Я набираю номер. Три гудка. Четыре.
– Алло? – Голос женский, нерешительный. Женщина говорит так, будто телефон для нее – невесть какое диво. Наверное, привыкла пользоваться в основном мобильным, поэтому звонок стационарного телефона ее пугает.
– Простите за беспокойство. Я говорю с матерью Клэр? Клэр Харди?
– Кто это?
– Еще раз прошу прощения за то, что доставляю вам беспокойство. Я журналистка, пишу статью о жертвах преследования. Мне посоветовали связаться с вашей дочерью, Клэр.
– Где вы взяли этот номер? Кто вы?
– Меня зовут Элис. Я журналистка. Я надеялась поговорить с Клэр о ее сестре и ее благотворительной организации.
– У Клэр нет сестры. Не знаю, что вы за журналистка такая, но факты у вас неверные.
– Но мне говорили, что у Клэр есть сестра, которая пострадала от действий преследователя. И поэтому Клэр создала эту благотворительную организацию.
– Какую организацию? Я понятия не имею, о чем вы. И вообще, Клэр здесь давно не живет и даже не бывает. Слава богу, выросла и с глаз долой. Хлопот, я вам скажу, с ней было по горло. Еще сестры ее мне не хватало!
И она вешает трубку.
Я снова поворачиваюсь к окну. В саду, на трубе игрушечного домика моей племяшки, сидит малиновка и, наклонив набок головку, смотрит с любопытством, точно спрашивает, о чем это я задумалась. Я тоже сижу неподвижно, как птичка, но мысли несутся вскачь.
Я изо всех сил стараюсь сосредоточиться на Клэр и понять, что все это значит для меня, но вместо этого вдруг задумываюсь о племяннице. Домик у нее почти как настоящий, только крохотный, стены бревенчатые, а дверь и труба нарочно кривые, сделанные на заказ. Вчера мы с малышкой Аннабель устраивали там чаепитие, а я вспоминала игры, в которые мы в детстве играли с ее мамой. Самая любимая называлась «больница». У нас был игрушечный медицинский набор, и мы ставили всем своим куклам диагнозы, выписывали лекарства и лечили от всех болезней подряд.
Это воспоминание снова наводит на мысли о маме. О видеокамере, которую тайком пронесли в ее комнату. На меня вдруг накатывает волна ненависти. Убила бы того гада, который выложил это ужасное видео в Сеть. В ее новом доме знают об этой истории. Мы всех предупредили, что мама не должна получать от посторонних ничего: ни подарков, ни гостинцев, ни корреспонденции. И в комнату к ней не пускать никого, кроме нас с Лиэнн и тех людей, на которых мы с ней укажем. Так что теперь она должна быть в безопасности.
Должна быть…
Я вспоминаю струю ледяной воды, направленную в лицо. Поднимаю руку, ощупываю щеки, лоб, думая о том, как я тогда испугалась, как ждала боли, неизбежного уродства… И тут мне приходит в голову, что моя мать изо дня в день мужественно переносит ожидание еще более страшное, и мне становится стыдно за свой испуг.
Наконец я встаю и иду на кухню сделать себе кофе. Начинает болеть голова. Я все еще бьюсь над загадкой Клэр и ее благотворительной организации. Кто же она такая? Мошенница? Любительница мрачных розыгрышей? И какого черта ей от меня нужно?
С кружкой кофе в руках я возвращаюсь за свой компьютер и с головой погружаюсь в работу. Здорово, когда есть чем заняться, однако эти поиски уже похожи на затяжной прыжок в кроличью нору. Чем глубже погружаешься, тем страннее. В соцсетях я обнаруживаю еще ряд связей между Клэр Харди и этим Полом Кросвеллом. Например, старую газетную статью о некоем гражданском иске, поданном против него каким-то торговым центром по поводу контракта об установке системы безопасности. Суд признал иск несостоятельным, поэтому широкого освещения в прессе не последовало. Но, покопавшись еще, я обнаруживаю, что Пола Кросвелла не раз уличали в том, что он дает заведомо невыполнимые обещания и нечестно ведет бизнес. Так-так, Клэр и Пол. И что вы, интересно, затеваете?
Я постукиваю себя пальцами по губам. Персональная сигнализация. Что, если это просто афера? Связанная с бизнесом Пола? Может быть, никакого прибора не существует, просто мошенники выманивают таким образом деньги у напуганных преследователями женщин?
Но, чтобы утверждать это, мне нужны доказательства. А зачем, интересно, Клэр выдумала эту жуткую историю с сестрой? У меня появляется ощущение, что я напала на очень неплохой сюжет. Надо же, какая она нахалка, эта Клэр, не постеснялась использовать меня, зная, что я – журналистка. Наверное, при первой встрече я показалась ей очень уязвимой. Моя злость и ее наглость сплавляются воедино и кристаллизуются в нечто совсем новое. Что это – возбуждение? Да. Я чувствую прилив адреналина. Наконец-то, после стольких дней отстранения от работы, я нарыла нечто стоящее. Если эта Клэр действительно водит за нос жертв преследований, значит, надо в лепешку разбиться, но вывести ее на чистую воду.
Я беру мобильный и набираю номер Мэтью Хилла. Вдруг он поможет мне разобраться с этими Полом и Клэр? А еще мне очень нужно знать, что там с Алексом.
