ом нет нужды. Я и так обо всем догадался! Не советую... Прежде всего потому, что в наше время это совершенно бессмысленно. Ну сколько можно украсть?.. Большой успех измеряется в больших суммах, а большие суммы нынче не возят в мешках. Их переводят со счета на счет... Грабители и прочая уголовная шушера – это такие же жалкие ничтожества, как и мы с вами. Только они еще, к тому же, плохо образованы и потому их не берут даже на должности рядовых клерков. Поймите, современное общество слишком жестко организовано и так тщательно структурировано, что ни дерзость, ни необыкновенные способности не могут дать их обладателю мгновенного успеха. Причем это я говорю вам о западном, по-настоящему богатом и по-настоящему современном обществе... Даже там тот, кто чего-то добился сегодня, начал добиваться этого задолго до нынешнего момента. Тот, кто начал добиваться сейчас, реально добьется успеха только в каком-то отдаленном будущем... У нас же и таких призрачных возможностей нет... По своей похабной сущности наше общество изначально является обществом неравных шансов...
– А как же он?!.
Замелькацкий вынул из кармана, развернул и протянул писателю до этого сложенный вчетверо портрет миллиардера Михайлова.
– О, я вижу вас всерьез задела эта тема!.. Что ж... Этот господин на газетной фотографии лишь подтверждает мои слова. Необыкновенные способности у него были явно всегда, и так же очевидно, что наивысшей реализации они достигли явно не сразу, а лишь в тот момент, когда наше общество на какие-то краткие времена перестало быть самим собой – в период революционного перелома. Но какое это имеет отношение к вам, если никаких революционных переломов не предвидится, да и способностей никаких вы к своим уже ни таким уж и маленьким годам не проявили... Или я неправ? Как у вас на работе?.. Вы многого добились?..
– Сейчас я безработный...
– А-а, ну видите!.. Мне даже неинтересно: куда ни ткну, везде оказываюсь прав... Вы – безработный, но видимо, вы все-таки необычный безработный! Вы знаете, вы мне нравитесь!.. Безработный с портретом миллиардера в кармане, трогательно сложенным в четыре раза – в этом что-то есть... Нет, безусловно, я ошибался, когда говорил, что вы – жалкий, обыкновенный человек... В вас есть какое-то отчаяние, какая-то мысль!.. Я пожалуй, вставлю вас в свою новую книгу!.. Впрочем, какие книги!.. Курите?..
Он протянул Замелькацкому пачку сигарет.
– Не курю, но сейчас закурю... – Замелькацкий взял сигарету, прикурил от спички, зажженной писателем. – Дайте взаймы!..
– Вы ж не отдадите!..
– Отдам!.. В двойном размере!..
– Предложение заманчиво!.. Но это несправедливо по отношению к вам... Сколько вам нужно?..
– Хотя бы столько, чтобы прожить месяц...
– А зачем вам брать у меня?.. Я вам не верю, привлекает меня только двойной размер... Могли бы взять у кого-нибудь из приятелей! – задумчиво произнес писатель и затянулся дымом. – Нет. Серьезно... Почему вы решили попросить у меня? Неужели у молодого человека нет близких друзей... Вы ж не доходяга какой-нибудь, чтобы сшибать у первого встречного. Вы меня видите-то всего во второй раз...
– Ну и что... Зато я вас не стесняюсь. Ведь вы же знаете, какой я жалкий и ничтожный и как мне ничего не светит... А перед приятелями и подругами я изображаю из себя успешного молодого человека, героя... Мне неприятно признаваться, что меня вот так вот взяли и вытолкали коленом под зад...
– Логично... Логично...
Писатель затушил сигарету, ушел в квартиру и вернулся уже с деньгами.
– Прошу... Помните об уговоре.
– Само собой... В двойном размере, как устроюсь!.. И все же, как вы считаете, смелый и дерзкий человек, эдакий Наполеон Бонапарт, может в наше время разорвать порочный круг?..
– В наше время – нет. Сейчас не время героев. И потом – что значит Наполеон Бонапарт?.. Насколько я знаю, в ваши годы он уже кое-чего добился. Потом он был талантливым полководцем... Вы же, насколько я понимаю, особыми талантами себя до сих пор не проявили. А смелость и дерзость – вам же не на танк с гранатой бросаться... Э-э, да не собираетесь ли вы в самом деле совершить что-нибудь противозаконное?..
– Да... Пришить вас! Чтобы не отдавать двести долларов.
– Логично... Логично. Идите вы к черту!.. Мне уже пора...
Писатель пошел к своей двери. Уже войдя в нее, он остановился:
– Я возьму с вас двойной размер не просто так, а за свою работу: вы говорите, что вам легко просить у меня, потому что меня вы не стесняетесь... А кто вас довел до бесстыжего состояния?!.. Кто раскрыл вам глаза на ваше истинное положение в этой жизни?!.. Считайте, это моим сервисом! А за сервис надо платить...
– Послушайте, я хотел спросить вас... Вы никогда не смотрите, стоя у окна, на парк?.. Правда, тягостное ощущение?.. Как будто это не парк, а какое-то черное темное озеро, окружающее дом. И там – за далекими берегами – какая-то жизнь... Но здесь, рядом – только черная вода... Какая-то безнадежность...
– На месте этого парка было когда-то кладбище... Самоубийц!.. Шутка!..
