груди. Сон унес ее из реального мира, и она не ощутила его пальцев на своих волосах. Он тихонечко гладил ей голову, продолжая так же неподвижно лежать на спине. Олег не спал. Он думал. Если бы не боязнь обидеть ее, он бы еще вечером ушел в гостиную, разжег камин и сидел до утра, обдумывая каждую мелочь из прошлого, чтобы понять настоящее. Теперь ему приходилось делать это в постели, притворяясь спящим.
Сколько же знаков он пропустил, сколько раз не хотел делать очевидные выводы. Неужели он такой болван? Теперь он не сомневался, что Мака очень давно ведет с ним игру. Он вспомнил ее взгляд в Бирюзовске, когда бандит Жвания усаживался в свой розовый кабриолет. Они переглянулись как сообщники. Но почему? Он тогда помогал скрипачу найти похищенную внучку. Ее похитили еще до приезда Голенева в Бирюзовск. И Мака прилетела с ним, когда девочка уже пропала. Значит, она не могла быть замешана в этом деле. «Тогда почему этот перегляд с бандитом»? Голенев поставил в своей памяти галочку и принялся вспоминать другие моменты, которые вызывали в нем мутное подозрение. Случай со Жвания всего лишь один из тех, от которых он отмахивался, как от собственных фантазий. Он неожиданно понял, что все поступки его любовницы за время их связи направлены ее деловым, а точнее алчным интересом. Когда-то она выдала ему Кащеева. Он вдруг вспомнил о ее просьбе избавиться от трупа. Зачем ей это было нужно? Желать смерти Геннадия она основание имела. Но при чем здесь труп? Олег впервые с интересом подумал о том, куда она его задевала. Ведь он подложил ей убитого бандита прямо в коттедж? Он помнил ее слова «одного твоего врага я уже закопала». Неужели эта хрупкая девушка смогла в одиночку избавиться от мертвого любовника? А если у нее были помощники? Тогда он, или они, знают ее тайну. Ей либо пришлось приблизить такого человека, либо избавиться от него. Но Голенев решил пока не думать о постороннем. К вопросу о сообщнике он еще вернется, а сейчас все по порядку. Итак, Мака просила избавиться от трупа. Это значит, что она не хотела огласки смерти Кощеева. Почему? Ответ напрашивался сам собой. Только назначением живого бандита она могла стать директором его кооператива. Если бы окружавшие его шестерки знали о смерти хозяина, Маке там бы ничего не светило. Они бы разграбили кооператив, и она бы осталась с носом. Выходит, не он, Голенев предложил Маке написать фальшивое письмо от имени Кащеева, а она направила Голенева на эту мысль. Получается, что Мака заранее сработала свой план по захвату империи любовника. Вот когда Голенев первый раз зевнул. Следующий ее шаг подкупил Олега. Мака взяла на себя заботу о питании детдомовцев. Этим шагом она и сбила его с толку. И не только его, но и Тихона. Даже после гибели мэра, ей все же вручили звание почетной гражданки города. Диплома и медали она никому никогда не показывала, но Олег уже не сомневался, что этот козырь она приберегла на будущее.
Его мысль бежала бы дальше, но Ира прижалась к нему, и во сне забросила на него ножку. Он ощутил внезапное желание, обнял жену, поцеловал ее. Она, еще не понимая, что происходит, слабо ответила на его поцелуй. Он повернул ее на спину, впился ей в губы и овладел этим нежным спящим цветком. Он брал ее, с каждым мгновением сбрасывая тяжесть, навалившуюся на его душу. Весь груз прошлого растворялся в этом молодом прекрасном теле. Она не успела до конца проснуться, а он уже получил ее до конца.
— Ты сумасшедший, — прошептала она и улыбнулась: — Я думала, ты спишь и тебе сегодня не до меня.
— Глупенькая. Теперь кроме тебя у меня никого.
— А сыновья? У тебя их четверо.
— Они уже взрослые, самостоятельные люди. Я им теперь нужен не как отец, а как менеджер. А это уже совсем другая профессия.
Она поцеловала его и возразила:
— Ты не прав. Ты им нужен как пример. Они все стараются тебе подражать. Ты не замечаешь, а мне со стороны это хорошо видно. Мне иногда так хочется рассмеяться, когда мальчики повторяют твои слова, жесты, даже интонацию. Я слышала, что все это передается детям по наследству, но ты им не родной отец. Выходит, они тебя копируют от восхищения.
— Молодым солдатам нужен командир. Важно, чтобы они переросли своего командира и сами научились командовать. В этом моя задача как их менеджера.
Ира прикрыла ему рот пальцем:
— Не говори это противное слово. Не менеджера, а отца.
— Хорошо, не буду. Спи.
— Какой хитрый, разбудил, получил, а теперь спи. Ты что, не выспался? — Она приподнялась и посмотрела на часы. Стрелки показывали начало четвертого.
— Я не спал.
— Ты притворялся?
— Я думал.
— О чем? О ней?
— Я думал о своем новом противнике. Если начнется война, я должен знать армию и образ мысли полководца.
— Ты можешь ее убить?
— Не уверен. Но наказать должен. Во всяком случае, остановить, — он на минуту задумался: — но если она посмеет тронуть тебя, убью. — И он почувствовал, как Ира задрожала всем телом.
— Что с тобой? Я тебя испугал?
— Я вспомнила твой взгляд после разговора с дедом Пашей.
— Спи.