Он это, в конце концов?
Или не он?
Глава 50ОН – ПРЕЖДЕ
Он берет на работе двухнедельный отпуск и начинает следить за Брайаном каждый день, делая при этом все возможное, чтобы не попасться на глаза бабушке. Он маскируется: надевает солнечные очки, шляпу, большой шарф, скрывающий нижнюю часть лица, поношенную одежду.
Брайан растолстел – он и раньше-то был толстым, а теперь и вовсе тюлень. Лет ему, должно быть, под шестьдесят, но выглядит он еще старше. Тогда он говорил, что работает в транспортной компании, но сейчас о работе, похоже, нет и речи. Свою жирную неопрятную тушу он таскает лишь в местный паб, где торгуют спиртным навынос, и в книжный. Зато там он бывает регулярно, а это уже кое-что.
Изо дня в день, наблюдая за перемещениями Брайана, он делает пометки в телефоне.
Ему становится нехорошо, когда однажды он замечает бывшего соседа на скамейке у детской площадки, хотя тот ничего не делает, а просто сидит и смотрит.
Наконец все складывается удачно. Он понимает, что Брайан в один и тот же день и даже в один и тот же час ходит в книжный, причем неизменно пользуется одним и тем же проулком позади заброшенных гаражей у старой обувной фабрики. Пешеходы избегают этих мест, детям наказывают держаться от них подальше. Только такой тип, как Брайан, и мог выбрать этот проулок для своих прогулок.
Он тщательно осматривает проулок на предмет установленных где-нибудь камер слежения, но ничего такого не находит. Отлично.
Отпуск заканчивается, он возвращается на работу, но продолжает думать о том, как осуществить свою затею. Ему снятся кошмары о прошлом, которые сменяются прекрасным видением: Брайан поднимает голову и видит его.
Точнее, молоток в его руке.
Он почти не испытывает сомнений в том, что сможет это сделать.
Наоборот, чем больше времени проходит, тем чаще он удивляется тому, что буквально предвкушает, как все это будет. Предвкушает прекращение давних мучений. Что ж, если уж бабушка настроилась никуда не переезжать из этой треклятой квартиры, значит, пора это сделать.
Он выжидает месяц и берет еще один отпуск, на неделю. Вдумчиво выбирает одежду, которая поможет минимизировать риски. Прежде всего перчатки. Но ими одними дело не ограничится. Судмедэксперты будут искать волокна ткани, волосы.
Он понимает, что при всей осторожности не оставить на месте преступления следов не удастся. Но уже решился.
Он упаковывает смену одежды в пакет и кладет в рюкзак. Надевает перчатки, шляпу, шарф и солнечные очки.
Бросает критический взгляд в зеркало и вдруг чувствует, как же это здорово – жить.
Он не помнит, чтобы раньше жизнь доставляла ему такое удовольствие.
Глава 51ЭЛИС
Покачивая правой ногой вверх-вниз, я оглядываюсь по сторонам. Так странно снова находиться в кабинете редактора. Сегодня вторник, а мне вспоминается тот день, когда Джек привел меня к Теду рассказать о телефонном звонке. Кажется, что с тех пор прошло уже сто лет. И я была другим человеком.
– Ну как тебе предложение Хелен? – Тед слегка повышает голос, как будто чувствует, что мыслями я далеко, и хочет вернуть меня обратно в кабинет.
Я снимаю одну ногу с другой и ставлю на пол, ступни параллельно друг другу.
– Да-да. Конечно. С четверга и начну. Вообще-то мне тут подвернулась одна история, Тед.
Ага, глаза главреда сразу загорелись любопытством. Газета наша, может, и дышит на ладан, но аппетит Теда к увлекательным историям здоров как никогда. Он журналист старой школы, для него броский заголовок – это все. Интересно, что он будет делать, когда его сократят.
А что буду делать я?
Мы оба ждем, когда Хелен соберет свои бумаги и, извинившись, выйдет. Предложенный ею компромисс заключается в том, что я согласилась не выходить на работу по средам, пока полиция не решит, что угроза для меня в эти дни миновала. Вместо этого я буду работать по субботам и воскресеньям, а среды будут считаться моими отгулами, и так до тех пор, пока Алексу не будет предъявлено официальное обвинение. Компания божится, что заботится исключительно о моей безопасности, хотя на самом деле понятно – им не важно, что будет со мной, лишь бы на их территории было спокойно. Думаю, все дело в страховке, да еще на неудобные вопросы потом придется отвечать.
– Будем надеяться, что все на самом деле закончилось, Элис. – Тед с удовольствием откидывается в кресле. – Ну давай выкладывай, что там у тебя за история такая.
Я смотрю на него и думаю, стоит ли открыть ему ту, другую, правду. О том, кто я на самом деле. И как я обманом вынудила его принять меня на работу.
Нет, лучше не сейчас…
– Мне еще надо покопаться в ней, Тед. Но вкратце суть вот в чем: кто-то пытается наживаться на жертвах преследования.
Выражение его лица мгновенно меняется.
– Не волнуйся, – успокаиваю я. – Я знаю, что ты сейчас подумал, и обещаю подать всю историю так, чтобы обо мне там ни слова не было. Найду других жертв. Может быть, даже кого-нибудь из здешних мест, чтобы рассказ шел с их точки зрения.