ет: процесс работы помогал привести мысли в порядок.
Ближе к ночи, отправив готовый эскиз клиенту, она встала из-за компьютера и привычно поискала глазами картину, однако той, конечно, на стене не было: Тина сама сунула ее на полку.
Сердце кольнуло, остро захотелось увидеть чудный город; она скучала по нему и лишь усилием воли не достала полотно, не повесила обратно на гвоздь.
Вяло поужинала, расправила диван, улеглась. Сон не шел, на душе было тяжело, словно она совершила плохой поступок. Захотелось выпить (такого не было уже давно). Однако спиртного в доме не водилось, пришлось довольствоваться стаканом воды с мёдом.
Тина заснула под утро и увидела сон, в котором блуждала по незнакомым улицам и не могла понять, куда ей нужно, что или кого она ищет. Настроение не улучшилось, вдобавок заказчик оказался вредный, высказал кучу необоснованных претензий, попросил все переделать. Весь вчерашний труд насмарку, а ведь были новые заказы, которые требовалось выполнить в срок!
Девушка едва не плакала, не понимая, что не так, в чем конкретно проблема, ведь она все сделала в соответствии с техническим заданием. В итоге сорвалась, резко ответила клиенту, тот в ответ пообещал пожаловаться на нее. В довершение всего компьютер завис и не желал включаться.
Но хуже всего было даже не это.
Картина. Желание увидеть ее стало нестерпимым.
Тоска была жалящей, мучительной, это было все равно что долго не иметь возможности увидеть, обнять своего ребенка, мать, отца или любимого человека – того, дороже которого для тебя и на свете нет.
Тине не хватало воздуха и света, который лился с полотна неизвестного художника, не хватало ощущения полета и сбывшейся мечты, мир сделался серым и враждебным.
– Какого черта! – воскликнула Тина.
Картина не пугала, не причиняла боли, она лишь дарила радость. Зачем отказываться от того, что делает тебя счастливее?
Не рассуждая, не задумываясь больше, она подошла к шкафу, распахнула створки и вынула холст на свет божий. Водрузив его на место, Тина отступила назад и полюбовалась картиной. В душе немедленно воцарился покой.
– Пока ты тут, все будет хорошо, – прошептала Тина, и ей показалось, что изображенный на картине человек легонько кивнул.
Компьютер заработал спустя пять минут, когда она, словно напитавшись энергией добра, отошла от картины. Через некоторое время пришло письмо от недовольного заказчика, только теперь он был всем доволен, пояснял, что получше изучил детали, и ему очень нравится предложенный Тиной вариант, а вдобавок извинился за то, что сорвался и испортил ей утро.
Следующие недели были на редкость плодотворными: Тина много работала, но все успевала, репутация ее на сайте росла, число довольных клиентов увеличивалось.
В воскресенье неожиданно пришла Лена и предложила помириться.
– Ты здорово выглядишь, – восхитилась подруга. – Появился кто-то?
Тина покачала головой.
– Работаю на себя, сама свое время распределяю. Так здорово, что не надо каждый день в офис ходить и перед всякими идиотами стоять навытяжку.
– Кстати, – осторожно сказала Лена, – об идиотах. Видела твоего бывшего. О тебе спрашивал.
Тина равнодушно пожала плечами и прислушалась к себе. Ничто не отозвалось в душе, ничто не дрогнуло.
– Бог с ним. Пройденный этап.
Они долго разговаривали, и в какой-то миг Тина поймала себя на мысли, что ей хочется, чтобы Лена ушла. То ли привыкла к своему одиночеству, то ли сердилась: Лена отвернулась от нее, когда она была на грани отчаяния.
Но потом Тина поняла: ей попросту скучно, общество подруги тяготило, ее присутствие мешало. К счастью, та засобиралась домой, довольная, что дружба возобновилась. Тина же, обещая звонить и забегать, чувствовала, что кривит душой. Не хочет она этого, не станет первой напоминать о себе.
– Зачем тебе это страшилище? – внезапно спросила Лена.
Тина проследила за ее взглядом и с удивлением обнаружила: та смотрит на прекрасную картину.
– Страшилище? Что ты имеешь в виду?
– Мазня какая-то. Не рассмотреть ничего, сплошное темное пятно. Домишки кособокие, мостик… Человек в черном балахоне стоит спиной – кто так рисует? Ты же сама художник, как это может тебе нравиться?
Выпроводив Лену, Тина подошла к картине и взглянула на нее с новым интересом. Сказанное подругой ничуть ее не испугало: она уже успела понять, что перед ней крайне необычное полотно.
– Ты, оказывается, с характером, – задумчиво проговорила Тина. – Кому хочешь – показываешься. А от других прячешься.
Жизнь потекла дальше, и в ней появилось еще кое-что особенное. Сны. Теперь они были яркими, цветными, захватывающими. Проснувшись поутру, Тина не могла сказать, что ей снилось, в памяти оставался запах воды, аромат цветов и свежего хлеба, ощущение речной свежести, спасающей в жару, сознание того, что она была не одна.
Девушка поднималась с кровати, испытывая двоякие чувства: радость, что побывала в месте, где ей хорошо, и тоску из-за невозможности вернуться туда снова прямо сейчас.
