Само по себе это было не так уж плохо.
Мне все равно нужно было сократить потребление алкоголя, если я хотел сохранить стройное тело бегуна. Но то, что Уайатт пошел в обход меня и пригласил Роба? Это было непростительно.
Откровенная глупость.
Достаточно того, что мне пришлось терпеть присутствие этого придурка за ужином на днях, пока моя мать ластилась к нему и причитала о том, каким позором Теннесси является для Фэйрхоупа, но теперь я вынужден провести целую ночь с ним, Тимом Траппом и Кайлом, одним из бесполезных сыновей, ответственных за титул «Джерри и сыновья».
– Почему закончился твой первый брак? – спросил Роб у Уайатта, сидя на пассажирском сиденье и откупоривая пиво. Он выглядел гораздо менее убитым горем, чем в тот день, когда я нашел его на крыльце дома его бывшей девушки.
– Она сидела на кокаине и опустошила мой банковский счет, но, блин, у нее была горячая задница. Как насчет твоей? – Уайатт посасывал электронную сигарету.
– Мой первый брак распался из-за того, что Джулианна была чертовой сукой. – Роб икнул и фыркнул, что не принесло ему никаких очков, и отхлебнул пива. – Она была прямо-таки угрюмой коровой и вечно ныла, когда нам приходится переезжать из-за моей работы. Как будто я был виноват в том, что мне нужно было ездить из школы в школу на тренировки? А Дэни, ну, Дэни была просто душкой. – Он допил остатки.
– Тогда что случилось? – спросил Кайл, сидя на заднем сиденье и закручивая себе косяк.
– Она узнала, что у меня есть сын.
– Женщины. – Уайатт вздохнул, посасывая сигарету. – Всегда так драматичны.
Все засмеялись.
– Она планировала приехать в Фэйрхоуп, чтобы сделать мне сюрприз на день рождения, привезти меня в мой родной город, повидать родителей, а мне пришлось объяснять ей, почему мы не можем поехать, – гримасничал Роб.
– Ты скрыл от нее тот факт, что у тебя есть сын? – спросил я.
Это был первый раз, когда я заговорил с тех пор, как мы отправились в путь, поэтому все посмотрели на меня, чтобы убедиться, что они правильно расслышали.
В машине воцарилась тишина, прежде чем Роб ответил.
– Я не очень-то горжусь этим, чувак.
– Похоже, что ты вернулся домой, только потому, что все остальные планы провалились, – нагрубил я.
Роб протрезвел и отставил в сторону пустую банку из-под пива.
– Я вернулся домой, потому что пришло время стать мужчиной. Я совершил ошибку. Теперь я за нее расплачиваюсь.
– Много воды утекло.
Уайатт махнул рукой, пытаясь успокоить ситуацию.
– Ты вернулся, все хорошо.
– Слушай, я знаю, что действительно облажался с ней. С Несси, я имею в виду.
С Джулианной и Дэни тоже, Сэр Идиот.
– Ты собираешься попытаться вернуть ее? – Кайл лизнул бумажку, проводя языком от одного края к другому, чтобы сделать самокрутку.
Тим в этот момент дремал на заднем сиденье между Кайлом и Робом, полностью отключившись. Вот что бывает, когда приходится платить алименты двум женщинам и работать на трех работах.
– Да, черт возьми, – Роб хихикнул. – У Несси по-прежнему убойное тело, острый язык, и она мать моего сына. Бонусные очки – она сама платит за свою жизнь, что не помешает в моем финансовом положении. Так как она все еще не потребовала с меня денег, то, видимо, и не собирается. – Он усмехнулся, покачав головой. – Хотя я серьезно настроен им помогать, платить за Мишку. А пока я собираюсь несколько месяцев изображать из себя мученика и, надеюсь, хотя бы ненадолго вернуться в ее постель. Как думаешь, она примет меня?
– Конечно, – сказал Уайатт.
– Может быть, – Кайл наклонил голову.
Фыркнув, я сказал:
– Она не глупая и не отчаянная, ты же знаешь.
– Что ты сказал? – Роб коснулся моего плеча.
Я стряхнул его руку.
– Ничего.
Через двадцать минут мы вошли в шикарный спортивный бар.
Для нас был зарезервирован черный виниловый диванчик. Через колонки звучало кантри, на огромных плоских телевизорах на стенах показывали футбольные матчи, а в нескольких ярдах от бара, который соединялся с каким-то клубом, танцевали люди.
У меня было острое ощущение, что я единственный ответственный взрослый в этом баре, где средний IQ приравнивался к съеденному наполовину сэндвичу. Уайатт был моим братом, поэтому любовь к нему входила в пакет обязательных услуг, но я никогда не понимал его решений.
Особенно того, что он пригласил одного из моих бывших лучших друзей на свою холостяцкую вечеринку.
Официантки, на которых было еще меньше одежды, чем на официантках в закусочной Теннесси, подавали еду в черных стрингах, соответствующем бюстгальтере и белом шелковом галстуке. Мы начали с выпивки и взяли несколько шотов текилы, затем заказали еду и снова текилу.
Все проглотили алкоголь, словно мы были на соревнованиях, а я наблюдал и молился, чтобы никого не стошнило во время долгой дороги домой. Машина была не моя, но головная боль, связанная с ее последующей мойкой, была моей.
