– Я ничего ей не говорил, – наступила пауза. – Но однажды она застала меня за просмотром твоего аккаунта в инстаграм[35].
– Я даже не обновляю свой аккаунт. Там только фотографии пейзажей, десертов и цитаты Джона Леннона.
– Там довольно уныло, – согласился он.
Мы стояли друг напротив друга. Казалось, что больше нечего было сказать.
И все же ничего не было решено.
Круз потер затылок.
– Я не хочу показаться засранцем, но если ты не собираешься что-то делать с моим стояком, то хотя бы избавь меня от страданий и разреши мне пойти заставить лысого мужчину плакать в душе.
– В нашем душе есть лысый мужчина?
– Мастурбация, – прямо сказал Круз. – Мне нужно позаботиться о своих яйцах.
– Точно! – Я отошла в сторону, чувствуя, как краснею. – Конечно, конечно. Не позволяй мне стоять у тебя на пути.
– Уже позволил.
Через несколько секунд мы оба покинули комнату.
ЧетырнадцатьКруз
Мне всегда нравилась Теннесси Тернер.
С того момента, как я впервые увидел ее в яслях, шатающуюся, наносящую чистый и уверенный удар по затылку другому малышу, чтобы отнять тряпичную куклу, я знал, что эта девочка особенная.
На самом деле, если быть мелочным (а я точно не собирался быть мелочным), именно я должен был пригласить ее на свидание, опередив Роба. Как я уже говорил, мы сделали это в стиле «камень-ножницы-бумага», и моя бумага обернула его камень.
Но он все равно помешал мне.
Прямо-таки наплевал на кодекс дружбы и пригласил на свидание симпатичную блондинку.
Я был зол? Да.
Набил ли я ему морду? Тоже да.
Ненавидел ли я Теннесси Тернер за то, что она согласилась на мороженое, и поклялся с этого момента игнорировать ее существование? У меня есть право хранить молчание.
Видите? Совсем не обижен.
Сейчас я был в душе нашей каюты, в то время как Теннесси, вероятно, строила крепость из подушек и пряталась за ней, чтобы избежать меня, а мой член извергал слезы спермы на кафель, когда я вспоминал ее вкус в комнате обслуживания.
Спасибо Далтону и его длинному языку.
Если из этого и вышло что-то хорошее – а я изо всех сил пытался найти в этом плюсы, – так это то, что у меня был шанс прояснить ситуацию и объяснить ей, что я на самом деле не пытался надругаться над ней в тот день четвертого июля.
По сегодняшней реакции Теннесси я понял, что она бы согласилась, если бы я пригласил ее на свидание как порядочный человек. Теперь я не мог перестать думать о нас с Теннесси в альтернативной вселенной, трахающихся, как кролики, три раза в день.
Я бы устроил ее на работу своим секретарем или еще кем-нибудь. У нас были бы вечерние свидания, я бы водил ее на торжественные мероприятия и переругивался с ней всю дорогу.
Я все еще не мог поверить, что эта женщина была практически девственницей.
У нее был секс один раз за всю жизнь.
Самое безумное, что я знал, у нее не было никого, кто бы спускал на нее или совал в рот, потому что Роб обычно выдавал нам подробные отчеты о том, что они делали, прежде чем сбежать.
Скажем так, там было много сосания сисек и пальцев, но ничего больше. Что, я должен был признать, придавало Теннесси блеск неизведанной земли, дикой и неразмеченной, ждущей своего открытия.
К сожалению, казалось, что она не позволит мне приблизиться к ней, по иронии судьбы узнав, что я не домогался ее.
Мне всегда казалось, что я неплохо разбираюсь в том, чего хотят женщины, но, видимо, я ошибался в этом, потому что не имел ни малейшего представления, что нужно или чего жаждет Теннесси Тернер.
Я знал только то, что если она хочет отношений, то мои родители покончат с собой, а потом Уайатт кинет меня и сбежит с наследством.
В двадцать шесть лет я только-только окончил медицинскую школу и вступил во взрослую и реальную жизнь. Мои родители были так рады, что я вернулся в город, что они согласились бы взять в потенциальные невестки сельскохозяйственное животное, кого угодно, лишь бы я остался.
Теперь у них было совсем другое представление о моей жизни.
Я слишком долго воздерживался от женитьбы. Они согласятся только на члена королевской семьи.
И дело было не только в них.
Мне нужно было думать о собственной репутации.
Быть с Теннесси означало разрушить все, что я построил после своего возвращения. Мою репутацию, положение в обществе, процветающий бизнес и постоянные поставки домашних пирогов от благодарных клиентов.
…так почему же мне так наплевать на все это?
Я выключил кран, обернул полотенце вокруг талии и вышел из ванной. Я нашел Теннесси развалившейся на нашей кровати, в одной из рубашек, которые я купил ей ранее сегодня, без макияжа и аппетитную до неприличия.
Она играла с прядкой своих светлых волос, задумчиво глядя на меня.
– Чувствуешь себя лучше? – спросила она.
– Стоически.
– Я думала, ты не любишь каламбуры.
