Круз
По пути к Теннесси я чуть не повалил на землю всю свою семью, задев Уайатта и наступив на платье мамы.
Я поднял Теннесси на руки и долго и крепко целовал ее на глазах у всех гостей, пришедших отпраздновать любовь Уайатта и Тринити и до некоторых пор уверенных, что между их братом и сестрой не было такой отчаянной любви.
Я бы чувствовал себя плохо, если бы не тот факт, что Уайатт и Тринити женились по договоренности. Или то, что я был влюблен в женщину, с которой только что обручился, еще до того, как она выросла из пеленок.
Теннесси прижалась ко мне, ее губы приклеились к моим почти по-детски, словно я мог исчезнуть в любой момент.
– Я так соскучилась по твоему рту. И по всему остальному тоже.
– У тебя будет много времени один на один с нами обоими, милая. Начиная с сегодняшнего дня.
– Мерзость, – услышал я ворчание Мишки за спиной моей невесты. – Я все еще здесь, знаешь. И вся округа тоже, если уж на то пошло, так что убери свои руки от моей мамы. Папа, ты можешь поверить в то, что он с ней делает?
«Он может, и он делал гораздо хуже», – хотелось мне сказать.
Роб хихикнул и похлопал сына по плечу, когда я осторожно опустил Теннесси на землю, откидывая пряди ее золотистых волос, чтобы получше ее рассмотреть.
Моя.
Я обнял ее, чтобы она не могла убежать. Она смеялась и плакала одновременно. Я позволил ей насладиться моментом, пока люди стекались к столу, чтобы поздравить нас, в равной степени ошеломленные и приятно удивленные.
Никто не выглядел явно раздраженным или разочарованным этим объявлением, кроме миссис Холланд, которая встала и ушла примерно в то время, когда Теннесси призналась мне в любви.
Уайатт появился на периферии моего зрения, Тринити рядом с ним.
– Ты точно знаешь, как устроить сцену, – он приподнял бровь и по-братски обнял меня.
Я кивнул в сторону Тринити.
– Невестушка?
– Что? – раздраженно прошипела она.
– Ты злишься?
– Злюсь – это мягко сказано, доктор Костелло, – она поджала губы. – Но не на мою сестру. Она не могла удержать то, что вылетало из ее рта. Я загнала ее в угол речью. Она просто не могла не признаться тебе в любви. С другой стороны, ты сделал предложение в день моей свадьбы.
– Я уверен, что такое случается постоянно. Ты знаешь, сколько людей сейчас умирает?
– И на моей свадьбе тоже, должна добавить.
– Что я могу сделать, чтобы загладить свою вину? – Я искренне улыбнулся ей.
– Ничего из того, что ты можешь сделать, не загладит твою вину. – Она стукнула каблуком по приподнятому помосту, затем нахмурилась. – Ой. Теперь, я кажется, вывихнула лодыжку.
– Даже если я оплачу твой медовый месяц?
– Даже если ты… подожди, все расходы?
– Обещаешь не слишком злоупотреблять моей кредиткой?
– Ни за что. Ты заключил сделку. – Тринити протянула руку для рукопожатия, и я принял ее, смеясь. Она повернулась к Теннесси, почесывая нос.
– Мне действительно жаль, что так получилось, Несси. Я была так увлечена тем, чтобы сделать этот день лучшим в своей жизни, что совсем забыла, что из-за меня все остальные, включая тебя, страдают на протяжении нескольких недель. Ты была рядом со мной, даже когда я этого не заслуживала, и я никогда больше не забуду об этом и не буду воспринимать все как должное. Я обещаю быть лучше.
– Я тоже. – Донна Тернер вклинилась между Тринити и Уайаттом, одарив Теннесси напряженным щенячим взглядом. – Свадебный стресс – это не оправдание. Мы были так несправедливы к тебе и Крузу. Мне так жаль, дорогая.
Позади них я увидел, как отец толкал мать подойти к нам. Мама попыталась отмахнуться от него, но он только сильнее толкнул ее.
Она оказалась рядом с гримасой на лице.
– Похоже, и мне придется извиняться. – Она закатила глаза, как обиженный подросток. – Возможно, я была не права, вмешиваясь в личную жизнь Круза. Просто он всегда был таким идеальным, и я спланировала для него прекрасную жизнь. Поэтому, когда он отошел от сценария, я так… так…
– Разозлилась? – Теннесси закончила за нее.
– Да!
– Я знаю, я тоже. Половину времени, что мы были вместе, я спрашивала себя, какого черта он делает.
Моя мать низко и более спокойно усмехнулась.
– Мне и в голову не приходило, что у него могут быть другие планы. Он кажется немного помешанным на контроле, если так можно выразиться.
Наступило короткое молчание, прежде чем Роб пожал плечами и сказал:
– Возможно, это один из редких случаев, когда у меня нет причин извиняться перед кем-либо, но, учитывая, что я новый любимый засранец нашего города и то, что теперь Несси собирается стать прекрасной и уважаемой женой доктора Костелло, мне тоже жаль.
– За что? – спросил Мишка, нахмурившись.
Роб положил руку на плечо подростка.
– Ну, сынок, я не могу сожалеть о том дне, когда ты был зачат, потому что это оказалось единственным, что поддерживало меня в темные времена, – последние несколько недель изменили мою жизнь. Но давай посмотрим. Думаю, я сожалею, что не передал тебе свой очевидный, бесспорный спортивный дар.