— А ты опять будешь думать?
— От этого, возможно, зависит наша жизнь.
— Тогда не буду мешать.
Она свернулась калачиком и отодвинулась к стенке. Он поднялся и набросил на себя халат. Она повернула к нему голову:
— Ты куда?
— Пойду, покурю возле камина. Спи.
— Ты обещал не курить…
— Когда все закончится, брошу.
Она затихла. Он спустился на первый этаж, сел в кресло у камина. Рядом лежали дрова, но разводить огонь он не стал. Огонь требовал внимания, его живые язычки имеют особенность притягивать к себе душу. А сейчас ему нужна полная концентрация воли.
Ему было так хорошо с Ирой, что совсем не хотелось уходить в прошлое с его прежней любовницей. Но он заставил себя сосредоточиться. Что-то было, крутилось в подсознании. Это что-то произошло в такой момент, когда он не мог до конца контролировать себя и все вокруг. Это произошло после гибели Тихона. Опять Мака поступила благородно. Она отдала ему бумагу с подписью убийц Тихона. Стоп. В этом месте и щелкнуло что-то в его подсознании. В памяти всплыла церковь, голая любовница рядом со святыми ликами. Он слово за словом вспоминал их беседу. Она тогда так и сказала: «Есть разговор». Он ответил: «О чем нам говорить?» Она усмехнулась: «У нас много тем для беседы». Он спросил: — «Например?» Что же она ответила? Задумавшись, он забыл запалить сигарету. Вместе с пламенем зажигалки вспыхнул ее ответ: «Например, тебе нужен Кащеев, я тебе его отдам». Он засомневался: «Почему я должен тебе верить»? И потом она сказала фразу-ключик, смысл которой ускользал от него столько лет: «У меня есть одна бумага, которую я намерена тебе продать за пол-лимона баксов». Не та ли это бумага, которую он получил даром после гибели друга? Он тогда ответил: «Я не покупаю ценных бумаг». «Не купишь сейчас, заплатишь потом вдвое». Возможно, это были ее пророческие слова. Если это так, он и заплатил страшную цену за свою глупость. Тогда он мог купить у нее признание убийц и, возможно, сохранил бы этим Тихону жизнь! Оставалось предположить — Мака соврала, что случайно нашла признание чиновников. Подписи у них выбил Кащеев. Он сам задумал убрать мэра и страховался, повязав их этой бумагой. Мака получила документ «в наследство» и хранила его до случая. И случай представился. Три чиновника или стали козлами отпущения, или простыми исполнителями ее игры. Смерть они заслужили.
Он даже подумал, что зря переживал за то, что их смерть стала такой легкой. Теперь он понял, если его догадка окажется верной, кровь Тихона на совести Маки. А за кровь близкого друга убийца обязан заплатить своей кровью. Даже если этот убийца носит юбку. Она умрет так же страшно, как и его друг.
Он начинал понимать ее игру. Сейчас она попытается избавиться от компаньонов и завладеть всем капиталом. На очереди он и Нелидов. Олег почувствовал жгучую боль в пальцах. Он не заметил, как докурил сигарету до фильтра. И теперь она жгла ему руку. Он даже не сразу выбросил окурок в камин. Он думал о Нелидове. Компаньон не прилетел в Лондон. Хотя билет и виза у него были. Московский агент Голенева заранее получил заграничный паспорт Алексея Михайловича, оформил визу и взял ему билет. Олег вскочил с кресла, побежал в кабинет и бросился к телефону. В Москве трубку долго не брали. Затем прозвучал хриплый со сна голос агента:
— Какого черта!? Пять часов утра!
— Прости, Костя. Это звонит Коленев из Англии.
— Извините, Олег Николаевич, спал, не сдержался…
— Ничего. Скажи, почему Нелидов не вылетел в Лондон? Ты ведь взял ему билет?
— Конечно. Я и номер рейса вам сообщил. Сам ничего не понимаю. Я его прождал три часа в зале вылетов Шереметьево. Он так и не появился. Паспорт и билет у меня. Можете проверить.
— Зачем, я тебе и без них верю.
— А вы ему позвоните.
— Звонил, телефон отключен.
— И вы не знаете, почему он так поступил?
— Боюсь, что знаю.
Голенев положил трубку, прошелся по кабинету. Его бесила беспомощность. Что реально он может сделать отсюда? Он снова схватил трубку, бросил ее, вытащил из ящика стола записную книжку. Посмотрел на часы и все же позвонил в Бирюзовск. Еще не закончился первый гудок, как он услышал взволнованный женский голос:
— Толя, где ты? Что случилось?! Мы с Васей всю ночь не спим…
Голенев не смог говорить и дал отбой. Жена Толи Рогова не спала и очень волновалась. Значит, и Рогов не вернулся домой. Теперь он уже не сомневался, что с его друзьями несчастье. На всякий случай он мог еще позвонить Нине Петровне. Но что подумает женщина, если ее поднять с постели в такую рань, да еще вопросом, где муж? А она ждет из Англии звонка самого Нелидова… Естественно, если бы Алексей Михайлович из каких-то соображений вернулся в Бирюзовск, он бы давно позвонил сам. Бывший подводник дорожил честью морского офицера и никогда бы ни стал хамом. Он же понимает, что Голенев поехал за двести километров его встречать. «Понимает» или «понимал»? Вдруг подумал Олег. И снова мысленно услышал взволнованный голос из квартиры Толи Рогова.