– Вообще-то, нет. Что случилось? – Я не могла не огрызнуться. – Габриэлла опять передумала?
– Вообще-то, – Тринити попыталась изобразить еще одну улыбку, но та вышла немного кривой и очень грустной, – я сказала Габриэлле, что хотела бы, чтобы речь за меня произнесла моя сестра. Я знаю, что говорю это в последнюю минуту, но я подумала… Ну, я ужасна вела себя с тобой, да? Заставила тебя чувствовать себя неполноценной и, кроме того, не выбрала тебя подружкой невесты, хотя ты, конечно, справилась со своими обязанностями. Поэтому я подумала… то есть я надеялась…
Прилив адреналина пронесся сквозь меня.
Это был ее способ извиниться.
Но было слишком поздно.
– Не думаю, что это хорошая идея, – сказала я жестко, садясь обратно на свое место. – У меня нет черновика, и я Неряшка Несси, помнишь?
– Ты моя сестра, – настояла Тринити. – Мне нравится твоя неряшливость. Она замечательная. Идеальная. И ты знаешь меня лучше, чем кто-либо другой.
– Я не хочу тебя смущать, – отнекивалась я, теперь немного встревоженная.
Все смотрели на нас.
Все.
Становилось ясно, что она просит меня сделать это, а я не хочу. Как ни странно, я больше не была против быть плохой.
– Ты никогда не опозоришь меня. – Тринити протянула мне микрофон, ее брови поднялись к линии волос. – Пожалуйста.
Я выхватила микрофон из ее рук и встала, издав низкий рык.
Я собиралась заставить ее заплатить за это. Публика зааплодировала, приветствуя.
Я поднесла микрофон ко рту, вздыхая.
– Не радуйтесь, вы еще не слышали, что я собираюсь сказать.
По открытому пространству прокатился нервный смех.
Люди снова захлопали. Я оглядела комнату, переводя дыхание. Я почувствовала, как Мишка схватил меня за подол платья и потянул.
Я посмотрела вниз.
Он улыбнулся и сказал:
– У тебя все получится.
Я посмотрела на знакомые лица, понимая, что все они плывут.
– Во-первых, мне поручили произнести эту речь ровно две секунды назад, так что я, совершенно как и вы, не знаю, что выйдет из моих уст, но, зная себя, подозреваю, что, по крайней мере, нечто занимательное.
Снова смех.
Я бросила тревожный взгляд на Круза. Он сидел, словно высеченный из камня, потягивая пиво и глядя в свой телефон.
Придурок.
– Тринити и Уайатт. Уайатт и Тринити.
Я теребила одну из своих сережек, выигрывая время. От произнесения имен на разный лад не было никакого толку. Это не эссе, которое нужно заполнить словами, чтобы уложиться в определенное количество.
– Кто бы мог подумать, а? Не я, это точно. Я всегда думала, что она влюблена в Джастина Кента, – я поморщилась. – Прости, Джастин, который здесь. И его жена, которая тоже здесь… всем было бы хорошо. Кроме Уайатта, конечно.
Это действительно заставило людей засмеяться.
Всех, включая саму Тринити и Уайатта, который наклонился к ней и быстро поцеловал в щеку. Насколько мне было известно, это было первый раз, когда он проявил к ней хоть какую-то теплоту на публике с тех пор, как они начали встречаться.
Моя грудь вздымалась от гордости.
Я крепче сжала микрофон.
– Я серьезно. Тринити всегда была умницей. Той, у которой одни пятерки. Она так много помогала мне, когда родился Мишка. Даже отдала все свои сбережения, чтобы помочь оплатить для него операцию на ухе. Она самая лучшая сестра, о которой только можно мечтать. – Я повернулась, чтобы посмотреть на нее, мои глаза щипало. – Именно поэтому она стала медсестрой. Я не знаю ни одной другой женщины в мире, которая могла бы так же очаровать малышей, даже если они знают, что она собирается воткнуть в них иглу.
Снова смех.
У меня совсем неплохо получалось.
– Я думаю, проблема жизни в тени героя заключается вот в чем: ты не знаешь, как много у тебя есть, пока не потеряешь. Я почти потеряла… то есть действительно потеряла такого героя, полагаю.
Я бросила еще один взгляд на Круза.
Его челюсть была жесткой, глаза сузились и потемнели, но, по крайней мере, он больше не был сосредоточен на своем телефоне.
Теперь все его внимание было приковано ко мне.
– Я просто… – Я покачала головой. – Я рада, что моя сестра нашла мужчину, которого хотела. Мужчину ее мечты. Потому что это нельзя принимать как должное. Иногда хорошие люди ускользают, как песок сквозь пальцы, и их нельзя вернуть обратно.
По тому, как мама положила руку мне на пояс, я поняла, что сбилась.
Но было слишком поздно.
У меня был шанс стать услышанной Крузом, и на этот раз я не собиралась все испортить. Меня даже не волновало, что я краду внимание у Тринити.
Это был действительно единственный раз, когда я делала это намеренно, и она должна была с этим смириться.
Впервые в жизни я была эгоисткой.
– Я не собираюсь приукрашивать действительность. Многое изменилось с тех пор, как Тринити обручилась с Уайаттом. Во-первых, наши семьи отправились в круиз вместе. И тогда я…
Не говори, что у тебя был дикий секс с доктором Крузом Костелло. Повторяю, не говори, что у тебя был дикий секс с доктором Крузом Костелло.
