Они остановились, Ян поднял фонарь повыше, стараясь осветить пространство вокруг, чтобы понять, туда ли они идут. Луч послушно заскользил в нужную сторону, и Веня с трудом удержался от вопля, когда увидел неподалеку белую человеческую фигуру.
«Болван, это просто статуя», — понял он уже в следующий миг.
А еще через секунду окаменел от потрясения.
Это была не просто статуя, а безносая пионерка, вздернувшая к голове руку с обрубленной кистью.
— Какого… — выругался Ян и посветил фонарем вбок.
Так и есть, рядом с пионеркой стоял ее товарищ. А за спинами замерших на постаменте гипсовых детей громоздилось здание Дома пионеров.
— Как такое может быть? Мы вышли на главную, не сворачивали никуда.
— Возможно, это не то место, которое…
— Ага, два одинаковых Дома пионеров, две пары статуй, — раздраженно буркнул Ян.
Веня и сам видел: это то же место. Выходит, они каким-то образом умудрились дать круг и вернуться туда, откуда пришли?
— Ладно, — решил Ян, — пойдем еще раз. Будем внимательно смотреть по сторонам. Наверное, сбились с пути. Второй раз не собьемся.
Поправив рюкзаки, ребята снова двинулись в путь.
— Так, вот выход на главную, — констатировал Веня.
— Дойдем до конца, чуть правее выход к частному сектору, — подхватил Ян.
Веня согласно кивнул, хотя Ян не мог видеть этого в темноте.
Улица казалась длиннее, чем была до этого. Или сказывалась усталость, да и волнение давало о себе знать. Рюкзак оттягивал плечи, и Веня сердито думал, зачем набрал всякого бесполезного барахла.
— Все, последний дом, — выдохнул Ян, — пришли, кажется. Поворачиваем и…
Он умолк, поперхнувшись на полуслове. В глубине души Веня был готов к чему-то подобному, но все равно, увидев пялящихся на них незрячими глазами пионеров, испытал шок.
— Такого не бывает, — жалобно проговорил он, чувствуя, что вот-вот разрыдается от отчаяния. И плевать, что подумает Ян.
Но тот и сам был на грани. Сорвавшись с места, подскочил к статуям детей, схватил валяющуюся на земле железку и принялся дубасить пионера, бессвязно выкрикивая что-то нечленораздельное. Фонарь выпал из его руки и покатился по земле, хорошо еще, что не погас.
— Перестань! — Веня поднял фонарь, попытался успокоить Яна, но тот оттолкнул его, и Веня чуть не упал.
— Сволочи! Уроды! — заорал Ян и со всего маха ударил пионера по голове.
Удар вышел сильный, голова раскололась надвое. Ян попятился, словно бы открещиваясь от дела рук своих, и отбросил свое орудие. Обломки гипсовой головы упали, а пионер с проломленным черепом стал выглядеть еще более зловеще, словно зомби из ужастика.
Веня поспешно отвел от него луч, вытащив из мрака подругу пострадавшего пионера. И тут произошло то, от чего внутри Вени что-то сломалось. Есть вещи, которые не могут происходить, потому что не должны, потому что это неправильно и нарушает жизненные законы.
А если они все же случаются, то пережить это порой невозможно.
Гипсовая пионерка повернула голову и поглядела прямо на Веню. Белые глаза ее стали казаться живыми, в них появилось осмысленное выражение. Он мог поклясться всем, чем угодно: статуя видела его. Их обоих. Она злилась, потому что Ян покалечил ее друга.
— Бежим! — визгливо закричал тот, хватая Веню за руку.
Значит, Вене не показалось. Ян тоже видел!
Они рванули куда-то, не разбирая дороги, не пытаясь угадать направление. Просто неслись прочь, ожидая услышать позади себя тяжелые, грохочущие шаги.
В нормальном мире такого не могло бы случиться, но в Ильичево, в Мертвом городе, где бесследно исчезали люди, могло произойти все, что угодно, теперь Веня это ясно понимал. Здесь гипсовые дети могли спрыгнуть с пьедестала и пуститься вдогонку за своими обидчиками, преследуя их в кромешной тьме.
Они бежали долго, и могли бы бежать еще дольше, если бы Веня не споткнулся обо что-то и не полетел на землю. Боль сверкнула белой вспышкой: ногу подвернул, только этого не хватало!
— Ты как? Вставай! — Ян, пробежав по инерции несколько шагов, вернулся, постарался помочь встать. — Идти сможешь?
— Вроде да, — морщась от боли, ответил Веня. — Где мы?
Мелькнула надежда: вдруг отыскать верное направление рациональным путем не удалось, зато можно выбраться интуитивно, наобум, пойдя туда — не зная куда?
Веня поднял фонарь, посветил на стену ближайшего дома.
— Так не бывает, — твердо проговорил Ян. Произнес это спокойно, но за маской спокойствия Веня отчетливо слышал подступающее безумие. — Я просто не верю и все.
Но верил Ян или не верил, это не могло ничего исправить или отменить непреложного факта: они стояли возле того самого дома, откуда всеми силами старались убежать.
Мертвый город спутал все дороги, свернулся кольцом, как змея, кусающая свой хвост. Из этого закольцованного места не выбраться; куда ни пойди, все равно окажешься возле страшного дома.
Пот заливал глаза. Дышать было больно, в районе желудка словно лежал кусок льда. Такого страха ему испытывать не приходилось, да и вообще он не думал, что можно бояться чего-то настолько сильно.
