Среди малахитовых лугов серебряною лентой вьется речка Безымянка. На ее тихих берегах цветет дрёма белая, распускается лабазник мелколистый, неуловимо звенят лиловые колокольчики. За лугами бронзовой стеною стоит вековой бор. В прореди сосен тут и там виднеются дачи, похожие на сказочные терема, беседки, украшенные затейливым орнаментом.
Лениво, очевидно, перед грозой, перекликаются петухи. Духота, как в бане. Дышать нечем.
— Прикройте окно! — слышится повелительный голос. — Начинаем разбор заявлений о приеме в члены дачного кооператива. Прошу сосредоточиться!
Тесная комната уставлена дубовыми стульями и цветочными горшками. Вокруг стола, покрытого зеленой скатертью, истекают по́том пятеро мужчин и одна женщина с пышной прической. Заседает правление дачно-строительного кооператива «Синий бор».
На председательском месте Семен Васильевич Гаперин.
— Поступило заявление, — говорит он, — от Бориса Романовича Кристаллова.
У подоконника приподнялся со стула человек в голубом костюме и грациозно поклонился председателю.
— Вопросы будут? — обращается Гаперин к членам правления.
— Товарищ Кристаллов, — вносит ясность ответственный секретарь, — занимает пост технического директора горкомбината…
— А чем вы, Борис Романович, можете быть полезным нашему кооперативу? — любопытствует председатель финансовой комиссии Дмитрий Леонтьевич Клешня.
— Мы, — неторопливо повествует тот, — производим фетровые изделия, валенки…
— Валенки?! — оживляется Клешня. — Чего же вы раньше не сказали?..
— А мне, Дмитрий Леонтьевич, говорили, будто вам нужен алебастр.
Председатель финансовой комиссии самодовольно улыбнулся.
— А, вспомнил! Нам давно уже алебастр сделал Белевич.
Новый член кооператива «сделал» для правленцев сорок пар валенок да по модной шляпке их супружницам и стал своим человеком. Это был не предусмотренный дачным уставом вступительный взнос Бориса Романовича. Между правлением кооператива, с одной стороны, и техническим директором горкомбината — с другой, установилась атмосфера взаимопонимания.
В субботний вечер на веранде своего уютного теремка, под стройный шум сосен Борис Романович справлял новоселье. Звенел хрусталь, произносились тосты, гремела музыка. Веселье длилось до восхода солнца. Гулять так гулять!
Дачный кооператив «Синий бор» был создан для людей заслуженных, отличившихся в науке и труде. Но с того дня, когда бразды правления кооперативом взяли в свои руки дельцы — Тумачев, Гаперин, Орлов, Масюнич, Кривель, Бойкоченко, — в «Синем бору» все пошло наперекосяк. У новых дачных руководителей сложился особый взгляд на историю и на заслуги людей перед нею.
Борис Романович Кристаллов не хватал звезд с научного небосклона, не сеял и не жал нивы, а поди, какой куш отломил от кооператива! Будучи для дачных компаньонов человеком «полезным», он получил готовую дачу с усадьбой. Без труда и хлопот. Четыре сезона технический директор разгуливал по малахитовым лугам и сосновому бору. На пятый продал усадьбу своему заместителю, а себе купил в Крыму, на берегу моря.
Молодая художница Раиса Хаик занимает небольшой пост в торговом ведомстве. Она рисует белочек и зайчат на конфетных коробках. Захотелось и Раисе обзавестись дачей. Написала заявление на имя своего сослуживца по ведомству — председателя правления Гаперина. Прошу, мол, выкроить мне, холостой-незамужней, крохотный уголок для интимного гнездышка. Ей охотно выкроили… гектар леса с живописной полянкой у ручья. Сущий рай! И возвела Раиса Михайловна в этом раю двухэтажный особняк. Зал на первом этаже, зал на втором, будуар самой хозяйки, спальные комнаты для гостей, остекленные веранды.
— Зачем тебе, Раиса Михайловна, такая пропасть жилплощади на одну персону? — любопытствовали соседи у маленькой хозяйки большого дома. — Ни мужа при тебе, ни свекрови. Сестра была — и та уехала. Ну, скажи, зачем одинокой такой дворец?
— Хочу просторно жить! — кокетливо отвечала та.
Но и двухэтажный особняк, видимо, стал тесен для широкой натуры молодой художницы. Недолго думая, Раиса Михайловна сбыла его по баснословной цене приезжему гостю с берегов Днестра, а сама тотчас подала заявку на новую усадьбу. И не промахнулась: построила дачу поменьше, зато купила «Волгу».
Молодая спекулянтка средь бела дня вершит в сосновом бору темные дела. А старый профессор Трофим Ильич Климов пять лет ждет очереди на получение дачи.
Гаперин и его компаньоны при отборе людей в дачный кооператив смотрят не на их заслуги, а на их капитал, неважно каким способом нажитый. По предложению Дмитрия Леонтьевича Клешни правление кооператива ввело негласный финансовый ценз. Каждый вступающий выкладывает на бочку копейка в копейку пять тысяч рублей наличными. Кладет и расписки не спрашивает. Эта сумма идет якобы на благоустройство дачного поселка, а на самом деле — в черную кассу правления. Честному человеку такой оброк не по плечу, а для спекулянтов и жуликов — открытые ворота. Есть деньги — заезжай, пожалуйста, обстраивайся и живи в свое удовольствие!
