В ответ на этот вопрос я слабо кивнула. Я закрыла глаза, пытаясь сделать глубокий вдох, но безрезультатно.
Я хотела, чтобы пол разверзся и поглотил меня целиком. Чтобы я исчезла с лица Земли, мне было так стыдно за то, что я заставила всех пройти через это. И за свой эгоизм, за то, что снова поступаю так, как мне хочется.
За этот бессмысленный роман с Крузом.
Кого волновало, почему мы не нравились ей как пара?
Ей было позволено просить меня об этом после всего, что она для меня сделала. Не похоже было, чтобы мы с Крузом могли бы быть вместе в реальной жизни.
– Одно я знаю точно – я всегда была на твоей стороне, Несси. Всегда делала что-то для тебя. Всегда помогала тебе. Я никому не позволяла говорить про тебя гадости. – Глаза Тринити наполнились слезами. Я не стала ее поправлять и объяснять, что даже если ее друзья не говорили обо мне плохо ей в лицо, они делали это за ее спиной, а иногда и в лицо мне. – Итак, что я хочу знать, моя дорогая сестра, так это то, почему ты не смогла выполнить мое единственное правило, мою простую просьбу, мою мольбу не портить мне свадьбу?
Мама громко вздохнула и схватилась за свои (многочисленные) жемчуга.
Сегодня на ней было много украшений, и этим она напоминала мне миссис Уоррен.
– О чем ты, Тринити?
– Эта шлюха, которую ты вырастила, – обвиняюще указала на меня сестра, повысив голос, – спит с парнем моей подружки невесты.
– Он не ее парень! – воскликнула я, ненавидя, как отчаянно это звучало. – Круз и Габриэлла не вместе.
– У них перерыв! – крикнула Тринити с другого конца стола. – Габриэлла не в себе. Она сказала, что не сможет быть на свадьбе из-за того, как ей плохо!
Ого.
Я могла предвидеть все это за сотню миль отсюда, с завязанными глазами и без карты. Возможно, я была эгоисткой, но и Габби тоже.
– Ты спишь с Крузом Костелло? – Мама подавилась этой новостью и кусочком сырой цветной капусты.
– Ну, да, перерыв. Он не отвечает на ее звонки и переходит на другую сторону улицы, когда видит! – Я обрушилась на сестру, стараясь не показаться самой большой занудой на планете Земля.
– Это потому, что ты настраиваешь его против нее. – Тринити плакала, слезы текли по ее лицу. – Весь город знает! Габриэлла унижена.
– Ты уверена, что это я кого-то настраиваю против? – Я недоверчиво хихикнула, пряча всю боль за смехом, потому что смыла с лица броню. – Потому что твоя так называемая лучшая подруга только что сказала, что, возможно, не будет подружкой невесты, а также заходила на днях, назвала меня разрушительницей очага и пригрозила разрушить мою жизнь.
– Как она может разрушить твою жизнь, когда ты уже так здорово справилась с этим сама? – Тринити фыркнула.
– Моя жизнь не разрушена! – Я стукнула кулаком по столу. – У меня есть сын, которого я люблю, и семья, за которую я готова умереть, если ты не заметила. Может быть, я могла бы иметь работу получше, но, по крайней мере, я не настолько отчаянно пытаюсь бросить свою, чтобы выйти замуж за человека с эмоциональной зрелостью грейпфрута, который практически игнорирует мое существование.
– Несси! – Мама зажала рот. – Как тебе не стыдно! Уайатт прекрасный человек.
– Уайатт едва знает ваши имена.
– Возьми свои слова обратно, – гавкнула Тринити.
– Даже если бы я это сделала, менее правдивыми они бы не стали!
Тринити бросилась на меня и ударила так сильно, так зло, что я дернулась и ударилась щекой о кухонный шкаф.
Первые несколько секунд я ничего не чувствовала. Затем ожог начал распространяться, как лесной пожар.
Моя челюсть.
Глаза.
Мой нос.
Моя душа.
Я повернула голову и посмотрела сестре прямо в глаза.
Настало время выступить против семьи, как Круз твердил мне снова и снова.
Сказать им, что на самом деле мне можно встречаться с кем угодно.
Что моя жизнь не закончилась и не стала менее значимой, чем их.
Что я не была полной неудачницей и что, несмотря на то, что они находились рядом со мной все время, я заслуживала не только их помощи и наставлений, но и уважения. Я тоже была рядом с ними.
Но слова, все слова, которые я должна была сказать Тринити и маме, застряли у меня в горле, когда я подумала, что могу их всех потерять.
Бабушку и дедушку Мишки, которых он так любил.
И тетю Тринити, которая каждый год перед Рождеством брала его в город за серьезными покупками и делала его любимые пироги с лаймом на День благодарения, хотя абсолютно никто больше не любил эти ужасные заварные штуки.
Я думала о том, что, возможно, могу потерять единственную постоянную вещь в жизни моей и моего сына ради мужчины, который был замечательным – идеальным даже, – но в конечном счете – просто мужчиной.
И я замерла.
– Ну? – Тринити плюнула мне в лицо, стиснув зубы.
Мама придвинулась к ней, взяв за руку.
Они были союзницами. Полностью сформированной единицей, и я не была ее частью.
