Он прислонился к стойке и начал запихивать в рот хлопья, не налив молока. Эту привычку он унаследовал от отца. Роб никогда не добавлял молоко в хлопья, что, по моему скромному мнению, было определенно основанием для депортации с этой планеты.
– Это Круз тебе рассказал?
– Нет, папа, когда Круза не было рядом.
– Что именно он сказал?
– Только то, что я не должен говорить тебе, что он что-то сказал – упс, – и что Круз был немного расстроен из-за этого, я думаю.
– Правда? – жадно спросила я. – Он показался тебе убитым горем?
– Нет.
– Он плакал?
Мишка уставился на меня как на сумасшедшую.
Я и была сумасшедшей.
– Нет.
– Ну, ладно, – я фыркнула, задрав нос. – Значит, переживет. Доктор Костелло – очень востребованный мужчина.
Востребованный мужчина, который остался верен своему слову и не общался со мной с тех пор, как поставил мне ультиматум и я выбрала неправильный вариант.
Мишка бросил на меня жалостливый взгляд.
Разбитое сердце – это так ужасно.
Теперь я вспомнила, почему я не заводила отношений.
Было так же больно, как в прошлый раз.
Три часа спустя я вошла в номер для новобрачных, в котором пребывала Тринити до церемонии в церкви Завета Благодати в центре города.
И когда я говорю «номер для новобрачных», я имею в виду комнату, в которой она провела детство, потому что Фэйрхоуп не славился ни своими отелями, ни местами для проведения свадеб, да и вообще ничем, если подумать.
Я первый раз собиралась увидеться с семьей после инцидента с арахисом, кроме того утра, когда я пришла за Мишкой и на меня обрушилась тонна оскорблений.
Моя семья не связалась со мной после прихода Габриэллы, чтобы сообщить правду, и, честно говоря, я была слишком занята оформлением кредита на оплату курсов персонального стилиста, чтобы разговаривать с ними.
А может быть, я просто не думала, что можно что-то сказать после того, что они сделали.
– Ма-а-ам, – плакала Тринити, сидя перед зеркалом в банном халате. – Я не могу этого сделать. Я правда не могу. Мне нужно отменить свадьбу.
Я проскользнула в комнату, по которой Габриэлла и мама бегали как безголовые курицы, а парикмахер закрепляла волосы Тринити, нависая над ней.
Габриэлла подняла глаза от блестящих туфель Тринити и улыбнулась мне.
– Привет, Несси.
– Привет, Габриэлла. – Я закрыла за собой дверь.
Тринити приветствовала меня, надувшись и закатив глаза, а моя мама жестом указала на дверь.
– Несси, ты опоздала. Сделай одолжение, принеси всем прохладительные напитки и немного перекусить для Бетани, парикмахера. У нас тут ЧП.
И тебе привет, мама.
В чем дело? Да, я в порядке, несмотря на тюремное заключение. Спасибо, что спросила, как я поживаю.
И да, я очень рада, что Габриэлла рассказала тебе правду.
Я вопросительно повернулась к Габриэлле, не желая обращаться к матери, если она даже не может извиниться за то, через что заставила меня пройти.
– Что происходит?
– Визажист не придет. – Габриэлла поморщилась. – Она попала в аварию.
– С ней все в порядке? – спросила я.
– Да какая разница?! Это так похоже на Несси – всегда задавать неправильные вопросы, – сгримасничала Тринити.
– Да, она в порядке, но врачи считают, что у нее может быть сотрясение мозга, поэтому она останется в больнице на всю ночь, – мягко ответила Габриэлла.
Я кивнула и спустилась вниз за прохладительными напитками. Мишка уже был в церкви с моим отцом и Робом.
Круз, вероятно, тоже был там.
Я не была готова к встрече с ним.
Я не думала, что вообще когда-нибудь буду готова увидеть его.
Я не знала, что делать с возрожденной дружбой Роба и Круза. Казалось, меня снова оттеснили на задворки общества, на мое законное место.
Я вернулась наверх с подносом, полным газированной воды, яблочного сока и печенья, и поставила его на край туалетного столика, как можно дальше от Тринити, чья прическа была почти готова. Она была элегантна и эффектна.
– Боже мой, что ты делаешь, Несси? Сок находится буквально в четырех футах от меня. Обязательно что-нибудь случится, – прорычала Тринити.
– Несси, почему ты не принесла треугольные сэндвичи, которые я приготовила? – обвиняюще произнесла мама, разглаживая свадебное платье, висевшее на дверце шкафа Тринити. – Я не понимаю, они же лежали прямо на столе.
– И у меня до сих пор нет никого, кто бы сделал мне макияж! – Тринити взмахнула руками.
– Я могу сделать тебе макияж, – тихо предложила я.
Может быть, еще несколько недель назад я и предпочитала выглядеть как драг-квин, но я знала толк в косметике. У меня была твердая рука, и я отлично справлялась с драматической подводкой глаз и контурингом.
Кроме того, мои тени для век были просто убийственными.
Тринити окинула меня осуждающим взглядом.
– Ни за что.
– Не расстраивай сестру, Несси. У нее и так стресс. Просто принеси треугольные сэндвичи, – мама отмахнулась от меня.
