– подумал Джордж, – она папочкина дочка, ну и что? Все прекрасно, все так и должно быть. Она слушается меня и Кэти. Они все слушаются. Трех славных детишек, вот что я обрел». Лишь после шести Джордж заснул глубоким сном. Кэти проснулась несколько минут спустя.
Пытаясь собраться с мыслями, она оглядела еще непривычную комнату. Она находилась в спальне ее прекрасного нового дома. Супруг был рядом с ней, а трое детей мирно посапывали в своих комнатах. Разве это не замечательно! Господь Бог был добр к ее семье.
Кэти удалось снять с себя руку Джорджа и выскользнуть так, что он ничего не почувствовал. Она подумала: «Бедняга, вчера он тяжко трудился весь день, а сегодня ему предстоит потрудиться еще. Пусть спит». Себе же позволить такого она не могла: на кухне слишком много дел, и лучше приступить к ним сейчас, до того, как проснутся дети.
Кэти спустилась на первый этаж и осмотрела свою новую кухню. Вокруг было темно. Она включила свет. Ящики с тарелками, стаканами и кастрюлями стояли один на одном тут и там. Стулья по-прежнему громоздились на обеденном столе. Она подумала, усмехнувшись: «Как же хорошо будет всей семье тут, на этой кухне!» Здесь она сможет заняться трансцендентальной медитацией. Технику этой медитации Джордж осваивал вот уже два года, а Кэти следовала его примеру только год. Занялся этим Джордж после того, как распался его первый брак, тогда он начал посещать сеансы групповой терапии, где ему предложили попробовать эту методику. Он ввел Кэти в курс дела, и они медитировали по нескольку минут каждый день, уединяясь в комнате, чтобы полностью погрузиться в себя. Но сейчас было столько хлопот по дому, что было не до терапевтических практик.
Кэти вымыла электрическую кофеварку, засыпала в нее кофе, включила в сеть и закурила свою первую за день сигарету. Сев за стол и попивая кофе, Кэти вооружилась блокнотом и карандашом и принялась составлять список дел по дому. Она размышляла: «Сегодня девятнадцатое, пятница. Дети пойдут в новую школу только после рождественских каникул. Рождество! Как много еще нужно сделать…»
Кэти вдруг почувствовала, что кто-то смотрит на нее. Вздрогнув, она оторвала взгляд от блокнота и осмотрелась. В дверях стояла ее маленькая дочурка.
– Мисси! Ты напугала меня до полусмерти! Что случилось? Зачем ты встала так рано?
Глаза девочки были полузакрыты. Белокурые волосы, ниспадая, закрывали лицо. Она оглядывалась вокруг, словно не понимая, где находится.
– Я хочу домой, мамочка!
– Ты дома, Мисси. Это наш новый дом. Иди ко мне.
Мисси подбежала к Кэти и села к ней на колени. Две хозяйки воцарились на своей прекрасной кухне; мать покачивала и убаюкивала малышку.
Джордж спустился после девяти. К этому времени мальчики уже позавтракали и гуляли во дворе, осваивали новую территорию и играли с Гарри. Мисси спала в своей комнатке.
Кэти взглянула на мужа; мужественный, огромный, он заполнял собой весь дверной проем. Она заметила, что на его шее уже появилась щетина, а светлые волосы и борода не расчесаны. Это означало, что он еще не принял душ.
– Что случилось? – спросила Кэти. – Ты не собираешься на работу?
Джордж сел за стол. По его виду казалось, что он очень устал.
– Да нет, все в порядке. Мне еще нужно разгрузить вещи и перегнать прицеп в Дир-Парк. Мы потеряли дополнительные пол сотни долларов, задержав его у себя на ночь.
Он обвел взглядом кухню, зевнул и зябко повел плечами.
– Однако здесь холодно. Ты не хочешь принести сюда печку?
Кэти мыла посуду в раковине. В этот момент мальчики и Гарри с шумом и визгом пробежали мимо черного выхода.
– Что это с ними? – недовольно заворчал Джордж. – Ты что, не можешь успокоить их, Кэти?
– Не кричи на меня! – обернулась она. – Ты их отец! Вот и разбирайся с ними!
Джордж ударил ладонью по столу. Кэти вздрогнула от резкого звука.
– Правильно! Так и есть! – воскликнул Джордж.
Он вскочил, распахнул дверь и выглянул во двор.
Дэнни, Крис с Гарри, сделав круг, еще раз промчались мимо дома.
– Эй вы, все трое! Хватит! Угомонитесь!
И тут же, не ожидая ответа, Джордж пнул распахнутую дверь и с гневом выбежал из кухни.
Кэти от неожиданности потеряла дар речи: Джордж впервые вышел из себя, общаясь с детьми. Из-за такого пустяка! А ведь еще вчера он вел себя совершенно нормально.
Джордж разгрузил вещи без посторонней помощи, затем загнал в пустой прицеп мотоцикл, чтобы было на чем вернуться в Амитивилль, и перегнал его в Дир-Парк. Он так и не побрился и не принял душ; вернувшись, до самого вечера он только и делал, что жаловался на холод в доме и на то, что дети шумят в игровой комнате на третьем этаже.
Весь день Джордж был в недобром расположении духа, и к одиннадцати вечера, когда настало время ложиться спать, Кэти наконец-то выдохнула спокойно. Она совершенно измоталась, пытаясь распаковать вещи, навести порядок в доме и при этом удержать детей подальше от Джорджа. Она рассчитывала, что с утра начнет мыть ванные комнаты, но это пришлось отложить до вечера. Но к этому времени она так устала, что решила лечь спать.
