтожено, однако его войска всё еще способны вести бой, и они получили приказ уничтожить наш город. Но и у нас есть армия, которая, в отличие от сбежавших чиновников и федеральных военных, продолжает вести сражение за город. Я прошу вас всех помочь нашим солдатам. Не поддавайтесь панике. Содействуйте полиции в проведении эвакуации. Бойцам колониальных сил самообороны будет намного легче отбивать атаки врага, если они будут точно знать, что от их огня не погибнут не успевшие эвакуироваться жители.
Толпа заметно оживилась. Жители окраин за свою жизнь слышали немало пафосных речей, но еще никто и никогда не говорил с ними так. Возможно, не все, но большинство людей, услышавших слова Анны Койц, поверили, что им говорят правду и что их действительно пытаются как можно быстрее вывести из опасной зоны. Скорость движения увеличилась, а вот давка, наоборот, стала меньше. Кто-то на глазах Ребекки помог подняться упавшей женщине. Здоровенный парень в легком защитном жилете на секунду притормозил и пропустил вперед девочку-подростка. Толпа менялась, постепенно превращаясь из хаотично движущейся массы людей в нечто гораздо более организованное и осмысленное, однако так продолжалось очень недолго.
Пол под ногами Ребекки вздрогнул. Световые панели мигнули и начали гаснуть одна за другой. По потолку с хрустом пробежала трещина, из которой на головы людей посыпалась пластобетонная крошка. В глубине тоннеля, откуда уже довольно давно перестали появляться задержавшиеся жители района Висячие Сады, что-то с грохотом обрушилось, и через несколько секунд на людей накатили гигантские клубы пыли. В толпе кто-то закричал. Натужно взвыли вытяжные вентиляторы, а из дальнего конца тоннеля послышались шум осыпающихся обломков и металлический лязг.
Толпа, забыв обо всем, рванулась вперед. Над головами людей прогрохотала длинная пулеметная очередь. Полицейские стреляли в скрытый клубами пыли дальний конец тоннеля, но людям в толпе казалось, что огонь ведется прямо по ним. Ребекку несколько раз сильно толкнули и оттерли к стене. Ей повезло спрятаться за очень вовремя подвернувшимся техническим выступом, укрывшись от обезумевшего от страха людского потока. В какой-то момент она осталась одна, если не считать десятков неподвижно лежащих на полу тел. Толпа унеслась дальше, к полицейскому блокпосту, и Ребекка решила уже последовать за ней, но из клубов пыли вылетел плазменный сгусток и огненным росчерком ударил в спины пытающихся спастись людей. Калибр пушки явно был небольшим, но взрыв всё равно нашел в плотной людской массе множество жертв.