Его дед Микеле Савонарола был известным врачом, папа Николай V даже пожаловал ему почетный титул Иерусалимского Кавалера. Микеле был не только ученым, но и гуманистом. Бедняков он лечил бесплатно, и это оказало большое влияние на формирование характера внука. А вот отец будущего монаха, Николо, интересовался лишь праздниками и увеселениями, не став ни врачом, ни воином, ни философом.
Зато его супруга Елена из старой мантованской семьи Бонакосси обладала интеллектом и сильным характером. О духовной близости с матерью говорят письма к ней Савонаролы. С ранних лет Джироламо был тихим и серьезным ребенком, и в семье решили, что ему надо заниматься наукой и медициной. Но дед, который мог научить внука всему, что знал сам, умер очень рано, и учиться пришлось по учебникам под руководством отца.
О монастыре будущий злой гений Флоренции даже не думал, совсем наоборот.
По соседству жила семья изгнанных из Флоренции Строцци, и молодой человек влюбился по уши в незаконнорожденную дочь главы семьи, которую к тому же звали, как и его мать, Еленой. Но в учебниках, которые он читал с раннего детства, ничего не говорилось об искусстве ухаживания, а друзей, которые могли бы рассказать, что к чему, тоже не было, так что все, что придумал бедный влюбленный, это неожиданно явиться к девушке и попросить ее руки безо всяких ухаживаний.
Видимо, у этой сцены были свидетели, потому что отказ Елены описывался в архивных документах во всей красе. Она заявила, что ее род слишком знатный, чтобы выходить замуж за кого попало, и несостоявшийся жених может выметаться.
Что оставалось несчастному влюбленному? Он отправился в монастырь, оставив дом.
У истории нет сослагательного наклонения, трудно представить, что история Флоренции пошла бы по-другому, обрети тогда будущий монах семейное счастье.
Серьезные историки закидают меня помидорами, но мне кажется, что кроме духовных убеждений корни ненависти к семье Медичи именно здесь! Несчастная любовь отправила юношу в монастырь, но изгнания семьи единственной женщины, которую он любил, из Флоренции Савонарола не простил.
Юный монах ужасался разврату и несправедливости вокруг, особенно его возмущала жизнь папской курии и священнослужителей в целом. Однажды по его стопам пойдет Лютер, и родится протестантизм.
Джироламо много молился, начал видеть сны, которые считал пророческими, и обрел веру в собственное высокое предназначение — он решил, что ему предстоит спасти мир.
Семь лет пробыл Савонарола в доминиканском монастыре в посте, молитвах и размышлениях. В 1482 году монастырское начальство, ценившее образованность и ум молодого монаха, решило отправить его во Флоренцию.
Так фра Джироламо оказался в монастыре Сан-Марко, практически «придворном» монастыре семьи Медичи.
В то время проповеди Савонаролы, который сам себя уже считал пророком, вызывали у флорентийцев лишь насмешки. Посреди цветущего прекрасного города появился странный монах, который призывал к скромности и отказу от праздников, вместо привычных античных философов он кричал о Страшном суде. Правда, в то время Савонарола произвел большое впечатление на поэта Пико делла Мирандолу, друга Лоренцо, который и настоял на возвращении Савонаролы, несколько лет проповедовавшего в городах Северной Италии, во Флоренцию.
1 августа 1490 года Савонарола вновь появился во флорентийском монастыре Сан-Марко. И теперь его проповеди воспринимали по-другому. Он говорил о тиранах, об угнетении бедных, непосильных налогах и нищете, о разврате священников и пугал концом света за грехи.
Особое впечатление на слушателей произвело его видение руки с гигантским мечом на небе. На мече было написано: «Скоро и быстро на землю опустится меч Божий». Затем меч опустился, в воздухе потемнело, посыпались мечи и стрелы, все запылало огнем, раздались страшные раскаты грома, и на землю пришли война, голод и чума.
Флорентийцы были напуганы. Все больше людей приходило слушать проповедника. В 1491 году он был избран настоятелем монастыря Сан-Марко, Лоренцо к этому моменту уже забеспокоился, но было поздно.
И если даже по всем этим причинам я не отвечу на упреки и клевету тех, кто хочет меня проклясть, я все равно буду, как сказал наш флорентийский поэт, вместе с теми, кто испытал, что такое любовь: я надеюсь найти милость, а не прощение.
Чтобы привлечь монаха на свою сторону, Лоренцо жертвовал монастырю большие суммы, пытался как-то наладить отношения, но тщетно: Савонарола пророчил Лоренцо страшные кары за грехи и утверждал, что «тиран может делать все, что он хочет. Но он должен знать: я здесь чужой, а он гражданин и первый в городе, и все же я останусь здесь, а он должен уйти, я останусь здесь, а не он».
К этому времени наследственная болезнь, подагра, превратила Лоренцо почти в инвалида, иногда он не мог пошевелиться от боли в суставах. Тосканские термы облегчали состояние на некоторое время, но потом болезнь возвращалась.
Весной 1492 года Il Magnifico перевезли на семейную виллу в Кареджи.
