Узкий коридор, ведущий к свободе
Тезис нашей книги состоит в том, что для возникновения и расцвета свободы сильными должны быть и государство, и общество. Сильное государство необходимо, чтобы сдерживать насилие, следить за исполнением законов и предоставлять общественные услуги, которые позволяют рядовым гражданам делать свободный жизненный выбор и добиваться своих целей. Сильное и активное общество необходимо для сдерживания сильного государства и контроля над ним. Двойники и система сдержек и противовесов сами по себе не решают «проблему Гильгамеша», потому что без бдительного общества, конституции и гарантии стоят не больше пергамента или бумаги, на которой они написаны.
Узкий коридор, ведущий к свободе, зажат с одной стороны страхом перед деспотическим государством с его репрессиями и жестокостью, а с другой – ужасом перед возникающим в отсутствие государства беззаконием. Именно этот узкий коридор – то место, где государство и общество уравновешивают друг друга. И это противопоставление не описывает лишь какой-то революционный момент – это постоянная, повседневная борьба между двумя силами. Эта борьба полезна для обеих сил: в узком коридоре свободы государство и общество не только конкурируют, но и сотрудничают. Это сотрудничество дает государству больше возможностей для того, чтобы предоставить обществу то, в чем последнее нуждается, а у общества появляется больше возможностей для контроля над государством.
Почему это именно коридор, а не просто дверь, ведущая к свободе? Потому что обретение свободы – это процесс; необходимо пройти долгий путь по узкому коридору, прежде чем удастся взять под контроль насилие, написать законы и обеспечить их исполнение, проследить за тем, чтобы государство предоставляло социальные услуги своим гражданам.
Почему этот коридор так узок? Потому что задача эта не из легких. Как сдержать государство, вооруженное огромной бюрократией, мощной армией и возможностью устанавливать законы по своему усмотрению? Как мы можем знать, что оно, когда мы обратим к нему призыв проявлять больше ответственности в сложном мире, не превысит свои полномочия и останется под контролем общества? А как заставить общество работать согласованно, не дать ему восстать против себя самого, не быть разодранным разногласиями? И как сделать так, чтобы у этой борьбы был ненулевой результат? Всё это нелегко, и поэтому наш коридор так узок, а вход и выход из него имеют далеко идущие последствия для общества.
Искусственно создать все это не получится. К тому же найдется не так уж много лидеров, которые, будучи предоставлены сами себе, действительно стремились бы всеми силами утвердить политическую свободу. Когда государство и его элиты слишком могущественны, а общество слишком покорно, то с чего бы элитам и государству даровать народу права и свободы? А если они даже и даруют их, то стоит ли ожидать, что они всегда останутся верны своему слову?
Истоки свободы можно проследить на примере эмансипации женщин – от эпохи Гильгамеша до наших дней. Каким образом общества переходили от положения, при котором, как говорится в шумерском эпосе, «каждая девственная плева… принадлежала царю», к ситуации, когда у женщины есть гражданские права? Может быть, женщины должны были ожидать, что эти права им предоставят мужчины?
Например, в 2015-м шейх Мохаммед ибн Рашид аль-Мактум, вице-президент Объединенных Арабских Эмиратов, премьер-министр страны и правитель эмирата Дубай, учредил Совет по гендерному балансу (Gender Balance Council). Каждый год этот совет присуждает награды в таких номинациях, как «государственное учреждение, наилучшим образом поддерживающее гендерный баланс», «лучшее федеральное агентство, поддерживающее гендерный баланс» и «лучшая инициатива в области гендерного баланса». У всех наград во всех номинациях, которые в 2018 году лично вручил шейх аль-Мактум, было нечто общее: все они достались мужчинам! Проблема предложенного в ОАЭ решения заключается в том, что оно было разработано шейхом Мактумом и навязано обществу сверху без участия самого общества.
Сравните эту ситуацию, например, с более успешной историей женской эмансипации в Великобритании, где женщины не получили гражданские права в подарок от мужчин, а сражались за них. В свое время женщины Британии создали общественное движение так называемых суфражисток. Это движение зародилось в рамках Британского женского общественно-политического союза (British Women’s Social and Political Union), основанного в 1903 году. Участницы союза не дожидались, пока мужчины начнут им вручать призы за «лучшую инициативу в области гендерного баланса». Они мобилизовались и начали участвовать в акциях прямого действия и гражданского неповиновения. Они взорвали бомбу в летней резиденции Дэвида Ллойда Джорджа, на тот момент министра финансов, а позже премьер-министра. Они приковывали себя к перилам у здания парламента. Они отказывались платить налоги, а когда их отправляли в тюрьму, то объявляли голодовку, и их приходилось кормить принудительно.
