5 июня: Страна представляет собой пустыню, никаких туземцев не осталось.
25 июля: Я посетил несколько деревень и выяснил, что в ближайшей население значительно сократилось – из нескольких сотен осталось только 93 человека.
26 июля: Бедный несчастный народ – пыль к пыли, прах к праху – где же доброе сердце, неравнодушная мысль – все это исчезло.
6 августа: Составлял обширные заметки со слов местных жителей… Их подвергают нещадной порке, если им не удается вовремя наполнить свои корзины.
13 августа: А. сообщил, что 5 человек из окрестностей Бикоро с отрезанными руками дошли до самой Мьянги, чтобы показать мне это.
22 августа: Болонго почти полностью вымерло. Я хорошо помню его в 1887 году, с многочисленными жителями. Теперь же там в общей сложности осталось 14 взрослых. Люди доведены до отчаяния, жалуются на нещадные поборы в виде налога на каучук… В 6:30 проехали мимо заброшенного поселения Бокута… Музеде говорит, что всех людей насильно увели в Мампоко. Бедные, несчастные души.
29 августа: Бонганданга… видел каучуковый «рынок», на котором наличествует одно только оружие – около 20 вооруженных человек… Население численностью в 242 человека охраняют, словно заключенных. Назвать это «рынком» было бы верхом лжи.
30 августа: 16 мужчин, женщин и детей, связанных, из деревни Мбое рядом с городом. Мужчин бросили за решетку, детей отпустили по моему вмешательству. Отвратительно. Отвратительная, постыдная система.
2 сентября: Видел 16 женщин, которых схватили часовые Питерса и отвели в тюрьму.
9 сентября: В 11:10 снова проезжали мимо Болонго. Несчастные люди, посаженные в каноэ, умоляли меня о помощи.
Опубликованный в 1904 году доклад Кейсмента содержал яркие сцены чудовищных преступлений в Конго, свидетелем которых был сам докладчик. В частности, в нем говорилось о том, что служащие Леопольда калечат местных жителей за то, что те не выполняют нормы по добыче каучука. В этом отношении показателен следующий отрывок:
Два свидетельства (об увечьях) дошли до моего сведения, когда я находился в Озерном районе. Одному юноше отбили кисти рук прикладами ружей, приставив их к дереву; другому парнишке 11–12 лет отрезали правую кисть у запястья… В обоих случаях правительственных солдат сопровождали белые офицеры, имена которых мне сообщили. Из шести туземцев (одна девочка, три мальчика, один юноша и одна старая женщина), покалеченных таким образом во время сбора каучука, все, кроме одного, скончались к моему визиту.
В целом вердикт по докладу порицал сложившуюся обстановку:
К середине 1890-х годов регион бассейна реки Конго и его продукция стали источником огромного богатства для короля Леопольда, который воспользовался им для украшения столицы Бельгии Брюсселя и использовал своих агентов в Африке для установления режима жестокой эксплуатации с целью добычи каучука во внутренних лесных районах Свободного государства.
Доклад повлиял на общественное мнение, и благодаря ему Общество по проведению реформ в Конго стало получать поддержку со стороны известных людей по обеим сторонам Атлантики, в том числе Артура Конан Дойла, Марка Твена, Букера Т. Вашингтона и Бертрана Рассела, а также Джозефа Конрада. В итоге владычеству Леопольда в Конго пришел конец.
Международное движение за права человека окрепло и обрело еще большее влияние после Второй мировой войны. Ключевым моментом в этом стало принятие в 1948 году Всеобщей декларации прав человека, о которой мы поговорим в следующей главе. В равной степени важным шагом было и принятие в 1948 году Конвенции о предупреждении преступления геноцида и наказании за него, и не только в связи с печально известными примерами геноцида в первой половине ХХ столетия. В отличие от более ранних договоров и деклараций, вроде Гаагских конвенций 1899 и 1907 годов и Женевской конвенции 1864 года, признававших суверенный статус государств и пытавшихся урегулировать их взаимоотношения и отношение к участникам военных конфликтов и гражданских лиц во время войны, эта конвенция заявляла о том, что государства не должны относиться к своим гражданам, как им заблагорассудится. Она утверждала:
Лица, совершающие геноцид или какие-либо другие из перечисленных в статье III деяний, подлежат наказанию, независимо от того, являются ли они ответственными по конституции правителями, должностными или частными лицами.
Смысл этого заявления ясен. Идет ли речь о Левиафане или нет, жестокое отношение к людям не допустимо. Поначалу это было лишь заявление о намерениях, без реальных средств поддержки. Но международное давление на государства и надзор за их действиями впоследствии усилились благодаря таким организациям, как Amnesty International и Human Rights Watch, которые выявляют случаи жестокого отношения к людям и нарушения их прав в разных странах и стараются предупредить их, а также Международный уголовный суд, в компетенцию которого входит преследование лиц и даже глав государств по обвинениям в геноциде, преступлениях против человечности и военных преступлениях.
