Как же дошло до такого? Веймарская республика породила яркую демократию и имела высокообразованное, политически активное население. Почему же она пала жертвой революции разрушения, проводимой бандой головорезов?
Для ответа на эти вопросы нужно проследить шаги Веймарской республики. Когда в октябре 1918 года Германия была уже готова капитулировать, ее адмиралы спланировали последнюю отчаянную атаку на побережье Великобритании и Нидерландов. В ответ их матросы взбунтовались. В ноябре это привело к широкомасштабной революции, появлению советов солдат и рабочих по всей Германии и к созданию Совета народных уполномоченных. 9 ноября кайзер Вильгельм II отрекся от престола и отправился в изгнание; была образована Веймарская республика, первым канцлером которой стал социал-демократ Фридрих Эберт. Эберт пытался сдержать социальную мобилизацию, создав, помимо всего прочего, параллельную структуру под названием Исполнительный совет рабочих и солдатских советов. В декабре Эберт перевел лояльные войска в Берлин и распустил Совет народных уполномоченных. Он вооружил националистические военные организации, набранные из рядов бывших солдат, – так называемые фрайкоры, или добровольческие корпуса, а когда в январе 1919-го в Берлине разразилось коммунистическое восстание, допустил убийство его лидеров, Розы Люксембург и Карла Либкнехта. Социалистические республики в Баварии и Бремене также были быстро подавлены верными центральному правительству военными отрядами и фрайкорами.
Но несмотря на все эти случаи насилия и нестабильности, Германия, похоже, двигалась в коридоре, и эффект Красной королевы проявлялся в полную силу. После 1848 года Германия получила законодательное собрание со всеобщим избирательным правом для мужчин, но в целом в ней продолжала доминировать прусская элита, как в силу наличия контролируемой элитой верхней палаты, так и в силу сохранения прусских институтов контроля и прусской бюрократии. Во многих отношениях это было продолжение деспотического государства, основанного Фридрихом Вильгельмом I в середине XVI века. Несмотря на эти препятствия, Социал-демократическая партия стала одним из основных игроков еще до войны. Веймарская конституция, принятая после отречения кайзера, установила всеобщее избирательное право и устранила контроль верхней палаты над политикой. Поражение немецкой армии усилило недовольство, которое многие немцы испытывали по отношению к институтам страны, и привело к подъему социальной мобилизации. Граждане требовал большей власти, больших прав и эффективной политической репрезентации. Процветали профсоюзы, которым удалось заставить работодателей пойти на уступки и согласиться с принятием восьмичасового рабочего дня – предметом долгих и бесплодных переговоров до войны.
Существенным элементом этой социальной мобилизации было то, что называлось Vereinsmeierei («мания ассоциаций»). Ассоциации, клубы и общественные организации возникали в рекордных количествах. Похоже, что там, где собирались три немца или более, сразу же принимался какой-нибудь устав или основывался клуб. Как выразился историк Питер Фрицше,
большее количество добровольных ассоциаций привлекали больше членов и при этом более активным образом, чем когда-либо раньше. Как свои группы по интересам учреждали розничные торговцы, пекари и коммерческие служащие, так это делали и гимнасты, певцы и прихожане; они привлекали новых членов, составляли расписание собраний и планировали разнообразные конференции и турниры.
Это была эра не только социальной организации. Разрушалась и клетка норм, особенно для женщин, которые завоевали избирательное право в 1919 году. Вышедшая в 1929 году книга Эльзы Херрман «Это новая женщина» прославляла новую свободу и новую идентичность женщины. Она осуждала традиционные стереотипы относительно роли женщин в обществе, утверждая, что «женщина вчерашнего дня жила исключительно ради будущего и к будущему направляла свои поступки. Еще будучи наполовину ребенком, она трудилась и набивала свой сундук своим будущим приданым. В первые годы брака она усердно трудилась по хозяйству, стремясь как можно больше сэкономить… она помогала своему мужу в его делах или в его профессиональной деятельности». Но ситуация изменилась:
Новая женщина поставила себе целью доказать своей работой и своими делами то, что представительницы женского пола – это не второсортные люди, живущие исключительно в зависимости и послушании.
Женское избирательное право стало не единственной инновацией в политических институтах Германии после поражения страны в Первой мировой войне. Конституция, составленная в городе Веймаре после выборов в январе 1919 года, превратила Германию из наследственной монархии в республику с избираемым президентом. Она предоставляла всем равные права перед законом, а также разнообразные индивидуальные права. Теперь можно было свободно выражать свое мнение, собираться и участвовать в политике. Статья 124 гласила:
Все граждане Германии вправе, если это не противоречит уголовному законодательству, учреждать клубы или общества. Это право не допускается ограничивать превентивными мерами. Эти же постановления относятся к религиозным обществам.