Весною, когда благоухает черемуха, дачная коммерция в «Синем бору» расцветает с особой силой. Сдаются в аренду, продаются и переходят из рук в руки, переписываются с одной фамилии на другую отдельные комнаты, этажи с верандами, целые особняки с усадьбами. За спиной кооператива действует лавочка небольшой компании предприимчивых жуликов.
Согласно уставу дачного кооператива, в «Синем бору» время от времени проводятся общие собрания пайщиков. Бурно разговаривают кооператоры. Поднимается, скажем, на трибуну старый большевик и говорит:
— Надо очистить дачную атмосферу! Маклеры и торгаши отравляют наш отдых, позорят кооператив!
— Клевета! — кричат и свистят Тумачев, Орлов, Гаперин, Бойкоченко, братья Глезер, Кристаллов. — Долой с трибуны! Не дадим чернить наши добрые имена. Слезай.
Хорошо спелась компания дачных воротил. На каждых выборах она протаскивает к руководству своих друзей. Один проштрафился — его место занимает другой. Этот провалился — глядь, а в его кресле — третий. И все из той же компании. Они создали вокруг своих персон ореол незаменимости на поприще дачного руководства. Общее собрание пайщиков оставило Клешню без портфеля председателя финансовой комиссии. Глядь, а он уже на посту главбуха — первого финансиста дачной монополии.
…Сейчас в «Синем бору» зима. Речка Безымянка скована ледяным панцирем. Луга запушены снегом. На дверях дачных особняков глухие запоры. Местные жители, проходя вдоль заборов, тяжко вздыхают:
— Неужели, когда тронется лед и снова зацветет черемуха, в этом прелестном уголке опять начнут действовать барышники?
Вряд ли! Особняки, возведенные на нетрудовые доходы, подлежат безвозмездной передаче государству. На то есть Закон — новый и справедливый.
Пусть звенят в этих теремах детские голоса! Пусть еще пышнее цветет природа на радость людям, созидающим материальные блага!
Манин пишет объяснение
Можно ли в слове из четырех букв сделать три ошибки и получить четверку за грамотность? Оказывается, можно!
А слово-то немудреное — «счет». Ване Манину приходилось писать его чуть ли не ежедневно. И всякий раз он выводил: «Щот».
Попало однажды его сочинение в гороно. Инспектора и методисты схватились за голову.
— Боже праведный! Какая дремучая безграмотность!.. Сколько мальчику лет?.. В каком классе учится?
Работники народного образования решили обследовать домашнюю обстановку, в которой занимается ребенок. Комиссия прибыла по адресу: улица Заречная, 33. В гостиной, устланной коврами и уставленной дорогой мебелью, представителей наробраза встретила симпатичная женщина средних лет.
— Татьяна Анисимовна Манина, — представилась она гостям.
— Вы-то нам и нужны, Татьяна Анисимовна! — вежливо заметили методисты и покосились на телевизор. — А частенько ваш Ваня проводит вечера перед голубым экраном?
— Не то чтобы очень… Конечно, футбол или конские скачки не пропускает… А вообще-то он обожает преферанс. Иной раз с компанией до зари за пулькой просиживает.
Инспектора поперхнулись.
— Э-э-это к-как п-понимать?
— А он у вас приемный, не родной то есть?
Татьяна Анисимовна залилась румянцем и кокетливо проворковала:
— Извиняюсь… Вы, наверное, хотели спросить — законный ли? Да, Ваня — мой законный супруг, директор хозрасчетного магазина.
В гостиной повторилась немая сцена из заключительного акта «Ревизора».
Придя в себя, гости без обиняков спросили:
— Ваш супруг кончал ликбез?
Хозяйка молча открыла сервант и вынула аттестат зрелости. Члены комиссии застыли в каменных позах. Аттестат, выданный Ивану Романовичу Манину, 1920 года рождения, удостоверял, что его обладатель «окончил полный курс средней школы № 5 и при отличном поведении получил»: по русскому языку — четверку, по всем остальным предметам — пятерки. Как примерный ученик, он удостоен был серебряной медали.
— Попахивает липой! — смекнули работники гороно и сообщили об этом в прокуратуру.
Городской прокурор пригласил Манина на аудиенцию.
— Откуда у вас, Иван Романович, взялся этот аттестат зрелости? По нашим данным, вы ни разу в жизни не переступали порога школы номер пять… Прошу написать объяснение.
Мании выполнил просьбу прокурора. Цитируем «кавалера» серебряной медали по оригиналу:
«Прокуру Горада.
Убучение средней школы прохадил в г. Бел гораде до 9 кл. для востоновление моей учобы так и не мог добицца. Мене придложила помоч бывшия Директор магазина Конова в то време я был зам. директор она принесла отестал скозала я любю тебе ми лой мой и паздравила мене и он лижал до 62 июля. За этот отестал я неплотил и не знал что он поделон она мне зае вила сирдешный дружок по этому такую любезнось сделола. 22.VII 62 г. И. МАНИН».
Что и говорить, оценки в «отестале» зрелости явно завышены! По русскому языку, в частности, и по поведению в особенности. Ведь Иван Романович выкидывал такие коленца, за которые следовало бы не только в угол поставить, но и на… скамейку посадить!