– Отмучался бомжик, – весело сказал Влас и закатил глаза: – А некоторые такие нервные.
Женя, у которого нервы и правда были на пределе, подскочил к нему, впервые в жизни чуть не затеяв драку. Насмешка Власа вывела Женю из себя, и разозлился он не на то, что одноклассник посмеялся над ним, а на слова про «бомжика».
Их бросились разнимать, прозвенел звонок, и вошедшая в класс учительница истории закричала:
– Прекратите немедленно! К директору хотите? Вы чего тут устроили?
Когда ребята успокоились и расселись по местам, кто-то из сидящих на первых партах объяснил, из-за чего началась драка, упомянув про умершего бездомного. Учительница погрустнела, нахмурилась.
– Я его знала. Раньше, когда он еще не… – Она откашлялась. – Это Владимир Константинович Новиков, он в нашей школе работал.
– Сторожем? – влезла Олечка.
– Почему? Нет. Учителем географии. Давно уже, молодые учителя не застали его, а я помню. Он еще меня учил, когда я в эту школу ходила. А потом после вуза устроилась сюда, Владимир Константинович продолжал работать. Лет сорок, наверное, преподавал. Или больше.
– А потом что? – громко спросил Женя, чувствуя странный холод в груди.
Вспомнилось некстати, как дети задирали бомжа, а он не злился, смеялся вместе с ними. Дети… Всю жизнь он, оказывается, с ними работал.
– Потом… Знаете, как бывает. Жена умерла. Внук его уговорил дарственную на квартиру написать. Вот и…
– А что же никто из учителей ему не помог, когда он на улице оказался? Если знали его? Как же взаимопомощь, взаимовыручка?
Вопрос был неудобный, учительница покраснела. Потом рассердилась, не ответила Жене, начала объяснять классу новую тему.
После уроков пришлось остаться на факультатив, а потом – на дежурство, но если обычно внеклассная работа раздражала, то сейчас Женя был только рад отвлечься и потому не торопился домой.
Давно закончились уроки, школа постепенно пустела, ученики и учителя расходились по домам, смех и голоса таяли в коридорах и на лестницах. На улице стемнело, в школе зажегся свет, и здесь, внутри, было уютно. Наружу, в темень и холод, идти не хотелось. Но надо. Сколько можно тут торчать?
Решив, что мимо дома, возле которого умер старый учитель, проходить ни за что не станет, Женя закинул ранец на плечо и двинулся к лестнице. Он уже миновал два пролета, оставалось спуститься со второго этажа на первый, когда лампы под потолком замигали, затрещали и погасли. В коридоре свет был, и Женя толком не успел испугаться, но потом увидел тень.
Нечто приближалось к лестнице, разрасталось, чернильными струями растекаясь по полу. Сначала оно напоминало извивающиеся плети винограда, потом появилось изогнутое, кривое тело… Скрюченный человек – это был он!
Женя замер на ступеньках, покорно ожидая, когда громадная вывернутая фигура покажется целиком. Страх был невыносим, но бежать – некуда. Ясно уже, что Скрюченный человек везде его найдет.
– Почему ты преследуешь меня? Что я сделал? – в отчаянии закричал Женя.
В эту секунду зажегся свет. А вместо Скрюченного человека в коридоре показалась Юлия Семеновна, школьный библиотекарь.
– Ты чего орешь? – Она, видно, испугалась. – Сердце чуть не выскочило!
Библиотекарь.
Библиотека, дверь в которую была видна с того места, где стоял Женя.
Шестеренки в голове заработали, задвигались. Он начал понимать…
– А библиотека еще открыта? – спросил Женя.
– Пока да. До шести, – недовольно проговорила Юлия Семеновна.
Спустя полчаса Женя листал альбомы с фотографиями. Он и не знал, что в школьной библиотеке хранятся фотоальбомы с выпусками разных лет, с момента основания школы в 1958-м году.
Вот каким он был, Владимир Константинович Новиков. Пришел в новую школу в начале шестидесятых, преподавал, по всей вероятности, до две тысячи седьмого (после этого года снимков с ним не было).
С фотографий на Женю смотрел худощавый мужчина с густыми темными волосами – поначалу совсем молодой, потом становящийся все старше, пока волосы его не поседели, а лицо не покрылось морщинами. Учитель географии стоял в окружении учеников и коллег, камера часто запечатлевала его улыбающимся открытой, наивной, немного детской улыбкой. Жене подумалось, что географ, наверное, не кричал на своих учеников и редко их наказывал.
А потом жизнь наказала его.
– Вы знали Владимира Константиновича? – спросил Женя.
Библиотекарь покачала головой: нет.
– Сегодня в учительской про него говорили. Некоторые знали. Говорят, похоронить некому.
Женя отдал альбомы Юлии Семеновне и вышел из библиотеки.
Он знал, зачем приходил Скрюченный человек. И больше его не боялся. Женя, к стыду своему, отлично понимал: если бы не страх, не ужас перед появлением монстра, он забыл бы о существовании несчастного бомжа. Его смерть выветрилась бы из памяти, а подробностями жизни он и не подумал бы интересоваться.
– Мы должны что-то сделать! – горячо и громко говорил Женя родителям, когда они вернулись с работы. Он рассказал им трагическую историю старого учителя географии, которым оказался умерший бездомный. Изумленные, немного напуганные его напором, слушали они сына.
