– Это угроза? – Я улыбнулась, но внутри меня все кричало.
Мне это было не нужно. Не нужно было встречаться лицом к лицу с Габриэллой Холланд. Со всем родным городом. Потому что они выбрали бы ее.
Они всегда стремились растоптать меня, чтобы стать немного выше. Казалось, других увлечений у них не было.
– Это обещание. Оставь Круза в покое.
– По твоей просьбе?
– По моему приказу.
– Ты должна знать. – Я устало оттолкнула Габриэллу от себя. – Я не очень хорошо отношусь к угрозам. Возможно, ты думаешь, что имеешь огромное влияние в этом городе, но я уже давно держу себя в руках и планирую делать это еще долго после твоего ухода. Теперь, если это все, я предлагаю тебе позвонить Крузу и попытаться договориться о встрече. Если, конечно, он тебя не игнорирует.
Я сделала вид, что обиделась.
Судя по выражению лица Габриэллы, я попала прямо в яблочко.
– Мы еще не закончили, – она погрозила мне пальцем.
– Уже наложила в штаны, Холланд.
Она захлопнула за собой дверь.
Я привалилась к стене, позволив себе нервный выдох.
Заметка для себя: покупать штаны всякий раз, когда я смогу их себе позволить. Потому что я перепугалась. По-настоящему.
Двадцать дваТеннесси
Через два дня я зашла в дом родителей, чтобы принести сделанные мной соломенные корзины для девочек с цветами на свадьбу Тринити.
Формально Габриэлла должна была забрать их из бутика за городом. Но, также технически, Габриэлла была невероятной мерзавкой и сослалась на головную боль, которая не позволила ей за ними съездить.
На мне было одно из платьев Круза (так я называла их в своем воображении, которое заставляло меня представлять его в этих платьях, что было в равной степени уморительно и сексуально). Я распустила волосы, как в прямом, так и в переносном смысле (никакого лака), и теперь они мягко спадали на мои плечи.
Привлекательность образа потасканной официантки из закусочной, которой нужен душ и подсказка, рассеялась с тех пор, как я поняла, что могу каждое утро выкроить тридцать минут, просто не стараясь сделать себя менее привлекательной, чем есть.
Донна Тернер, моя мать, кумир моего детства и женщина, которая сострадала всем и каждому, включая фруктовых мушек, распахнула дверь и поцеловала меня в щеку.
– Привет, Несси. Заходи. Я делаю перекус.
Я вошла внутрь, немного ошеломленная тем, что она ничего не сказала о моем наряде.
На днях, когда Габриэлла появилась в доме Круза, будто была готова сварить кролика[38] (если вы не поняли, о чем речь – поздравляю, вы молоды), я решила, что пора прекратить давать этому городу повод ненавидеть меня, и забрала всю купленную им для меня одежду, поклявшись носить только ее.
Позже тем же вечером я упаковала всю свою одежду проститутки в черные мусорные мешки и сдала их на хранение. Я не могла рисковать и оставить их рядом с собой. Я не хотела возвращаться к старому образу меня, привычному для этого города.
– Где Медвежонок? – Мама упорхнула на кухню и вернулась к продуктам на стойке: морковь, сельдерей и сырая брокколи с нежирным соусом ранч в центре.
Официальный предсвадебный завтрак, обед и ужин Тернеров, как мне сказали.
Ответом на ее вопрос было то, что Мишка играл в видеоигры с Крузом у него дома. Поскольку ни одна уважающая себя мать-одиночка не позволит веселью пройти без обеда, это грандиозное событие было оговорено с нюансом.
Роб доводил меня до белого каления, звонил почти каждый день, умоляя увидеться со мной и Мишкой. Привозил продукты, чеки, подарки, и я подозревала, что, если не уступлю ему в ближайшее время, он принесет себя в жертву.
Я практически поставила Мишке ультиматум: он может общаться со своим новым взрослым другом Крузом, если согласится встретиться с отцом, пусть даже на час, на безопасной территории нашего дома, я буду рядом.
Было ли это самым этичным поступком? Нет.
Использовала ли я это как поучительный момент? Тоже нет.
Чувствовала ли я себя плохо из-за всего этого? Ни капельки.
Мишка вырос без отца, в условиях финансовых и культурных трудностей, потому что был моим сыном, и прощать он не научился. Я знала, что ему нужно немного постараться, чтобы все получилось.
И неважно, насколько сильно я не любила Роба – а я действительно искренне ненавидела его в глубине своего черного, холодного сердца, – но нельзя было отрицать, что он честно пытался загладить свою вину перед Мишкой.
Роб оставлял подарки для Мишки на крыльце. Постоянно.
Подарки, которые Мишка полностью игнорировал, занимаясь своими делами. Ребенок вел себя холоднее, чем в продуктовом отделе Costco.
Я не знала, что мне делать – быть впечатленной или обеспокоенной.
– Мишка с другом. – Я оперлась бедром на сервант, засовывая в рот морковку.
– Как он ладит с Робом?
Мама открыла холодильник и достала свежую клубнику на десерт. Мне показалось ироничным, что Тернеры официально перешли на диету хомяков, ведь те были хорошо известны пожиранием молодняка.