– Зависит от обстоятельств. – Я подошел к нашему общему шкафу и достал пару трусов. Я заметил, что ее подушка еще не была на месте. – Честное предупреждение – я сплю в нижнем белье, так что если это проблема…
– Это не проблема, – быстро ответила она, покраснев. – Вообще-то…
Я повернулся почти с силой, глядя ей в лицо.
– Да?
Сильно жаждешь, засранец?
– Я хотела спросить… – она нарисовала пальцем круг на своем бедре. – Не мог бы ты научить меня обращаться с парнями. Прости, что напугала тебя. Я совсем не умею общаться с противоположным полом. Я знаю, что у нас мало времени, но думаю, ты прав. Было бы неплохо извлечь из ситуации максимум пользы, поскольку мы оба знаем, что у нас нет никакого будущего, и все закончится, как только мы вернемся домой.
Я натянул трусы на ноги под полотенцем. Это был амбициозный ход, но я видел, как женщины делали нечто подобное со своими лифчиками и рубашками.
– Никто дома не узнает, – резко сказал я, чувствуя себя придурком и, без сомнения, звуча так же.
В свою защиту скажу, что с семнадцати лет я был так решительно отвергнут ею, что не хотел терять ни капли своего привилегированного положения ради интрижки с ней.
– Я знаю. – Теннесси выпрямилась на постели. – Поверь мне, мои родители и сестра убьют меня сто раз, если узнают, что я трогала хоть один волосок на твоей золотой голове. К тому же я очень избалованная. Я никак не смогу выдержать отношений. Мне тоже есть что терять.
– А еще есть Роб, – добавил я, отбросив полотенце и продвигаясь к кровати, мои причиндалы были надежно прикрыты трусами.
Я никак не мог допустить, чтобы Гассман подумал, что я десятилетиями тоскую по его бывшей девушке. Что какая-то маленькая, ужасная часть меня была рада его скорому отъезду, потому что это означало, Теннесси никогда не примет его обратно.
А теперь он вернулся, и как, черт возьми, все это выглядело бы?
– Да. Вот такой ты друг. – Теннесси глубоко и сексуально рассмеялась. – Не волнуйся, я никогда не скажу твоему приятелю, что ты попробовал мои прелести.
Она думала, что я делаю это из преданности ему. Что ж, настоящая причина – мое хрупкое эго – не принесет мне никаких очков, поэтому я решил оставить это при себе.
– Хорошо, – сказал я и скользнул под одеяло.
Свежий прилив желания пробежал по венам, когда мое тело нашло ее тело. Она выглядела так молодо без макияжа и лака для волос, что я мог представить нас подростками.
Мой член, которому обычно совершенно не хотелось вставать через десять минут после мастурбации, уже тыкался в ее живот, лениво раскачиваясь из стороны в сторону, пытаясь привлечь ее внимание, как нетерпеливый щенок.
– Святые угодники. Эта штука огромная. – Она коснулась кончиком пальца моей головки через трусы, а затем отдернула руку, будто он мог ее цапнуть. – Серьезно, эту штуку можно посадить на поводок и вывести на прогулку в центр города.
– Не смей больше шутить про Вайнеров, – предупредил я, играя с подолом ее рубашки без всякой причины, кроме очевидной – сегодня у меня было получено добро на ласки.
– У этой штуки есть собственный разум. – Она подняла изогнутую бровь, глядя вниз между нами. – Могу ли я потрогать его снова?
Можешь взять его домой, посадить в аквариум и назвать Салли, если это сделает тебя счастливой.
– Конечно. Ты можешь погладить его. Сжать. Лизнуть. Пососать. Поласкать. Он не кусается, но иногда плюется. Я предупрежу тебя заранее, что это случится.
Она взволнованно посмотрела на меня, ее глаза блестели от возбуждения.
– Это была шутка, доктор Круз. Молодец.
Она просто разговаривала со мной, как будто я был ее учеником дошкольного возраста… а я просто нацепил глупую улыбку, как тот же дошкольник.
Ее длинные острые ногти пробежались по моему животу с шестью кубиками до самых трусов, заставляя кожу восхитительно покалывать. Она просунула руку в прорезь, вытаскивая мой возбужденный член, как будто это была курица, которая вот-вот должна была стать ее обедом.
Я не стал комментировать отсутствие изящества. Не хотел заставлять ее чувствовать себя неловко.
Она нежно поглаживала его, завороженная.
Она была так чертовски красива, что я не знал, что с собой поделать. То, что она прикасалась к моему члену после четырнадцати лет мечтаний о том, каково это, делало странные вещи с моей грудью.
– Тебе хорошо? – пробормотала она.
– Было хорошо около трех минут назад, когда ты сидела на кровати, просто существуя. Теперь, когда ты касаешься моего члена, мы на небесах и по спирали движемся выше.
Я пристально наблюдал за ней.
Она откинула с нас одеяла, чтобы получше рассмотреть мой член. Переместилась и села прямо, играя с ним, ее желто-русые волосы падали на лицо, как сверкающие солнечные лучи.
Мой член становился все более твердым и тяжелым в ее руке. В этот момент у ублюдка появился собственный пульс.
– Сейчас я лизну его.