– И тогда я влюбилась в доктора Круза Костелло, – закончила я.
Люди в зале ахнули и подавились напитками. Я промолчала, истерика бурлила в моем горле, напоминая мне, что я только что призналась в своих чувствах людям, которые презирали меня за то, что я была влюблена в их кумира.
– Я влюбилась в него, и я думаю, что, возможно, на какой-то момент он тоже влюбился в меня.
Я повернулась к нему, чтобы посмотреть на него.
Он смотрел на меня с восхищением. В его взгляде не было нежности или любви. Только удивление и благоговение человека, который стал свидетелем крушения поезда, происходящего в замедленной съемке.
Но отступать было уже поздно, поэтому я выплеснула все наружу, даже если Кэтрин Костелло выглядела так, словно собиралась вот-вот пырнуть меня своим ножом для стейка.
– Я не могу жить без вас, доктор Костелло. То есть я могу, но не хочу. Не в том смысле, в каком избалованные люди не хотят заниматься стиркой и мытьем посуды. Я знаю, что сейчас не время и, конечно, не место. Но Круз, я собираюсь воспользоваться своим шансом и сказать тебе – помнишь тот ультиматум, который ты поставил мне на днях? Я принимаю! Я принимаю твое предложение!
Я думаю, это был хороший ход. Наконец-то дать ему то, чего он хотел, переехать к нему после того, как была столь нерешительна. Я постоянно видела подобные сцены в фильмах и телепередачах.
Я сделала широкий жест, и он не мог мне отказать.
Выражение лица Круза было нечитаемым, его рот сжался в жесткую линию. Диснеевский принц, готовый унести свою любимую принцессу на волшебном ковре, должен был выглядеть иначе, но у меня было то, что было.
– Извини, милая, срок действия этого предложения истек.
Что.
Еще больше ахов.
Люди достали телефоны и стали снимать все на камеру.
Кэтрин схватилась за сердце, как будто у нее вот-вот случится инфаркт. Ее муж молча смотрел на нее, несомненно, не веря в ее актерскую игру.
Тринити удивила меня, бросив на Круза убийственный взгляд и потянувшись через стол, чтобы сжать мою руку. Я почувствовала, как воздух покидает мои легкие. Земля задрожала под моими ногами.
Он сказал «нет».
Я ему больше не нужна.
Я закрыла глаза, давая унижению пропитать меня насквозь.
Затем он продолжил:
– Я не перерыв в твоей обычной программе, Теннесси Тернер. Я также не стиль жизни, как вегетарианство, в котором можно жить, а потом бросать в зависимости от настроения твоей семьи. Я люблю наши семьи, но не настолько, чтобы позволить им вмешиваться в мою любовь. Но ты, кажется, не разделяешь моего мнения. Я не хочу, чтобы ты переехала ко мне только для того, чтобы съехать в первый же раз, когда я тебя разозлю. Когда все пойдет не так. Когда твоя сестра решит устроить скандал. Когда моя мама решит, что ты мне не подходишь, и тогда все станет совсем плохо. Короче говоря, я не хочу впускать тебя в свой дом, когда совершенно очевидно, что ты бросишь меня, как только все снова станет трудно.
– Не брошу, – закричала я. – Обещаю.
– Я тебе не верю.
– Тогда что ты предлагаешь? – выкрикнула я, моя пресловутая, никогда не уступающая гордость была разбита в пух и прах. Люди жадно следили за нами. Это было слишком хорошо, чтобы быть правдой. Городская убогая, которую повторно отвергает национальный герой. – Я не могу просто так от тебя отказаться. Я люблю тебя.
– Я понимаю. Я вижу только одно решение, – он сложил руки на груди.
– Какое? Я сделаю все что угодно.
– Что угодно?
– Хорошо, только не секс втроем. И никакого мата в спальне.
Кто-то фыркнул и рассмеялся, но не всем было весело. Некоторые прикрывались неловким кашлем.
Моя мать упала в обморок.
Кэтрин будто бы собиралась уйти и ждала, что кто-то – кто угодно – остановит ее.
Никто не остановил, и она все равно осталась.
– Это сильно сужает круг «чего угодно», – заметил Круз.
– О, просто скажи мне, Круз.
– Выходи за меня замуж.
– Что?
– Сделай из меня честного человека, Теннесси Тернер, и я вернусь к тебе. Любое другое решение мне не подходит. Я уже сказал тебе: или все, или ничего. Ты сказала, что «ничего» тебя не устраивает, – так дай мне все.
Все взгляды устремились ко мне в ожидании ответа.
Мишка сжал мою руку под столом, шепча:
– Я хочу игровую комнату, мама.
Мама пробормотала, что отречется от меня, если я снова с ним сойдусь. Очевидно, она пришла в себя.
Папа ворчал, что он правда не может позволить себе еще одну свадьбу.
Тринити хныкала на ухо Уайатту, что свадьба опять испорчена.
А Кэтрин Костелло упала на колени и опорожнила свой желудок на соседний газон.
– Да, – услышала я свои слова, и улыбка расплылась по моему лицу. – Да, я буду вашей женой, доктор Круз Костелло.