– Он пока не ладит с Робом, но мы договорились о совместном ужине.
– Ты должна дать ему шанс. – Мама закрыла холодильник ногой, промыв клубнику в воде с солью в раковине, чтобы смыть всю грязь. – Я говорила тебе, что на днях он помог твоему отцу со спущенным колесом?
– Всего около семнадцати раз.
– А на прошлой неделе он заходил ко мне, принес цветы и спросил, как мы отнесемся к тому, что он пригласит тебя на свидание.
Я низко присвистнула.
– А говорят, что рыцарство умерло.
– Ну же, Несси, давай начистоту. Ты не сможешь заполучить никого получше. У него есть постоянная работа, он все еще красив, и он отец твоего сына. Почему ты такая упрямая? Ты же все понимаешь. Он ждет тебя уже несколько недель. Роб достаточно натерпелся.
– Он меня не интересует.
– Но он, кажется, готов к обязательствам.
– Он дважды разведен, мам.
– Третий брак точно будет счастливым. Бог любит троицу.
Я не должна была обижаться, учитывая все другие вещи, которые мама говорила обо мне на протяжении многих лет, но я обиделась. Абсолютная уверенность, с которой она сказала, что я никогда не смогу найти никого лучше Роба, поразила меня до глубины души.
Но не настолько, чтобы сказать ей, что я встречаюсь с самым выдающимся жителем Фэйрхоупа.
– Я лучше умру в одиночестве, чем сойдусь с Робом.
– Ну, это просто прекрасно. – Она захлопнула кухонный шкаф бедром. – Потому что, судя по всему, тебя ждет именно такая судьба.
Наш разговор был прерван моей младшей сестрой, которая распахнула входную дверь с силой, что сорвала бы ее с петель, и вбежала с таким видом, будто каждый человек в городе пнул ее щенка.
Она была красной, потной и разгневанной. Ее платье наполовину порвалось, так быстро она бежала, а коса распустилась. Я никогда не видела, чтобы моя сестра выглядела не так, как благочестивая церковная девушка, которой она и являлась, поэтому, естественно, это заставило меня задуматься.
– Где она? – закричала сестра, отпихивая коробку со свадебными свертками, которая стояла у нее на пути (естественно, по моей вине).
Она смотрела налево и направо, ища объект своей ярости. И набросилась на меня, оскалив зубы, как бешеное животное.
Тринити ворвалась на кухню, не потрудившись ответить на окрик нашей матери, когда та бросилась между нами, пытаясь обнять Тринити или, может быть, просто не дать ей вырвать все мои волосы.
– Вот она. Теннесси Тернер. Объект желания каждого мужчины.
Это не показалось мне хорошим началом разговора с человеком, которого хотели поблагодарить за всю тяжелую работу по приготовлению к свадьбе, но я все равно сохраняла непредвзятость.
Никогда не знаешь, когда кого-то может поразить осознание, что ты готов отдать за них весь мир.
Не желая выглядеть взволнованно, я повернулась и наполнила стакан водой из-под крана. Я напомнила себе, что не сделала ничего плохого (кроме Круза). Что бы это ни было, это было просто недоразумение (кроме Круза), и что мне нечего скрывать (опять же, кроме Круза).
Сделав несколько быстрых вдохов, я снова повернулась к ней лицом.
– И тебе привет, сестренка. Хочешь посмотреть на соломенные корзинки, которые я сделала для цветочниц? Я вплела в них цветы, решила, что это милая деталь.
– Ни капельки. Позволь мне спросить тебя кое о чем. – Ее лицо омрачила издевательская улыбка. Насмешливая, злая и неправильная. Как будто нарисованная кровью. Она скользнула ко мне, как змея, готовая укусить. Паника перехватила горло. – Помнишь, как ты бросила школу? Когда ты была беременна? И все в школе насмехались надо мной, набивали мой шкафчик презервативами и обзывали меня из-за тебя? Как мне приходилось обедать в туалете, потому что я не хотела, чтобы ко мне приставали?
– Помню, – я сглотнула.
Все мое тело отреагировало на это воспоминание. Горячая смола разлилась в желудке. На бровях выступили капельки пота.
Тринити остановилась за стулом напротив меня, ухватившись за его спинку. Мама стояла между нами и смотрела туда-сюда, не зная, как остановить то, что разворачивалось перед ее глазами.
– А помнишь, когда Мишка родился и плакал всю ночь, каждую ночь, и ты сходила с ума, а у мамы с папой рано утром была работа, и я вызвалась ухаживать за ним полночи, размораживать для него грудное молоко, укачивать его, пока ты спала?
– Да, – тихо ответила я.
Потому что она правда все это делала.
Она сама была еще ребенком, полным сострадания. Вместе мы были против всего мира. По крайней мере, пока не появился Уайатт Костелло и ее потребность обеспечить свое будущее, отличное от моего, возобладало над ее любовью ко мне.
И до сих пор она не бросала ничего из этого мне в лицо.
– А помнишь, когда Мишке понадобилась операция на ухе, у тебя не было денег, и я отдала тебе все свои сбережения, которые накопила благодаря летней работе в Министерстве по правам детей?