Я сделала шаг назад.
– Прекрати отношения с Крузом, – сказала Тринити. – Или у меня не будет подружки невесты.
– Твоя подружка невесты ненавидит тебя, – сказала я ровно, мой голос был тихим, покорным и не совсем моим. – Разве ты не заметила, что она не делает для тебя ничего, только носит свой титул подружки невесты? Она запугала тебя так сильно, что ты дала пощечину собственной сестре, чтобы доказать свою точку зрения.
– Габриэлла заслуживает Круза. Она много работала, чтобы заполучить его, и у нее он есть. Им просто нужно время, чтобы все выяснить, – сказала Тринити в свою защиту, немного успокоившись. – И вообще, как ты думаешь, что произойдет? Он женится на тебе или что? Перестань мечтать, Несси, и просто сделай умную вещь хоть раз в жизни. Хоть раз в жизни прояви самоуважение. О, и, прежде чем ты уйдешь, – Тринити развернулась и пнула ко мне находящуюся между нами коробку с подарками, – убедись, что ничего не разбилось. Разбитое из-за тебя стекло в целлофановой обертке – последнее, что мне нужно на свадьбе.
Я схватила коробку, полностью униженная, развернулась и ушла.
Заметка для себя: перестань пытаться угодить людям, которые не хотят иметь с тобой ничего общего, как только у тебя появится парень. Конец связи.
Двадцать триКруз
– Спасибо, что разрешил мне поиграть в «Ассасин Крид». Было круто. Я бы убил за такую же игровую комнату, чувак. – Мишка отстегнул ремень безопасности на пассажирском сиденье, его ухмылка угрожала разделить лицо на две части.
– Пожалуйста, не надо. Твоя мать найдет способ повесить это на меня, и залог будет зашкаливать.
Я заглушил двигатель, мой взгляд коснулся двери шаткого домика, к которой была прислонена коробка с совершенно новым скейтбордом.
Я нахмурился.
– Мама купила тебе новый? – У меня сложилось впечатление, что она копит деньги, чтобы купить видеоигру.
– Не-а. Это, должно быть, Роб, заноза в заднице. Я знаю, что он твой друг, но на самом деле он давит сильнее лифчика. – Каштановые волосы Медведя упали на его зеленые глаза. Он сдул их, покачав головой.
– Он проявляет многообещающие признаки превращения в полуприличного парня, – заставил я себя это произнести.
Правда, он наговорил мне гадостей на мальчишнике у Уайатта, но ничего не могло отменить того факта, что он искренне старался, пусть у него и ничего не получалось с Теннесси.
– Он – прославленный донор спермы, – сказал Мишка.
– Он пытается загладить вину перед тобой.
– Потребуется нечто большее, чем скейтборд и несколько приколотых лиц Дуайта Шрута[39], чтобы я согласился на воссоединение семьи.
Парень был фанатом «Офиса». Насколько же глуп был Роб, что отказался от этого всего?
Мишка нагнулся, чтобы взять свой рюкзак, и перекинул его через плечо.
– В любом случае спасибо за игру. И за пиццу. Но не за вдохновляющую речь.
– Мишка, подожди.
Я положил руку ему на плечо. Он повернулся и выжидающе посмотрел на меня.
Я действительно не хотел снова играть в эту игру «Найди Теннесси». Я чувствовал себя отчаявшимся поклонником.
Она не позвонила мне после нашей последней встречи, и, хотя я сделал вид, что мне все равно, и позвонил ей на следующий день, наши односторонние отношения начали действовать мне на нервы.
– Скажи маме, чтобы она вышла.
– Ты с ней встречаешься? – На его лице расплылась однобокая улыбка с ямочками, которая чертовски сильно напомнила мне Роба. Мне очень нравился этот парень, но я должен был смириться с тем, что он всегда будет напоминать человека, который стал моим врагом.
Я встречаюсь с ней. Не уверен, что она встречается со мной.
– Спроси ее.
– У мамы никогда не было парня. Сомневаюсь, что она признается, что он появился.
– Ну, скажи ей, что я, кем бы я ни был, по ее мнению, жду ее снаружи и хочу поговорить.
Мишка выскользнул из машины и трусцой побежал к крыльцу, отшвырнув скейтборд, когда отпирал дверь. Через несколько мгновений вышла Теннесси, одетая в облегающие джинсы и белый топ с воланами.
Она выглядела мрачно, и снова возникло это тонущее чувство, что я делал все в одиночку, хотя мне тоже было с чем разбираться.
Она подошла к машине, уперлась локтями в крышу, ее сиськи были почти у моего лица.
– Как дела? – Она поцеловала меня в щеку.
Видишь? Все в порядке. Ты просто параноик. Ты так привык к тому, что женщины тебя обожают, что не можешь принять тот факт, что твоя девушка не хочет выскочить за тебя замуж прямо на месте.
– Ты мне скажи. Мы не разговаривали весь день.
Я официально звучал как все женщины, которых я когда-либо бросал в своей жизни. Должен признать, что быть на другой стороне этого уравнения было довольно дерьмово.
– Я не хотела мешать вам с Мишкой.
– Тогда почему ты не приглашаешь меня войти сейчас? – спросил я.
Она посмотрела налево и направо и опустила голову, понизив голос.