Семь рюмок и четыре бутылки пива спустя мой брат и его друзья были близки к алкогольному отравлению.
Они были в полушаге от того, чтобы сделать одинаковые, ужасные татуировки, о которых потом точно пожалеют.
Уайатт, Кайл и Тим – последний казался более бодрым после того, как выпил свою порцию коктейлей – потащили свои задницы почти среднего возраста на танцпол, потираясь ширинками о девушек из колледжа под Сэма Ханта и Блейка Шелтона.
Роб остался. Не нужно было быть гением, чтобы понять почему, только у него была причина поговорить. Я изучал свой стакан с водой так, словно это была самая интересная вещь во Вселенной, размышляя, смогу ли я утопить его в нем.
– Итак, – сказал Роб.
– Итак.
– Я думал, что ты хотя бы возьмешь телефон и позвонишь мне, когда узнаешь, что я в городе. – Он откинулся на диванчике, разглядывая меня поверх кромки своего стакана с виски.
– То же самое можно сказать и о тебе, – мой голос был резким, ровным. – Я не был тем, кто пропал без вести на тринадцать лет.
– В первый раз, когда я увидел тебя, ты был с Несси и радовался нашей встрече. – Роб отставил виски и придвинулся всем телом ко мне. – Что происходит между тобой и моей бывшей, Круз?
Я сделал над собой усилие, чтобы не сказать ему правду. Что мы трахались, смеялись, шутили и узнавали друг друга лучше.
Что в последнее время Теннесси перестала перекрашивать волосы в нечто, напоминающее пластик, отказалась от странных ногтей и постепенно начала понимать, что люди могут увидеть ее такой, какая она есть, если она просто даст им шанс.
Это было похоже на цитату Кобейна: «Пусть уж меня ненавидят за то, что я есть, чем любят за то, чем я не являюсь». Она решила быть собой, без всяких сомнений.
Гордиться собой и тем, кем она была. Не заглаживая вину и не пытаясь угодить горожанам.
Я был более чем готов собрать осколки, которые Роб оставил после себя, и считал, что он не заслуживает и половины шанса, даже если, к несчастью, ей и придется мириться с его существованием ради сына.
Но я знал, что она никогда не простит меня, если я расскажу ее бывшему парню правду.
Я сделала глоток воды.
– Не совсем понимаю, какое это имеет отношение к тебе.
– Я ее бывший.
– Вы были детьми, и вы трахались, пока ты не уехал. Если хочешь узнать что-то о жизни Теннесси, спроси ее, а не меня. – Я швырнул стакан на стол.
– Не думай, что я не помню, как ты сох по ней.
Роб выглядел сердитым, задумчивым и зажатым. Видимо, пытался казаться крутым.
На моих губах возникла кривая ухмылка.
– Ты пьян.
– Возможно, это и так, но еще я прав, не так ли? У меня есть конкурент? Самое меньшее, что ты можешь для меня сделать, это быть откровенным.
– Вообще-то, Роб, я тебе ни хрена не должен, когда дело касается Теннесси Тернер. Если меня не подводит память, а она меня редко подводит, именно я должен был пригласить ее на свидание все эти годы назад. Я выиграл.
Неужели я действительно вспомнил о «камень-ножницы-бумага», которая случилась до того, как мои яйца полностью опустились, как будто это что-то да значило?
Уайатт, Кайл и Тим заглядывали в декольте официанток и завывали в потолок, в то время как мы с Робом бросали друг на друга пристальные, напряженные взгляды. Почти, так как после выпитого он не мог ни на чем сфокусироваться.
– Ты серьезно все еще помнишь об этом? – У него челюсть отвисла. – Она хотела меня.
– Ты, твою мать, бросил ее.
– Ты не знаешь всей истории.
Роб откинул голову назад и уставился на меня с такой ненавистью, что я засомневался, знал ли я его вообще. Я ставил точку в его тщательно разработанном плане сделать Несси женой номер три.
Он не был готов к сопротивлению со стороны кого-либо из нас.
Он думал, что сразу войдет в их жизнь и будет папой Мишки и мужем Теннесси.
Сделает их своей семьей, которую держал в резерве на случай, если все остальное не получится.
И что Теннесси, городское ничтожество, будет так счастлива, так благодарна, что примет его обратно, как будто у нее нет ни гордости, ни уважения к себе. Как будто она не заслуживает ничего лучшего, чем он – да что там, чем все мы.
– Тогда просвети меня.
Уайатт сейчас целовал женщину, которая определенно не была его будущей женой. Мне было бы жаль Тринити, если бы она не опекала свою старшую сестру так, будто у нее самой в жизни все продумано.
Роб выдохнул и встал с диванчика.
Он начал ходить из стороны в сторону.
– Я был слишком молод. Слишком молод.
– И она тоже.
– Круз, я попросил ее сделать аборт и вытащить это из себя.
Перед глазами встала красная пелена. Абсолютно. Черт побери. Красная. Я не мог видеть ничего, кроме крови, которую я хотел выбить из этого ублюдка за то, как он только что обесценил Мишку – чертовски удивительного ребенка, к воспитанию которого он не имел никакого отношения – до «этого».
– Теперь у «этого» есть имя. И личность тоже. То, что ему нравится. И то, что нет. Он рос внутри нее. Оставить его было ее правом.