– Это страшно, и я рада, что ты хороший человек, что тебя не оставляют равнодушным такие вещи… – начала мама, но отец ее перебил.
– Скажи, как теперь надо поступить? Чего ты хочешь добиться?
Он был более прагматичен, сразу перешел от эмоций к делу.
– Новиков почти полвека проработал в школе, это был правильный, добрый, хороший человек, а что в итоге? Доживал всеми брошенный, голодал, над ним смеялись, презирали, гнали. Замерз насмерть, несколько дней лежал под балконом, хуже собаки. А теперь его похоронить не могут, закопают в общей яме, даже после смерти у него не будет пристанища, могилы не будет!
Отец внимательно посмотрел на сына, потом коротко кивнул и вышел из комнаты. Он был влиятельным человеком, ему быстро удалось выйти на нужных людей, привлечь необходимое внимание, найти деньги (немалую часть он внес сам), добиться реакции районной администрации.
Владимира Константиновича Новикова похоронили на городском кладбище. Было и отпевание, и обитый алой материей гроб, и венки, и похоронная процессия, и поминки. Памятник тоже заказали. Школьные чаты бурлили, на городском портале вышла статья. Директор школы объявила день траура: фотографию учителя, перечеркнутую черной лентой, вывесили в холле.
Все возмущались: как могли допустить столь вопиющую ситуацию? Жаловались на равнодушие, черствость окружающих. Некоторые хвалили Женю. Другие говорили, что Новикову самому нужно было быть внимательнее – образованный же человек!..
А Женя лишь надеялся, что старому учителю теперь светло и спокойно там, куда он ушел.
Скрюченного человека мальчик больше никогда не видел.
Снеговик
Снеговик стоял в дальнем конце двора – сиротливая фигурка высотой не более полуметра жалась к забору. Морковка вместо носа, угольки-глаза, палочки-ручки… Ведра, правда, не было.
Сергей увидел снеговика, когда въезжал на подъездную дорожку. Может, даже и не заметил бы, но свет фонаря падал прямо на него.
«Делать ей нечего», – раздраженно подумал Сергей, паркуя новенький автомобиль, на котором ездил меньше месяца. Давно хотел BMW. И Лесе нравится. При мысли о Лесе, от которой он как раз и возвращался, по телу прошла сладкая волна, и про дурацкую снежную поделку было забыто.
Нина суетилась у плиты. Готовила она отлично, этого не отнять, но все равно при одном взгляде на ее постную физиономию и плоскую фигуру настроение моментально портилось, ничто не радовало.
– Как день прошел? – пискнула Нина, улыбнувшись вечной своей заискивающей улыбочкой, словно спрашивая разрешения.
Сергей, недовольно буркнув, что все в порядке, поднялся на второй этаж, чтобы принять душ и переодеться.
«Ты же ее не любишь, почему не разведешься?» – спросила сегодня Леся, и он, как обычно, наговорил ей разной чуши, особо не задумываясь. Всем «Лесям» на свете все мужчины говорят примерно одно и то же: либо жена больна, либо дети еще не выросли, либо (самое универсальное) сейчас не время.
Время не придет никогда, только тупые бабы не способны понять простую вещь: если мужчина в самом деле захочет уйти, его не остановит ничто. Вообще ничто. А если он вернулся, значит, и не уходил вовсе.
Короче, жениться на Лесе он не собирался ни секунды, разводиться не собирался тоже. Просто не мог. Но угрызения совести тут ни при чем. Сергей скрипнул зубами и вывернул кран с горячей водой на полную мощность.
Утром шел снег. Крупные пушистые хлопья густо валили с набрякшего неба, и Сергею пришлось расчищать двор, чтобы выехать. В поселке все дороги были чистыми, снегоуборочная техника работала без продыху: люди тут жили непростые, упаси бог кто-то куда-то опоздает.
Говоря по правде, Сергей мог и не приезжать в офис: компания работала как часы, система была налажена отменно, на всех местах сидели проверенные, в высшей степени компетентные сотрудники. Чего у тестя было не отнять, так это делового чутья, хватки.
Но, во-первых, не на Нину же смотреть целый день, а во-вторых, он ей внушил мысль о том, что без него все в компании рухнет, только благодаря его гению фирма еще на плаву. Правда, работать приходится днем и ночью, а иногда и в праздники.
Нина верила. Благослови бог пустоголовых женщин.
Расчищая подъездную дорожку, Сергей снова увидел снеговика. Странно, но стоял он дальше от забора и ближе к дому, почти в центре двора. А еще он был побольше. Вчерашнего снеговика Нина, по-видимому, сломала, а этого слепила. Когда только успела? И зачем?
Едва выбравшись на дорогу, Сергей сразу забыл о снеговике, а вспомнил уже поздно вечером, когда вернулся домой. Снег прекратился еще днем, небо было ясное, заметно подморозило. Синоптики обещали к ночи минус пятнадцать, а поутру и всю следующую неделю и вовсе до минус двадцати пяти.
В такую погоду хорошо сидеть у камина, закутавшись в плед, и пить коньяк. Впрочем, что угодно хорошо, лишь бы не торчать на улице, как этот несчастный снеговик.