Конечно, страшно ему прежде бывало: то сессию боишься завалить, то опозориться перед кем-то, но тут был страх иного рода — слепой, бездумный, сводящий с ума, лишающий воли.
Простых и понятных вещей так бояться не станешь; только непознанное, потустороннее рождает парализующий, нерассуждающий страх. Так боятся маленькие дети, и он сейчас ощущал себя ребенком — беспомощным, слабым, дрожащим.
— Я же говорил, не надо было ничего трогать! — выкрикнул Веня. — Какого хрена ты это сделал, придурок?
Про боль в ноге он забыл. Гнев, бешенство, страх захлестывали его, и, почти не отдавая себе отчета, Веня бросился на Яна и ударил в челюсть. В жизни никогда не дрался, а тут нашло что-то. Ян не ожидал нападения и пропустил удар, потом, видя, что Веня не успокаивается, попытался защититься, а затем, потеряв терпение, ударил в ответ.
Они сцепились, покатились по земле, продолжая мутузить друг друга.
«Мы как звери. Это Мертвый город виноват», — сквозь красный туман ярости подумал Веня и как-то сразу пришел в себя, осознал абсурд и ужас создавшегося положения.
Они лупят друг друга посреди жуткого аномального места, где разгуливает смерть, оживают статуи и фотографии, где совершаются дикие обряды.
— Хватит, — прохрипел Веня, отползая от Яна. — Хватит.
Ян, тяжело дыша, опустил руки.
Они поднялись с земли, помогая друг другу.
— Прости, — пробормотал Веня.
— Ничего, — ответил Ян.
Драка странным образом сблизила ребят, они стали друзьями, хотя прежде были всего лишь приятелями.
— Что нам делать? — спросил Веня, поднимая с земли фонарь, который так и горел, разрезая лучом темноту.
— Утром, может, сможем уйти. Все потусторонние вещи к утру проходят. Когда петухи пропоют.
— Нет тут никаких петухов. — Веня тоскливо поглядел на дом.
Обряд. Здесь проводили магический обряд, возможно, не единожды. Они нарушили что-то, какое-то хрупкое равновесие, когда Ян вытащил ножницы.
— Все дело в этом, — проговорил Веня, продолжая свою мысль.
— В чем? — спросил Ян.
— Ты вынул ножницы, вот тогда вся эта жесть началась.
— Но я же не знал, что…
— Погоди. Я хочу сказать, надо все вернуть как было.
Он умолк. Сколько они тут носятся? Колени уже подкашивались от бега. Часа два, наверное, кружат. Сейчас светает рано, но небо по-прежнему темное, нет и намека на восход солнца. Мертвый город не отпустит их, пока они не сделают то, что ему от них нужно.
А нужно ему, чтобы они все исправили, что же еще?
— Ты вытащил ножницы — ты и должен их воткнуть на место!
Ян с сомнением покачал головой.
— Я не уверен.
— И я не уверен, но ты можешь предложить что-то получше?
Предложить Яну было нечего, поэтому он развернулся к чернеющему впереди, скрывающему мрачную тайну дому.
Они поднялись по ступенькам, вошли в сени. Куча мусора в углу напоминала огромный муравейник. Ребенком Веня видел такие в лесу и боялся их. Казалось, внутри живут не крошечные трудолюбивые насекомые, а обитает нечто страшное, обладающее разумом и волей, стремящееся затащить в глубину неосторожно подошедшего слишком близко человека.
Веня поспешно отвернулся. Ян шел впереди, подсвечивая им путь фонариком. Дверь, которая отворялась у Вени на глазах, сейчас снова была закрыта, и Ян толкнул ее.
Они вошли в комнату — пустую и темную. Ян, переведя дыхание, направил луч фонаря на фотографию. Снимок как снимок: лицо не гримасничает, кровь не течет. Свечи не горят. Могло ли им померещиться?
«Сразу обоим?» — подумал Веня и отбросил эту мысль.
— Где эти чертовы ножницы? — Ян шагнул к столу.
Веня тоже зажег свой фонарь, собираясь помочь, но искать их не пришлось: ножницы лежали поверх груды фотографий, там, куда Ян их и зашвырнул.
Ян переложил фонарь в левую руку, в правую взял ножницы и вопросительно посмотрел на Веню.
Тот ободряюще кивнул.
— Мы ведь не сделаем хуже? — неуверенно спросил Ян, все еще колеблясь.
— Куда уж хуже, — вздохнул Веня.
— Тоже верно, — согласился Ян и, не давая себе времени на размышления, быстро подошел к стене, на которой висела фотография, размахнулся и с силой вонзил ножницы, целясь мужчине в лоб.
Ножницы вошли в стену легко, даже слишком легко, как нож в масло, и воткнулись глубоко. Ян отнял руку и хотел сказать, что дело сделано, но услышал за спиной глухой стук.
Резко обернувшись, увидел, что Веня навзничь лежит на полу, раскинув руки.
— Веня, — севшим голосом позвал Ян, но друг не отозвался.
Ян подошел ближе, присел на корточки. Руки дрожали так, что фонарик прыгал и трясся. В неверном свете Ян увидел все сразу: широко раскрытые мертвые глаза, удивленно смотрящие в потолок, приоткрытый рот, словно Веня хотел сказать что-то, да не успел. Ножницы, торчащие прямо в середине лба.
— Нет! Я же не…