Тина много работала и зарабатывала, но тратить деньги не хотелось. Лена звала то в кино, то в кафе, то в гости, но Тина все яснее понимала, что ее тяготят люди, суета, общение. Окружающие казались раздражающими, шумными, разговоры с Леной – глупыми и бессмысленными, развлечения – грубыми.
Она спешила домой, в свою раковину, к картине, на которую готова была смотреть часами. А еще хотелось подольше спать, чтобы видеть сказочные сны. Пробуждение становилось все более мучительным, необходимость отвлекаться от созерцания картины удручала сильнее и сильнее.
Как-то Тина встретила на улице бывшего шефа, который с треском уволил ее. Оказывается, он видел ее новые работы, знал, насколько заказчики довольны сотрудничеством с нею. Некоторые отказывались от услуг издательства в пользу работы с Тиной.
– Может быть, вернешься? – предложил шеф. – Ты погорячилась, я тоже. Прости, мне не стоило так поступать.
– Вы знали, как мне плохо, могли отправить в административный, но вместо этого…
– Мне жаль, – перебил начальник, проникновенно заглядывая Тине в глаза. – Очень-очень жаль. Правда. Но все можно исправить. Я буду платить тебе… – Он назвал очень приличную сумму. – Работать сможешь дома, не обязательно приходить в офис.
Шеф долго перечислял, что получит Тина, согласившись вернуться, и привилегий было немало. Но все равно она, выслушав, отказалась.
– Хотя бы обдумай мое предложение.
Тина кивнула из вежливости, точно зная: думать не о чем. Она сознавала, чего хочет: быть рядом с картиной. Мечтать о дивном городе. Видеть сны.
Вернувшись домой, сбросив сапоги, подошла к картине и увидела, что та снова изменилась. Мужчина в плаще и шляпе теперь стоял возле самого моста, собираясь перейти его.
Голова была повернута влево, Тина видела профиль. Мужчина был молод и красив: правильной формы нос, волевой подбородок, благородные черты. Тина подумала, что лицо это ей знакомо.
«Сны. Я видела тебя во сне», – улыбнулась она.
Сашино лицо, которое Тина прежде считала привлекательным, теперь стало казаться крысиным: мелкое, остренькое, гаденькое.
Девушка тронула холст. Ладонь ощутила тепло, на мгновение представилось, что мужчина обернется. Но этого не случилось. Стало грустно, невыносимо грустно.
Шеф звонил еще дважды, но Тина была непреклонна.
Лена тоже звонила, болтать с ней не хотелось, Тина отговаривалась занятостью. Кажется, в последний раз голос ее звучал суховато, но Тине было плевать на обиды Лены.
Заказы сыпались, она выполняла только те, которые могли хоть немного заинтересовать ее, вырвать из состояния, в которое она погружалась все глубже. На депрессию и апатию оно похоже не было, ведь желание у Тины имелось – всего одно, вытеснившее прочие устремления: смотреть на картину, на город, мечтать, спать и видеть во сне, как она гуляет по нему в компании мужчины, что был изображен на полотне.
Ей захотелось узнать побольше о картине и написавшем ее художнике. Тина несколько часов провела в Интернете, пытаясь отыскать хоть какую-то информацию, но так ничего и не нашла.
А когда уже собралась прекратить поиски, наткнулась на старинную легенду о жившем некогда художнике, создававшем настолько реалистичные и прекрасные картины, что они обладали способностью оживать, а еще могли затягивать зрителей в нарисованный мир, за предел реальности. Будто бы несколько человек бесследно исчезли, в их пропаже винили художника, собирались судить его, обвинить в колдовстве и казнить, но он пропал и сам. Легенда гласила, что творец переместился в одно из своих полотен.
Тина посмотрела на картину и спросила:
– Это ты? Ты тот художник?
Ответа, разумеется, не последовало, но следующим утром, пробудившись от грез, Тина глянула на картину – и сердце ее забилось, затрепетало. Изображенный там мужчина стоял к ней лицом и был прекрасен, как молодой бог. Шляпу он снял и держал в руке. Глаза его смотрели в глубину ее сердца, и Тина провела перед картиной несколько часов, не в силах отвести взор.
Заказчики, проекты, компьютер, оплата квартиры, Интернет, заработки, покупки, встречи, новости – все, чем прежде была наполнена жизнь Тины, перестало иметь значение. Это было настолько мелко, скучно, пусто, что думать об этом лень.
Серый холодный город, который выпивает из человека соки; жизнь, наполненная тоской и беготней по кругу… Все опротивело Тине, она не могла понять, как считала такую чушь смыслом бытия.
– Скажи мне свое имя, – попросила она мужчину с картины.
Он выбрал ее, и Тине хотелось знать, кто он. Вместе с тем она поняла, что скоро узнает все. Он расскажет ей сам, когда они встретятся.
Через два дня, с трудом разлепив глаза поутру, она поглядела на картину.
– Наконец-то, – прошептала Тина и тихонько засмеялась. – Я согласна.
На телефоне была куча пропущенных: от матери, Лены, бывшего шефа, от клиентов, желающих сделать заказ, узнать, когда будет готов их проект.