Писатель захлопнул дверь. Одновременно, в кармане у Замелькацкого зазвонил мобильный телефон. Ариелла!..
Он раскрыл трубку, голос был женский, но он не узнавал его:
– Артем, здравствуй...
– Кто это?!..
25
Не Ариелла!.. Это была Света – та самая секретарь Сергея Васильевича. Мобильный Замелькацкого был в базе фирмы – там на всех вели досье.
– Артем... Вот решила тебе позвонить... Есть для тебя кое-какая важная информация. С тобой поступили так несправедливо...
– Слушай, можешь перезвонить мне на домашний, у тебя есть?.. А то у меня сейчас деньги кончатся...
– Да, сейчас перезвоню!..
Она дала отбой. Он пошел в квартиру. Деньги у него на телефонном счету, действительно, могли кончится в любой момент.
Он встал у телефона и принялся ждать, но звонка не последовало... Наконец он не выдержал и пошел к себе в комнату. Там он, не включая света, прилег на диван, ожидая, что вот-вот раздастся звонок. Время шло...
Он проснулся... Сколько времени? Что происходит?.. В кармане брюк вибрировал и играл мобильный телефон. Он вытащил его, заспанным голосом ответил. Замелькацкий с трудом соображал что-либо – надо же, он заснул!..
Это была Ариелла. Сквозь истерические рыдания и собственный еще не оставивший его до конца сон он различал «Прости меня, если можешь!», «Я не заслуживаю прощения!», «Люблю!», «Гадкая озлобленная провинциалка!», «Я извела отца, мучаю тебя!», «Я не Жанна д'Арк, а низкая тварь!»
Неожиданно связь оборвалась – на его телефонном счету кончились деньги. Он вскочил с дивана, уронил телефон, поднял его, зажег свет, мельком глянул на лежавшие на столе часики – было полвторого ночи, вытащил из пиджачного кармана бумажник, принялся в нем копаться, – нашел визитную карточку, которую она ему дала, все еще в полусне, поспешил к телефону.
Сначала набирал ее мобильный – тот был все время занят. Так продолжалось минут пятнадцать-двадцать. То ли она пыталась набрать ему, то ли... Скорее всего, звонила ему!.. Потом ее мобильный номер стал недоступен. Выключила?.. Тогда набрал городской – никто не отвечал. Набрал еще раз и держал трубку очень долго – тот же результат, никого!..
Вернулся в комнату. Сонливость его проходила и с каждой минутой охватывало все большее возбуждение. Она будет звонить ему!.. Надо срочно «оживить» мобильный. Спать ему больше не хотелось, – быстро одевшись, Замелькацкий вышел из дома. Конечно, ни один из расположенных поблизости офисов, в которых он бы мог пополнить счет, в это время не работал, но он рассчитывал приобрести телефонную карточку в том самом интернет-кафе, которое частенько посещал в последнее время – оно-то как раз работало и по ночам!
Проходя мимо парка, Замелькацкий старался в ту сторону не смотреть. Теперь ему были ясны три вещи: во-первых, он, – по собственному хотению, конечно же! – принадлежит Ариелле, во-вторых, она, – о, счастье! – принадлежит ему, в-третьих – все совсем не просто и мучения его на этом, совершенно очевидно, не закончатся. Они будут усиливаться! Грядут ужасные мучения!..
Он дошел до интернет-кафе, купил карточку – они там продавались, активизировал ее и, набирая номер Ариеллы, вышел на ночную улицу. Результат прежний: ее мобильный был недоступен, по городскому трубку не брали. Вернулся в кафе и провел там несколько часов, просматривая сайты по трудоустройству, – оставляя всюду свое резюме. Думал в этот момент о том, что самый страшный его враг – атаки. Они погубят его!.. Ему нужны деньги. Нужно немедленно устраиваться на работу. Но атаки!..
Возвращаясь из интернет-кафе, вспоминал недавний разговор с писателем: а что он, Замелькацкий, имел ввиду, когда говорил про смелого и дерзкого человека? Был ли какой-нибудь план?.. Ничего не было! Никакого плана, все, что говорил, что проносилось в голове – сплошная истерика. Ведь он, действительно, никогда и ни в чем не проявлял способностей! Кроме одной – в последнее время стал обладателем дара в самом неподходящем месте и в самый неподходящий момент испытывать ужасные атаки... Но такие дары природы ничего, кроме проблем не приносят! Никакого успеха!
Что же теперь ему делать, если он ни к чему не способный, если единственное, чем обладает – невероятный недостаток?!.. Не руки же на себя наложить! Тогда бабушка расстроится!.. Он должен жить хотя бы ради бабушки. У него нет способностей, но есть одно важное занятие – личная жизнь. Ей-то он и посвятит себя, не имея полководческих способностей Наполеона Бонапарта. Ему достаточно успеха в личной жизни. Учитывая главный недостаток – эти атаки – чтобы выжить в борьбе, требующей немалых затрат, потребуется выдержка, изворотливость и решимость победить!..
Деньги на мелкие расходы, предстоящие в ближайшее время у него есть, а в короткий срок он рассчитывает устроиться на работу. Без этого нельзя!.. Хоть у него и роман с дочерью миллиардера, в таком бедственном финансовом положении не был никогда!.. В продажности упрекнуть нельзя. Какая уж тут продажность!..