[19].
Сейчас она пыталась сосредоточить все свое внимание на том, куда могли подеваться деньги Джимми. Снова и снова Кэти и Джордж обыскивали каждый квадратный дюйм кухни, прихожей, гостиной и столовой, проверили все шкафы в поисках злополучного конверта. «Ну не мог же он просто раствориться в воздухе! – сокрушалась Кэти. – В доме не было никого, кто мог бы взять его. Куда же он, черт возьми, мог деться?»
Кэти подумала о присутствии на кухне того, что невидимо, и вздрогнула. Она заставила себя переключиться мысленно на другие комнаты в доме. «Швейная комната? Комната с красными стенами в подвале?» – Размышляя, она было приподнялась из уютного кресла, но передумала и села снова. Ей страшно было идти туда одной. «Во всяком случае, – уговаривала себя она, откидываясь в кресле, – когда мы с Джорджем были там, то не заметили ничего особенного, кроме того красного цвета».
Кэти взглянула на часы. «Почти четыре. Где Джордж? Он ушел более часа назад…» Краешком глаза она заметила некое движение справа.
Одним из первых рождественских подарков Кэти Джорджу был огромный, длиной четыре фута[20], фарфоровый лев. Статуэтка изображала животное естественной окраски, припавшее к земле и готовое прыгнуть на невидимую жертву. Джорджу очень понравился подарок, и он поместил его в гостиную, и этот лев стоял на большом столе рядом с креслом Джорджа у камина.
Кэти повернулась и посмотрела на статую внимательнее, в этот момент ей показалось, что статуя передвинулась к ней на несколько футов ближе!
После того как сержант Джонфриддо покинул дом отца Манкусо, священник пребывал в ярости. Он злился и упрекал себя за то, что не нашел выхода из бедственного положения, в котором оказались Лютцы, что так и не смог отделаться от навязчивой идеи все-таки попытаться исправить ситуацию. На несколько часов он все же отвлекся и погрузился в накопившиеся дела, рассмотрение которых в местном суде было назначено на следующую неделю.
Отец Манкусо прекрасно осознавал, что ему необходимо принять множество ответственных решений, от которых зависят жизни людей. Он постарался освободиться от расплывчатых абстракций, подобных тем, к каким прибег Джонфриддо, совершенно неудовлетворительно, на взгляд священника, изложивший причины убийства семьи Дефео, а также рассеять любые сомнения относительно безопасности Лютцев в их доме. Слабость, которую он ощущал после прогулки на зимнем воздухе, прошла. Был седьмой час вечера, отец Манкусо проголодался и вспомнил, что после чашки чая в компании Джонфриддо он ничего не ел и не пил.
Священник отложил досье, потянулся и отправился на кухню. В гостиной зазвонил телефон. Отец Манкусо взял трубку и сказал:
– Алло!
Ответа не последовало; в трубке раздавался монотонный треск.
Священник почувствовал, как дрожь пробежала по телу. Все еще сжимая в руках трубку, он начал покрываться потом, почему-то в его памяти всплыл последний разговор с Джорджем Лютцем.
Джордж прислушивался к резким щелчкам, раздававшимся в телефонной трубке. Он был на кухне с Кэти и с детьми в тот момент, когда аппарат начал настойчиво трезвонить. На его многократные «алло» так никто и не ответил, поэтому Джордж повесил трубку.
– Нет, как тебе это нравится? Нашелся же какой-то умник и решил поиграть в игры!
Кэти взглянула на мужа. Они ужинали. Джордж присоединился к трапезе лишь несколько минут назад. Он сказал, что долго бродил по городу и убедился, что улица, на которой они поселились, лучшая в этом районе.
Кэти подумала, что прогулка пошла Джорджу на пользу: после нее он стал выглядеть лучше.
Конечно, ей не терпелось рассказать о фарфоровом льве, но в данный момент она сочла это глупостью и тут же забыла, тем более что новое происшествие заставило позабыть о старом.
– Что случилось? – спросила она.
– Там, на другом конце провода, никого не было, вот что случилось. Монотонный треск, больше ничего, – возвращаясь к столу, сказал Джордж. – Понимаешь, все было точно так, как в тот раз, когда я попытался поговорить с отцом Манкусо. Интересно, пытался ли он дозвониться до нас после этого? – Он вернулся к телефону и набрал домашний номер священника.
Отсчитав десять гудков и так и не получив ответа, Джордж взглянул на часы над раковиной на кухне. Было ровно семь. Он зябко повел плечами.
– Тебе не кажется, Кэти, что здесь снова становится холодно?
Отец Манкусо только что измерил температуру. Она подскочила до 102 градусов[21].
– Опять! – простонал он. – Господи, только не это!
Приставив палец к запястью и глядя на часы, он начал отсчитывать пульс. Он отметил, что было ровно семь часов. Через минуту его сердце забилось с частотой сто двадцать ударов в минуту.
Обычно пульс у отца Манкусо был восемьдесят ударов в минуту. Он понял, что вот-вот заболеет снова.
Джордж вышел из кухни и направился в гостиную.
– Нужно подбросить дров в камин, – сказал он, обращаясь к Кэти.
