Лампочка в ночнике зажглась, и Анна Петровна увидела нечто, что заставило ее в прямом смысле подскочить в кровати и закричать от ужаса.
Пятно выглядело жутко. Мало того, что оно раза в два увеличилось в размерах, но теперь это была не просто чернота, похожая на краску, которой брызнули на стену. От пятна во все стороны тянулись нити, похожие на паутину черного цвета, которые колыхались, словно бы от сквозняка, хотя никакого сквозняка в спальне не было.
Но самым ужасным было то, что плесень казалась живой. В центре ее что-то пульсировало, дышало, распространяя по комнате вибрации.
Анна Петровна выбежала из спальни и захлопнула за собой дверь, словно плесень могла отделиться от стены и броситься за нею вдогонку.
Придя на кухню, накапала себе двойную дозу успокоительного, но перестать нервничать так и не смогла. Сидела на табуретке до утра, боясь вернуться в спальню, гадая, как поступить.
Решение пришло в голову утром. Если справиться с плесенью своими силами не получается, придется привлечь специалистов. Есть же службы, которые занимаются дезинсекцией, дератизацией, морят тараканов и крыс? Значит, должны быть и те, кто борются с плесенью.
Анна Петровна взялась за дело с присущими ей целеустремленностью и энергией. Уже спустя пару часов на пороге ее квартиры стоял специалист санитарной службы в защитном комбинезоне, готовый за плату (весьма, надо сказать, нескромную, но бесплатно пришлось бы ждать очереди недели две) избавить хозяйку от проблемы.
Дезинфектор велел убрать из комнаты все лишнее, отметив, что крашеные стены и отсутствие обоев — это плюс, а иначе пришлось бы ободрать пораженные участки. Потом посоветовал Анне Петровне пойти прогуляться и принялся за дело.
Полтора часа — и все было готово.
— Она теперь точно не появится? — снова и снова переспрашивала Анна Петровна, провожая дезинфектора.
— Гарантирую, хозяйка, — важно отвечал специалист. — Не первый год работаем, похуже вашей ситуации были. Не волнуйтесь. Если что — звоните.
«Если что» наступило следующей ночью. Снова проснувшись в неурочный час, Анна Петровна протянула дрожащую руку к выключателю.
Ей показалось, она вот-вот потеряет сознание: невозможно было смотреть на это и сохранять спокойствие. Очертаниями плесень была похожа на осьминога, щупальца, что тянулись от «головы», извивались и расползались по потолку и стенам, отвоевав территорию гораздо больше той, что была замарана еще вчера.
Запах тоже усилился: вызывал тошноту, противно липнул к коже. Чернота колыхалась, словно внутри нее билось сердце, а еще Анне Петровне казалось, что из глубины черной дыры за ней наблюдают чьи-то глаза, оценивая ее реакцию. На долю секунды почудилось, что она заглянула в эти глаза, поймала недобрый взгляд, и это оказалось настолько жутко, что Анну Петровну почти парализовало.
«Встань и уйти отсюда! Позвони в санитарную службу! Хоть куда-нибудь позвони!» — кричал рассудок, но женщину затягивало в пропасть, выбраться не удавалось.
Так она и пролежала несколько часов, а когда наконец сумела отвести взор, выяснилось, что уже почти восемь.
«Что мне делать?» — думала Анна Петровна, умываясь, стараясь прийти в себя.
Было ясно: чем сильнее она стремится уничтожить пятно, тем больше оно становится. Если вызвать дезинфектора, он приедет и все уберет, но пятно появится снова, это очевидно.
Телефон на кухне разрывался: племянница хотела знать, помогла ли дезинфекция.
— Пятно стало еще больше, — деревянным голосом отозвалась Анна Петровна.
— Мне кажется, ты преувеличиваешь, — с сомнением проговорила племянница. Она знала, что тетка непомерно аккуратна: то, на что нормальный человек и внимания не обратит, покажется ей катастрофой вселенского масштаба. — Сбрось-ка мне фото.
— Фото?
— Да, сфотографируй пятно. Можно будет, кстати, и в ту фирму санитарную сбросить, пусть посмотрят.
Войти в спальню было страшно, но все же днем ночные кошмары выглядят иначе, и Анна Петровна, преодолевая внутреннее сопротивление, заглянула в комнату, направила телефон в угол и сделала снимок.
Даже на фотографии плесень выглядела угрожающе, и Анна Петровна, отправив фото, стала ждать охов и ахов племянницы.
Однако та удивила.
— Не видно ничего. Фото пересвечено, как будто ты на солнце камеру направила.
— Что значит «не видно»?
Анна Петровна поднесла экран телефона к глазам и открыла фотогалерею. К ее изумлению, племянница была права: кадр оказался испорчен. Но ведь она сама видела черное пятно на фотографии, куда же оно подевалось?
— Сейчас схожу и пересниму.
Снова войдя в спальню, Анна Петровна сделала с десяток снимков, направляя камеру с разных сторон, снимая с разных ракурсов. Однако каждый раз получалось одно и то же. Уже через секунду пятно пропадало с фотографии, оставляя вместо себя засвеченный угол.
— Не получается, — сдалась Анна Петровна.
— У тебя, видно, камера полетела, — сделала вывод племянница и пошутила: — Или же фотографировать — это прямо вот совсем не твое!