Каждый клуб вправе приобретать правоспособность. Никакому клубу не допускается отказывать в ней на основании преследуемых им политических, социально-политических или религиозных целей.
Веймарская эпоха – период не только беспрецедентной социальной мобилизации, но и широких культурных изменений и творческого расцвета. Художественная школа Баухаус, основанная в 1919 году под визионерским руководством Вальтера Гропиуса и Людвига Миса ван дер Роэ, проповедовала новый синтез искусства и дизайна. На основе более ранней группы «Синий всадник» была основана группа художников «Синяя четверка», в которую входили Василий Кандинский и Пауль Клее – оба они преподавали в Баухаусе. Такие современные музыканты, как Арнольд Шенберг и Пауль Хиндемит, революционизировали оркестровую музыку. Фриц Ланг и Роберт Вине развивали экспрессионизм в кинематографе.
Но, как это типично для непокорной динамики Красной королевы, на укрепление общества реагировала элита. Несмотря на то, что на протяжении большей части периода у власти оставалась Социал-демократическая партия, элиты по-прежнему контролировали бюрократию и могли рассчитывать на верность большей части армии. Когда же этой верности недоставало, они обращались за поддержкой к фрайкорам. Элиты подавляли мобилизацию и Совет народных представителей. Такая реакция со стороны элиты углубляла поляризацию в Германии межвоенного периода.
Рост гражданского общества также запустил и другие процессы, имевшие важные конституциональные последствия. Эберт воспользовался армией для подавления более радикальных протестов в конце 1918 и в начале 1919 годов. Но такая стратегия разбудила другие силы, противодействующие ему и Веймарской республике. Наблюдались также институциональные особенности, проявившиеся в последующие годы. С самого начала развитие Веймарской республики ограничивал тот факт, что около половины избранных представителей не верили в ее институты. Примерно пятую часть составляли коммунисты, отдававшие предпочтение революции по российскому образцу и считавшие веймарское демократическое государство «буржуазным» или даже «фашистским». Примерно 30 процентов составляли правые представители, которые, как и вступившие с ними в союз члены традиционных элит, мечтали о возвращении консервативного порядка, существовавшего до 1914 года, и о восстановлении монархии; а некоторые, вроде нацистов, полностью отвергали легитимность республиканских институтов. Наиболее показательны в этом отношении сцены в парламенте после выборов 1930 года, когда нацисты впервые обеспечили себе значительное присутствие. Сто семь нацистов, облаченные в коричневую униформу, сговорились с семьюдесятью семью коммунистами всячески нарушать и срывать процедуры и слушания. Как правые, так и левые кричали, нарушали правила, бесконечно вносили различные поправки, блокируя деятельность собрания. И правые, и левые не уважали институт, в который были избраны.
Отражением широко распространенного неуважения к государственным институтам был тот факт, что не только у нацистов были военизированные формирования. Мы уже видели, какую критическую роль сыграли фрайкоры в борьбе с коммунистами в Мюнхене и в других регионах. От таких фрайкоров лишь небольшой шаг до штурмовых отрядов СА, которые были сформированы в 1920 году как «секция гимнастики и спорта» нацистской партии и которые принимали в свои ряды многочисленных ветеранов «добровольческого корпуса», включая Эрнста Рема, ставшего командиром СА. Свои вооруженные отряды были и у социал-демократов («Рейхсбаннер»), и у коммунистов (Союз красных фронтовиков, или «Ротфронт»). Несмотря на историю сильных государственных институтов Пруссии, Веймарская республика никогда не обладала полной монополией на насилие, что было весьма угрожающим признаком.
Такое яростное соперничество сторонников непримиримых идей и электоральная система, основанная на пропорциональном представительстве, крайне затрудняли функционирование веймарской демократии. В 1928 году в рейхстаге были представлены пятнадцать разных политических партий, включая Саксонскую крестьянскую и Немецкую фермерскую партии. Еще двадцать шесть партий не прошли выборы, разбавив голоса основных партий. Ни одна из них никогда не получала большинства на выборах в Веймарской республике, так что каждое ее правительство представляло собой коалицию. Половину этого периода правительство не имело даже большинства в парламенте, и из-за этого приходилось создавать новую коалицию для каждого законодательного акта. С 1919 по 1933 год сменилось двадцать кабинетов, и каждый в среднем функционировал лишь 239 дней. Неизбежные разочарование и застой вынуждали правительства все более полагаться на прерогативы президента, способного хоть что-то сделать. Такую стратегию поощряла статья 48 Веймарской конституции, предоставлявшая широкие