Джордж все это время провел в гостиной. Он сидел перед ревущим камином, подбрасывая в огонь полено за поленом. И хотя термостат показывал 75 градусов[3] Джордж по-прежнему не мог согреться. Он раз десять, не меньше, проверял, исправна ли масляная горелка, установленная в подвале.
В двенадцать Джордж, наконец, доплелся до спальни и, рухнув в постель, немедленно уснул. В 3 часа 15 минут ночи он снова проснулся, поднявшись с постели, сел на кровать и задумался.
Эллинг – вот что не давало ему покоя. Запер ли он дверь? «Что-то не припомню. Стало быть, нужно пойти и проверить, – размышлял Джордж. Сказано – сделано. – Ага, дверь закрыта и заперта на замок».
Прошло чуть более двух суток с момента переезда Лютцев, и за это время с каждым из членов семьи что-то произошло. Как позже рассказывал Джордж: «Совсем небольшие изменения, так, по мелочи, то там, то сям».
Джордж не брился и не принимал душ, хотя прежде то и другое было для него равносильно религиозному обряду. Джордж был трудоголиком, он отдавал работе столько времени, сколько было возможно. За два года до описываемых событий он открыл второй офис в районе Ширли, через который координировалась работа с подрядчиками на территориях далее района Южный Берег. Но сейчас он и не думал о делах, он лишь звонил иногда в Сиоссет и в резкой форме отдавал приказы, требуя от своих людей, чтобы они продолжали работать даже по выходным, потому что ему были нужны деньги. О том, чтобы перевести офис в подвал нового дома, как планировал, он даже не вспоминал.
Джордж постоянно жаловался на то, что дом – настоящий холодильник, и его нужно постоянно как следует протапливать. Он только и делал, что бросал в камин одно полено за другим, отвлекаясь только ради того, чтобы сходить к эллингу, осмотреть его со всех сторон и вернуться домой. Даже позднее, задним числом, он так и не смог объяснить, что он там искал, но какая-то сила настойчиво влекла его к тому месту, а он не рассуждая повиновался.
Явно что-то принуждало его так себя вести. И в эту ночь в новом доме он снова проснулся в 3 часа 15 минут, его опять тревожило, что происходит там, во дворе. Дети все больше его раздражали. После того как семья переехала, они превратились в каких-то чертенят, маленьких чудовищ, на которых не было никакой управы и которых следовало бы жестоко наказать.
То же настроение было у Кэти: детишки стали раздражать ее. Напряженные отношения с Джорджем и огромное количество дел по дому накануне Рождества окончательно вымотали ее. На четвертый день нервы ее не выдержали, и они вместе с мужем задали трепку Дэнни, Крису и Мисси; сначала их пороли ремнем, а затем избили тяжелой деревянной ложкой. За что? За то, что дети случайно разбили витраж в виде полумесяца на окне в игровой комнате.
Наступил понедельник, 22 декабря 1975 года. Ранним утром в Амитивилле было ужасно холодно. Город расположен на атлантической стороне острова Лонг-Айленд, и океанические ветра с северо-востока определяют погоду. Термометр показывал где-то около 8 градусов, и метеорологи предсказывали, что на Рождество выпадет снег.
Дети были у себя в игровой комнате, они поутихли после вчерашней трепки. Джордж снова не поехал в офис, он все сидел в гостиной, бросая полено за поленом в пляшущее пламя камина. Кэти что-то писала за обеденным столом на кухне.
Она составляла список того, что нужно купить к Рождеству, но думала совсем о другом. Жалея о содеянном накануне вечером, она корила себя за то, что они с Джорджем, если так можно выразиться, перестарались и избили ребятишек. Еще нужно было купить подарки, и Кэти понимала, что необходимо выбраться и пройтись по магазинам, но почему-то, с тех пор, как они с супругом и детишками въехали в этот дом, у нее не было ни малейшего желания куда-то ехать или идти. Стоило ей внести в список имя тетушки Терезы, как вдруг она оцепенела и ее карандаш замер в воздухе.
Она почувствовала, что кто-то подошел к ней сзади и обнял ее, затем взял ее за руку и погладил. Кто-то легко потрогал ее, успокаивая, в этом ком-то ощущалась внутренняя сила. Кэти вздрогнула, но не испугалась: это поглаживание было похоже на прикосновение матери, утешающей свою дочь. Кэти показалось, что мягкая женская рука опустилась на ее собственную руку!
– Мамочка! Иди сюда, быстрее! – позвал ее Крис из коридора третьего этажа.
Кэти встрепенулась. Чары растаяли; больше никто не касался ее руки. Кэти побежала наверх к детям. Все трое собрались в ванной комнате и изумленно рассматривали унитаз. Внутри унитаз был абсолютно черным, словно кто-то выкрасил его от самых краев до дна. Кэти надавила на рукоять, вода омыла внутреннюю поверхность, но чернота не сошла.
Кэти оторвала кусок туалетной бумаги и попыталась стереть черноту, но тщетно.
– Уму непостижимо! Я ведь только вчера обработала унитаз «клороксом»! – вскрикнула она, строго взглянула на детей и спросила: – Скажите честно, вы спустили краску в канализацию?