Анне Петровне было не до шуток, она-то понимала, что и камера не испорчена, и фотографирует она вполне нормально. Но что-то (или кто-то) не дает себя запечатлеть. Не хочет, чтобы его увидели.
«Это не обычная плесень, — поняла Анна Петровна, — а нечто живое. Оно хочет извести меня».
— Сегодня никак не получится, но завтра я приду, решим, что делать, — пообещала племянница, которая явно не воспринимала происходящее всерьез. — Заодно ключи заберу. Ты еще помнишь, что у тебя поездка намечается?
Про поездку Анна Петровна забыла, это правда. Какая поездка, если такое творится? Кладя трубку, женщина сказала себе, что никуда не поедет, пока не вытравит эту гадость из квартиры. Она тут хозяйка, а не эта… тварь!
А вот если оставить все как есть, то вернешься из санатория и обнаружишь: проклятая плесень разрослась настолько, что выжила Анну Петровну из собственного жилья.
Гнев придал сил. Никто ей не поможет, никто не выполнит за нее всю работу. Она всегда придерживалась принципа: хочешь, чтобы было сделано хорошо, сделай сам. Вот она и прогонит отвратительное существо, что поселилось в ее доме.
В том, что это именно существо со злой волей, которое смотрело, дышало, протягивало к ней руки-веревки, стараясь опутать, Анна Петровна уже и не сомневалась.
— Я доберусь до тебя первой! — громко сказала она.
Схватила резиновые перчатки, вошла в спальню, которая вся пропиталась запахом подвальной сырости, залезла на табуретку. Тут ее решимость пошатнулась: ощущение, что на нее смотрят, многократно усилилось. Взгляд чуждого существа ощущался как прикосновение к коже, по которой будто ползали, перебирая лапками, крошечные насекомые.
«Успокойся, Анна!» — приказала себе она и ткнула указательным пальцем в самый центр пятна.
Палец должен был уткнуться в твердую поверхность потолка, но вместо этого провалился в мягкое, желеобразное месиво. Анна Петровна содрогнулась от отвращения и отдернула руку. Боже мой, подумалось ей, эта дрянь разъедает стены! А может, открывает проход… куда-то?
Вонь стала нестерпимой, и Анна Петровна слезла со стула. Мысли лихорадочно метались в голове, руки слегка подрагивали.
Вытравить плесень — или что это такое на самом деле! — не получилось. Чернота лишь набиралась сил, будто питалась химикатами, призванными ее убить. Однако есть нечто, против чего не устоит никто и ничто!
Спустя пару часов Анна Петровна снова вернулась в спальню. Уже скоро, говорила она себе, с проклятой плесенью будет покончено. Она купила и принесла все, что нужно: газовую горелку, опрыскиватель, бензин — на заправочной станции ей налили небольшую канистру.
Анна Петровна перелила бензин в опрыскиватель и, стоя на табуретке, тщательно, сантиметр за сантиметром, опрыскала потолок и стену. Когда брызги попадали на плесень, она чувствовала страх и злобу жуткого создания. В голове раздавались крики, визг, угрозы, требования прекратить и убираться прочь.
Она не слушала, громко повторяя вслух таблицу умножения. Прежде этот способ помогал успокоиться, а сейчас был призван еще и заглушить враждебный голос.
Разливавшийся по комнате резкий и удушливый запах бензина наконец-то перебил гнусную вонь, и Анна Петровна довольно рассмеялась.
— Так тебе и надо, гадина! — воскликнула она.
Теперь, когда ее собственная обработка поверхности от плесени — куда там жалким санитарным службам! — была завершена, Анна Петровна перешла к следующему шагу. Финальному.
Наступила очередь газовой горелки. Тут все просто: направить рожок в нужную сторону, чтобы пламя ударило точно в центр, прямо туда, откуда пялятся на Анну Петровну ужасающие, злобные глаза монстра, а дальше…
Катя, племянница Анны Петровны, навещала ее раз в неделю. Хотя смысла в этом не было никакого: бедная женщина никого не узнавала и ни с кем не говорила.
— Она меня подожгла! Поняла, что я ее уничтожу, и плеснула огнем! — вот и все слова, которых врачи и родные смогли добиться от Анны Петровны за прошедшие месяцы.
С того дня, как она устроила в своей квартире пожар, пытаясь бороться с плесенью (и кто только ее надоумил?), прошло уже больше полутора лет.
К счастью, пожарные тогда приехали в считаные минуты. Огонь потушили быстро, никто, кроме несчастной поджигательницы, не пострадал.
Ожоги ее зажили, хотя ужасные шрамы на лице и теле никуда уже не денутся. А с психическим здоровьем дело обстояло совсем плохо: доктора говорили, нет ни малейшей надежды, что Анна Петровна когда-нибудь выйдет из клиники для душевнобольных.
Глядя на ее обезображенное лицо, в пустые, погасшие глаза, Катя ругала себя: надо было приехать, успокоить тетю, знала же она, как Анна Петровна переживала из-за плесени, как свято берегла стерильную чистоту своей квартиры, как болезненна была для нее мысль о том, что кто-то или что-то может нарушить раз и навсегда заведенный порядок.
Но что сделано, то сделано. Прошлого не вернуть.