– И твою скромность тоже, – заметила Теннесси.
– Я рад за тебя, брат. – Роб пожал мне руку. – И спасибо тебе.
– За что?
– За то, что официально короновал меня в самого горячего холостяка Фэйрхоупа. Если только ты не передумала и не хочешь вернуться ко мне? – Роб подмигнул Теннесси.
Она толкнула его в грудь, смеясь.
– В твоих мечтах, Гассман.
ЭпилогТеннесси
Мы зачали второго ребенка под теми же трибунами, под которыми я забеременела Мишкой.
Это случилось после того, как мы вернулись из Лас-Вегаса (от одной мысли о полноценной свадьбе меня тошнило. К тому же я просто не могла допустить, чтобы Далтон и Джослин получили приглашение. Я больше не могла выносить разговоры о вагинальной подтяжке и филлерах для ступней. К тому же мне до сих пор снились кошмары о том круизе и всей той лжи о двух пенисах, которую я там выдала).
Мишка все еще был у Роба, моих родителей не было в городе, а Уайатт и Тринити присматривали дома в Ноксвилле, поближе к его новой работе.
Нам с Крузом было скучно, и он предложил сходить на футбольный матч школы Фэйрхоупа. Поддержать местную команду.
– Ах, я и ногой не ступлю на это футбольное поле, – сказала я. – С того дня, как меня там обрюхатили.
Сначала он рассмеялся.
Потом, когда он понял, что я говорю серьезно, то сказал:
– Но ведь Мишка там учится…?
Я поморщилась.
– Вот почему я приучила его к видеоиграм и скейтборду и не разрешала заниматься любыми видами спорта.
– Ты сумасшедшая женщина.
– Я прекрасно это знаю.
По словам доктора Круза Костелло, лучший способ избавиться от фобии – встретиться с ней лицом к лицу. На следующий день мы пробрались на футбольное поле посреди ночи.
Он даже надел свою спортивную куртку, которая показалась мне извращенно сексуальной (а также чрезвычайно узкой ему в плечах). Он затащил меня под трибуны и делал со мной всевозможные вещи, и на этот раз я кончила.
Дважды.
Ладно, трижды.
Он действительно знает, как использовать свой язык.
Когда он наконец достал презерватив, я выбила его из его руки.
– Я перестала принимать таблетки.
Его лицо просияло.
– Правда?
– Да. Я знаю, что ты хочешь ребенка, и…
– Я хочу тебя больше, чем ребенка, так что не делай этого только ради меня.
– Я и не делаю, – запротестовала я. – За кого ты меня принимаешь, за глупенького подростка? Я делаю это, потому что думаю, что у нас получится замечательный ребенок, и я хочу привязать тебя к себе, чтобы и дальше жить в твоем доме, который, кстати, был домом моей мечты с самого детства.
– Это самое романтичное, что ты мне когда-либо говорила.
– О господи, правда? – удивленно спросила я.
Это было удручающе романтично.
Он кивнул.
– Ну, как насчет этого? Я хочу состариться с тобой и быть рядом, когда ты будешь ныть о замене тазобедренного сустава, артритах и тромбозе глубоких вен.
– Спасибо тебе, милая, за то, что запланировала мою раннюю кончину еще до того, как я достиг среднего возраста. Теперь ты можешь заткнуться, чтобы я мог тебе вставить?
И он это сделал.
Он был внутри меня.
Это случилось девять месяцев назад.
А теперь?
Теперь я рискую потерять его, так как мои ногти глубоко вонзаются в его покрытые венами предплечья.
– Я убью тебя, – задыхаюсь я. – Да. Что ты со мной сделал?
Я на больничной койке, рожаю нашего ребенка, а Мишка и наши семьи ждут снаружи. Сегодня Рождество, и все, чего я хочу, это есть пудинг, смотреть «Маму Мию» и удивляться, как Аманде Сейфрид удается оставаться такой худой.
– Эпидуральная анестезия должна начать действовать с минуты на минуту. – Круз любовно касается моей руки, улыбаясь.
– Хорошо, потому что если этого не произойдет, я тебя отсюда вышвырну. Я не могу поверить, что ты так со мной поступил.
– Кажется, я помню, что ты участвовала добровольно.
Доктор заходит в комнату, одаривая Круза улыбкой эй-я-тоже-доктор-давай-пятюню.
Полностью игнорируя меня.
Я потом подам на него в суд за это.
– Хорошие новости: медсестра Хэлли сказала, что головка выходит, так что можно начинать тужиться. Вы готовы встретить своего ребенка, миссис Костелло?
– Нет! – кричу я, размахивая руками.
– Готова, – поправляет меня Круз с легкой улыбкой.
Двадцать минут спустя Адриана Сильвия Костелло уже у меня на руках.
Она похожа на милого, безобидного инопланетянина. Я имею в виду милого, как в фильме «Инопланетянин», а не тех, которые прилетают на нашу планету, чтобы захватить наши страны и напугать до чертиков. Ее глаза темно-синие, как у ее отца, голова лысая и блестящая, как у Брюса Уиллиса.
– Посмотри на себя, – воркую я, обнимая ее. – И подумать только, что тебя могло бы и не быть из-за глупой гордости твоей матери.