Яркой представительницей движения суфражисток была Эмили Дэвидсон. 4 июня 1913 года во время знаменитых скачек в Эпсоме Дэвидсон выбежала на скаковую дорожку прямо перед жеребцом Энмером, принадлежавшим королю Георгу V. Согласно некоторым источникам, Эмили размахивала фиолетово-бело-зеленым флагом суфражисток. Налетев на женщину, конь упал, придавив собой Эмили, как показано на фотографии во вкладке. Через четыре дня Эмили Дэвидсон скончалась от полученных ран. Еще через пять лет женщины получили право принять участие в парламентских выборах.
Женщины Великобритании добились этого права не благодаря щедрому жесту каких-то лидеров-мужчин. Они добились этого в результате самоорганизации и собственных активных действий.
История женской эмансипации не уникальна и не является исключением. Свобода почти всегда зависит от мобилизации общества и от его способности добиться баланса власти между обществом и государством с его элитами.
Глава 1. Как заканчивается история?
Грядущая анархия?
В 1989 году Фрэнсис Фукуяма предсказал «конец истории», когда все страны постепенно перейдут к той модели политико-экономических институтов, что принята в США, – то есть к тому, что он назвал «неизбежной победой экономического и политического либерализма». Всего пять лет спустя Роберт Каплан в своей статье «Грядущая анархия» нарисовал радикально иную картину будущего. В качестве примера хаотического беззакония и насилия Каплан следующим образом описывает Западную Африку:
Западная Африка становится символом [анархии]… Болезни, перенаселенность, немотивированная преступность, недостаток ресурсов, миграция беженцев, продолжающееся разрушение национальных государств и международных границ, усиление частных армий, охранных фирм и международных наркокартелей – все это ярче всего можно продемонстрировать на примере этого региона. Западная Африка – это показательный пример тех проблем, обсуждать которые зачастую чрезвычайно неприятно, но с которыми вскоре столкнется вся наша цивилизация. Задумав нарисовать политическую карту мира такой, какой она будет через несколько десятилетий… я понял, что должен начать с Западной Африки.
В статье 2018 года «Почему технология предпочитает тиранию» Юваль Ной Харари делает еще одно предсказание, утверждая, что достижения в области искусственного интеллекта прокладывают путь «цифровым диктатурам», правительства которых смогут наблюдать за нами и контролировать наше взаимодействие между собой, наше общение и даже наши мысли.
Итак, история, возможно, и вправду заканчивается, но совсем не торжеством демократии, как предполагал Фукуяма. Но как? Анархией? Цифровой диктатурой? Усиливающийся контроль над интернетом, средствами массовой информации и рядовыми жителями в Китае может намекать на то, что мы движемся в сторону цифровой диктатуры, однако недавние события на Ближнем Востоке и в Африке подталкивают к мысли о том, что образ будущего, погруженного в анархию, тоже не так уж неправдоподобен.
Но для размышлений об этом нам необходим систематический подход. Как и предлагал Каплан, начнем с Африки.
Государство Пятнадцатой статьи
Если плыть на восток побережья Западной Африки, то в какой-то момент береговая линия Гвинейского залива повернет на юг и направится к эватору. Миновав Экваториальную Гвинею, Габон и порт Пуэнт-Нуар в Республике Конго, вы доберетесь до устья реки Конго – врат, ведущих в Демократическую Республику Конго, которую часто считают воплощением анархии.
Конголезцы шутят, что с тех пор, как страна добилась независимости от Бельгии в 1960 году, в ней сменилось шесть конституций, но во всех неизменно сохранялась одна и та же статья 15. В XIX веке премьер-министр Франции Шарль-Морис Талейран говорил, что конституции должны быть «краткими и неясными». Статья 15 – воплощение афоризма Талейрана, говорят конголезцы, она максимально краткая и неясная, поскольку состоит всего из двух слов: «Débrouillez-vous» («Справляйтесь сами»).
Обычно конституция считается документом, в котором изложены права и обязанности граждан и государства. Предполагается, что государство должно разрешать конфликты между гражданами, защищать их и предоставлять основные общественные услуги, такие как доступ к образованию, здравоохранению и инфраструктуре, – то есть то, чем граждане неспособны в необходимой степени обеспечить себя сами. Предполагается, что конституция не должна призывать своих граждан, чтобы они «справлялись сами».
Разумеется, история про статью 15 – просто шутка: на самом деле эта статья в конституции Демократической Республики Конго звучит совсем иначе. Однако в этой шутке есть большая доля правды. Конголезцы действительно «справлялись сами» – начиная по крайней мере с обретения независимости в 1960 году (а с тех пор ситуация только ухудшилась). Государство последовательно проваливало все обязательства, которые обычно возлагаются на государство, и сегодня можно утверждать, что на большей части территории ДРК государства просто-напросто не существует.