Конечно же, влияние таких конвенций и организаций не следует преувеличивать, а примеров нарушения прав человека в эпоху после Второй мировой войны было много, в том числе в Камбодже в 1970-х годах, в Руанде в 1994 году и в Судане в 2000-х годах. Тем не менее международное движение за права человека повлияло на отношения между государством и обществом во всем мире в двух фундаментальных отношениях. Во-первых, оно сделало грубейшие нарушения более заметными, увеличив цену подавления общества для государств и элит; а кроме того, оно установило критерии и создало общий язык для общественных организаций, борющихся с деспотизмом. Роль влияния этих двух факторов заметна во многих «цветных революциях», мобилизация в которых отчасти была обусловлена четко задокументированными систематическими нарушениями прав человека и гражданских прав со стороны диктаторских режимов. Согласно нашей концепции, такая международная реакция расширяет коридор за счет Деспотического Левиафана – ту власть государства, которая в противном случае приводила бы к деспотической динамике, удается сдерживать благодаря международным группам по защите прав человека и социальной мобилизации, которой они помогают достичь.
Международное движение за права человека также расширяет коридор и с другой стороны, поощряя усиление способности государства, направленное на преодоление дискриминации и нарушений в отношении некоторых групп. Один из примеров этого – роль, сыгранная Amnesty International в кампаниях против домашнего насилия и женского обрезания. В 2012 году ООН наконец-то приняло резолюцию против женского обрезания, и критическим фактором в этом послужила кампания Amnesty International. Последующее расширение способности государства для защиты дискриминируемых соответствует расширению коридора со стороны Отсутствующего Левиафана.
При первом взгляде на такие действующие силы можно предположить, что международные отношения стали мощным фактором расширения коридора, упрощающим развитие Обузданного Левиафана. Реальность же более многогранна. Более тесная система международных отношений иногда даже сужает коридор и поддерживает Деспотического и Бумажного Левиафанов.
В октябре 2017 года Всемирная организация здравоохранения (ВОЗ) назначила Роберта Мугабе, на тот момент президента Зимбабве, «послом доброй воли» по неинфекционным заболеваниям, заявив, что он сможет воспользоваться этой должностью «для оказания влияния на своих коллег в регионе». (На фотографии во вкладке изображен Роберт Мугабе, выступающий в ООН.) О каком влиянии шла речь? Этот «посол доброй воли» был тем же самым Робертом Мугабе, который устраивал репрессии против населения своей страны, истреблял тысячи гражданских лиц в Матабелеланде, экспроприировал и перераспределял земли в свою пользу и в пользу своих родственников и членов своей партии, был повинен в развале некогда продуктивной экономики и регулярно допускал нарушения на выборах. Но, возможно, Зимбабве могло похвастаться достижениями в сфере медицины и здравоохранения? Тоже нет. В здравоохранении Зимбабве вслед за экономическим крахом наблюдался такой же упадок. До 8 процентов жителей Зимбабве предположительно были заражены СПИДом, а продолжительность жизни сократилась, по некоторым оценкам, до ожидаемой продолжительности жизни в пятьдесят девять лет при рождении для мужчин. Из-за разрушения системы здравоохранения в стране в 2008–2009 годах разразилась массивная эпидемия холеры, смертность от которой, по отдельным оценкам, достигала 4 тысяч человек на 100 тысяч случаев заражения. Лучшим свидетельством состояния системы здравоохранения Зимбабве служит тот факт, что Мугабе предпочитал летать на лечение в Сингапур, нежели доверять свое здоровье врачам из самого Зимбабве. Стоимость такого медицинского туризма в 2016 году была оценена в 53 миллиона долларов, что было равно одной шестой годовых бюджетных расходов на всю систему здравоохранения страны.
Это назначение не имеет смысла, если не рассматривать его в более широком ключе международной системы государств. Международные организации, включая ООН, которая временами играла важную роль в международном движении за права человека, работают с главами государств суверенных наций. Отраженная в их уставах стратегия типично гоббсианская – если государство существует, то оно представляет свою страну и заслуживает международного признания. А это подразумевает и признание президентов, премьер-министров, военных диктаторов и королей, даже если они устраивают репрессии против своего населения с нарушением прав человека и гражданских прав. Тем, кто представляет государство на определенной территории, достаются не только признание с уважением, но и финансовые поступления. Для некоторых африканских стран, таких как Сомали, эти финансовые поступления могут составлять до 40 процентов всего государственного бюджета. У такой международной системы государств есть свои причины. Без признания государств в качестве легитимных партнеров было бы труднее осуществлять международное сотрудничество и потенциально легче дестабилизировать режимы. В каком-то смысле система сработала хорошо. Она, например, предотвратила войны в Африке и Латинской Америке, несмотря на множество поводов для споров из-за границ и для конфликтов.