– Я думаю, ты должна позволить Несси сделать тебе макияж, Тринити, – ласково сказала Габриэлла, положив руку на плечо своей лучшей подруги. – Она наша лучшая кандидатура. Мы не сможем найти даже полупрофессионала в такой короткий срок.
– Она только все испортит, – простонала Тринити. – Это ее конек. Ты знаешь это так же хорошо, как и я, Габриэлла.
Я хотела встать и уйти. Не только покинуть эту комнату, но и город. Штат. Страну.
Неприязнь, которую я испытывала к главным женщинам в своей жизни, а они ко мне, была настолько сильной, настолько неуправляемой, что я едва могла дышать.
– Ты должна быть практичной, – проворковала мама, обращаясь к Тринити. – Может быть, Габриэлла права. У нас нет другого выбора.
– Я все еще злюсь на нее, – сгримасничала Тринити.
Я радушно улыбнулась, внезапно полностью и окончательно устав от ее постоянных издевательств:
– Угадай, что? Я тоже на тебя злюсь. Так почему бы тебе не засунуть истерику избалованной девицы себе в ЗАДНИЦУ и не найти кого-нибудь другого, кто попытается сделать твое УРОДЛИВОЕ лицо красивым, потому что, скажу тебе, сестренка, это будет непросто.
Все в комнате потрясенно уставились на меня.
Ага. Я пошла на это.
Я выругалась.
Тринити первой пришла в себя. Ее рот распахнулся в беззвучном крике.
– Видите? Она только что назвала меня уродиной в день моей свадьбы.
Я повернулась, открыла дверь и выбежала, перескакивая через две ступеньки. Мама бросилась за мной.
– Теннесси Лилибет Тернер! Ты действительно думаешь, что сейчас подходящее время для ссоры с сестрой?
– Да, – спокойно ответила я, схватила свою сумочку и направилась к двери. – Она окружена всеми своими поклонниками – кроме поддержи, она все равно ничего от вас не получит.
Я уже была одета в свой лавандовый наряд подружки невесты, но всерьез подумывала зайти домой и переодеться в черное. В конце концов, это должны были быть похороны счастья Уайатта Костелло.
Мама продолжала идти за мной к двери.
– Послушай, я знаю, что она немного перебарщивает…
Я резко обернулась, подняв ладонь вверх, чтобы остановить ее.
– Нет, не так. Она ведет себя как полная и абсолютная сука. И ты тоже. Всю жизнь я пыталась угодить вам. Вы измотали меня на нет, чтобы эта свадьба была именно такой, как она хотела. Она даже не пригласила меня на свой девичник и практически напала на меня, заставив порвать с единственным мужчиной, который был мне по-настоящему дорог.
– Милая…
– Да, и еще, когда миссис Холланд, – повысила я голос, надеясь, что Тринити меня услышит, – обвинила меня в попытке убийства ее дочери, вы просто поверили ей на слово. Габриэлла пришла к вам лично и сказала, что это неправда, и даже тогда у вас не хватило духу поднять трубку и извиниться. И все же вы знали, что я приду сюда сегодня. Сделаю свою работу. Поддержу вас безоговорочно. С меня хватит. С тобой покончено. С Тринити. Со всей семьей. Вы не стоите ни моей любви, ни моего сострадания, ни моей вечной преданности. Вы не стоите всего того, что я свободно дарю вам, потому что вы не возвращаете даже унцию обратно.
– Несси, подожди! – закричала мама.
Я не слушала.
Я вышла и направилась к машине. Отъезжая от места, которое заставляло меня чувствовать себя такой слабой, такой неадекватной, я ощутила странное спокойствие.
Наконец-то я взяла ответственность за свою жизнь в свои руки.
Больше никакой Неряшки Несси.
Никто больше не будет меня унижать.
Тридцать дваТеннесси
Мне стоило больших усилий не вернуться домой переодеться, но в конце концов я не хотела устраивать еще больший скандал, явившись в образе вдовы.
Карма и так уже изрядно потрепала мою сестру, отказав в визажисте, на которого она рассчитывала.
Я пришла в церковь рано и заметила, что Мишка, Круз и Роб стоят на лужайке перед ней в смокингах и над чем-то смеются.
Когда Мишка заметил меня, то помахал мне рукой, чтобы я подошла. Я не могла повернуться и уйти, как бы мне ни хотелось, поэтому я пошла к ним.
С каждым шагом узлы в моем животе скручивались все сильнее и сильнее. При виде Круза, такого лихого, такого великолепного, тяжесть нашего разрыва давила мне на сердце.
Я остановилась в нескольких футах от них и улыбнулась.
– Как у всех дела?
– Отлично, – просиял Роб.
– Потрясающе, – Мишка ухмыльнулся.
– Отлично, – криво усмехнулся Круз.
– Ты прекрасно выглядишь, – сделал мне комплимент Роб.
– Спасибо.
– Правда, мам. Как принцесса. Я люблю тетю Тринити, но, честно говоря, ей, наверное, нелегко идти к алтарю, зная, что женщина позади нее в десять раз красивее.
Я сжала руку Мишки.
– Оу. Это самая милая и одновременно грубая вещь, которую я когда-либо слышала. Спасибо.
Роб посмотрел на нас троих, озорная ухмылка нарисовалась на его губах.