Савонарола мечтал об изгнании Лоренцо из Флоренции, так же как тот отправил в изгнание семью Строцци. Не получилось, но стало ясно, что долго правитель Флоренции не протянет.
Лоренцо спешил дать наставления на будущее старшему сыну, Пьеро. В отличие от деда Козимо у него не было надежд на потомков, он прекрасно понимал, что Пьеро не справится. Для управления семьей и городом подошел бы Джованни, но ему, как младшему сыну, была уготована церковная карьера.
Il Magnifico становилось все хуже. Самое обидное, что такого конца можно было избежать, обрати врачи вовремя внимание на язву на ноге, но, когда его перевезли на виллу Кареджи, уже началась гангрена.
Через две недели после прибытия Лоренцо на виллу Кареджи из Флоренции пришла весть, что два самых знаменитых городских льва загрызли друг друга до смерти у себя в клетке. Лев — Мардзокко, или маленький Марс, был главным символом Флоренции, и сегодня мы повсюду видим в городе изображения и скульптуры этого прекрасного зверя. Мардзокко был и символом семьи Медичи. Происшествие было воспринято флорентийцами как очень дурное предзнаменование.
А потом случилась гроза, и упал камень с собора. Ничего мистического в этом, конечно, не было: в новый светильник, установленный на соборном куполе, ударила молния, отчего один из мраморных шаров, на которых он держался, вылетел из своего гнезда и, упав с грохотом на мостовую, разлетелся на куски. Лоренцо сразу же спросил, с какой стороны собора откололся шар, и ему сказали: с северо-западной.
— Она выходит на сторону моего дома, — вздохнул Il Magnifico, — это значит, что скоро я умру.
Флорентийцы давно шептались, что необыкновенные таланты Лоренцо заключались в магическом перстне, который достался ему среди прочих артефактов, привезенных деду, Козимо Старшему, его эмиссарами.
Говорили также, что алхимические опыты в кружке философов увенчались успехом, и если не философский, то особенный камень, наделенный сверхъестественной силой, все же был создан, не зря три пересекающихся между собой кольца с бриллиантовыми коронами, формирующими в итоге треугольник, символ священной геометрии, стали личным гербом Лоренцо.
Кольца встречаются и на картинах Боттичелли, например «Паллада и кентавр», датированной 1482 годом и хранящейся в галерее Уффици во Флоренции. Легкое платье нимфы в соответствии с неоплатоническими мотивами придерживают перекрещенные оливковые ветви, а расшито оно перекрещенными бриллиантовыми кольцами, повторяющими личный герб Лоренцо.
Флорентийцы шептались, что дух магического кольца был выпущен на свободу за три дня до смерти Лоренцо, отсюда и невероятные бури, и штормы, и странные тени, и три сферических шара, три молнии, ударившие в холмы над Фьезоле. В тот момент неземные духи, всю жизнь оберегавшие Лоренцо и придававшие ему сверхъестественные способности, покинули своего хозяина, который предал себя Богу.
Как бы то ни было, последние дни Лоренцо стали легендой и заставили ломать голову многих историков: зачем умирающий Медичи позвал своего злейшего врага Савонаролу для последнего причастия?
Томас Манн посвятил этим событиям драму «Фиоренца», и с его легкой руки легенда об отказе Савонаролы в отпущении грехов Лоренцо превратилась в догму.
Считается, что, выслушав исповедь, Савонарола заявил, что не даст отпущения грехов, пока умирающий не выполнит трех условий: уверует в милосердие Бога, вернет все, что было отнято у других, и возвратит Флоренции свободу. Лоренцо принял два первых условия, но отказался выполнить третье. Без колебаний Савонарола, несколько минут назад повторявший: «Бог добр. Бог милосерден», — оставил умирающего без причастия, то есть, по христианским понятиям, фактически отказал ему в прощении.
На самом деле это просто легенда.
При встрече присутствовали близкие друзья Лоренцо, оставившие после себя заметки и письма. Кроме того, известно, что последнее причастие Лоренцо состоялось, а по христианским канонам без отпущения грехов это невозможно.
Все отмечали, что в последние дни Лоренцо словно был окружен ореолом святости. Его все чаще замечали сжимающим в руках и целующим серебряный крест. Один из присутствующих при его кончине друзей напишет скульптору Микелоццо:
«Если бы ты был свидетелем слов и поступков Лоренцо в последние часы его жизни, его разговоров с сыном Пьеро и со служителями церкви, его слов, касающихся души, и того, как хорошо он приготовился к уходу в другой мир, твое сердце просто разрывалось бы».
Написал Микелоццо и другой свидетель его смерти:
«Не надо так сильно грустить, если при жизни Лоренцо так помогал своему городу, он не оставит его своей заботой и в Раю. Флоренция может гордиться тем, что имеет такого защитника перед Господом, именно Лоренцо, как никого другого. Он принял причастие с такой преданностью, что присутствовавшие почувствовали что-то из мистицизма Умбрии и Сиены XIII и XIV веков, он молился об освобождении от этого жалкого, темного и суетного мира, чтобы он смог воссоединиться с Христом через любовь, через кровь на кресте и жить вечно».