Она взглянула на мужа. Он неуклюжей походкой покидал кухню. Чувство подавленности снова стало овладевать ею. Внезапно в гостиной раздался грохот.
– Кто, черт побери, оставил на полу этого проклятого льва? – донесся до Кэти вопль Джорджа. – Он чуть не убил меня!
На следующее утро в понедельник 29 декабря 1975 года лодыжка Джорджа одеревенела. Он крайне неудачно упал на фарфорового истукана и серьезно ушибся о поленья, сложенные у камина. Кроме того, он рассек правую бровь, но Кэти наложила пластырь, и кровотечение остановилось.
Что по-настоящему обеспокоило Кэти, так это явный отпечаток зубов на лодыжке Джорджа.
Джордж доковылял до своего «форда» 1974 года выпуска, но долго не мог завести холодный мотор. Он знал, что при температуре 17–19 градусов[22] у него будут проблемы с зажиганием. Но двигатель, в конце концов, заработал, и Джордж поехал через весь Лонг-Айленд в Сиоссет. Первое, что он должен был сделать, это оплатить чек, который подписал в Астория Манор. Для этого необходимо было перевести деньги со счета акционерного общества Уильяма X. Парри, его, Джорджа, землеустроительной компании.
На полпути к Сиоссету, на Санрайз-хайвей, Джордж почувствовал, что в задней части фургона что-то стукнуло. Он подъехал к обочине, вышел из машины и осмотрел ее заднюю часть. У одного из амортизаторов ослабел крепеж, и он отвалился. Джордж был озадачен. Такое было возможно лишь в том случае, если амортизаторы были старыми и изношенными, но этот фургон наездил всего 26 000 миль[23]. Джордж снова отправился в путь, рассчитывая заменить деталь по возвращении в Амитивилль.
Утром, когда Джордж выехал из дома, Кэти позвонила ее мать и сообщила, что получила весточку от Джимми и Кэри, проводящих медовый месяц на Бермудских островах.
– Почему бы тебе не перевезти детей на какое-то время ко мне? – спросила она.
Машина Джимми все еще стояла у них на Оушен-авеню, но у Кэти не было настроения покидать дом. Она сказала, что у нее много дел, например накопилось белье для стирки, но они с мужем могут приехать накануне Нового года. «Впрочем, пока мы ничего не планировали, – сказала Кэти. – Я посоветуюсь с Джорджем, как только он вернется».
Кэти повесила трубку и осмотрелась, не зная, что ей делать дальше. Чувство подавленности, которое она испытывала вот уже второй день, по-прежнему не покидало ее, и она боялась оставаться на кухне одна, как, впрочем, и спускаться в подвал, туда, где стояли стиральные машины. После того случая с фарфоровым львом Кэти также не осмеливалась входить в гостиную. В конце концов, она решила подняться наверх, чтобы быть поближе к детям. «С ними, – подумала Кэти, – мне не будет так одиноко. Да, там, рядом с ними, совсем не страшно».
Перед тем как лечь спать, Кэти зашла в комнату к Мисси, а затем к мальчикам. Потом она прилегла и начала было уже засыпать… Через четверть часа она услышала шум в швейной комнате. Казалось, кто-то открывает и закрывает окно. Кэти встала с кровати и направилась на шум. Двери швейной комнаты были по-прежнему закрыты. Кэти видела, что Мисси находится у себя в спальне, и, судя по звукам, было понятно, что мальчики бегают этажом выше.
Она прислушалась. Звуки за закрытой дверью не прекращались. Кэти глядела на дверь, не отводя глаз, но все не решалась открыть ее. Она вернулась в спальню. Там она легла в постель, накрыв голову одеялом.
В Сиоссете Джордж сразу же встретился с инспектором Службы внутренних доходов, который звонил ему на днях. Инспектор сказал, что должен изучить бухгалтерские книги компании и налоговые декларации за последние несколько лет. Джордж позвонил своему бухгалтеру. Посовещавшись, они назначили встречу с агентом Службы внутренних доходов на седьмое января.
После того как инспектор ушел, Джордж приступил к делам первоочередной важности. Он снял пятьсот долларов со счета акционерного общества Уильяма X. Парри и перевел их на личный расчетный счет, затем ознакомился с документами по завершенным за время его отсутствия геодезическим исследованиям. Завершив беглый осмотр бумаг, он просмотрел материалы, связанные с семьей Дефео, а также акты о передаче собственности по адресу Оушен-авеню, дом номер 112.
Сотрудники компании спрашивали, почему он так долго не появлялся, на что Джордж лишь сказал, что болел. Конечно, он соврал, и понимал это, но как ему было объяснить все происходящее? К часу дня Джордж закончил свои дела в Сиоссете, но в его планах было еще кое-что, и это кое-что нужно было сделать перед тем, как вернуться в Амитивилль.
«Ньюсдей»[24] была самой многотиражной и большой по количеству страниц ежедневной газетой Лонг-Айленда. Джордж рассудил, что если есть такой источник, из которого он мог бы почерпнуть какие-либо факты о семье Дефео, то наиболее логично было бы обратиться в редакцию этой газеты в районе Гарден Сити.