Последствия вхождения Европы в коридор и порожденной им динамики эффекта Красной королевы поистине впечатляют. Именно в Европе идея политической свободы оформилась в том виде, в которой мы ее признаем сегодня (даже если это был длительный, болезненный и иногда явно насильственный процесс). Именно в Европе эта свобода и социально-экономическая среда Обузданного Левиафана породили широкие экономические возможности и стимулы, поддерживали действующие рынки и создали среду, в которой процветали экспериментирование, инновации и технологические прорывы, проложившие дорогу промышленной революции и стабильному благосостоянию.
Как подчеркивает наша теория, эти уроки применимы и за пределами Европы. Если бы в Европе было что-то уникальное, то мы на примере подъема Европы не смогли бы вывести уроки для других обществ, сталкивающихся с подобными проблемами в наши дни. Но наша теория это опровергает. Римские централизованные институты и нормы и народные собрания германских племен, конечно же, были уникальны для Европы в V и VI веках. Но общий принцип – то, что для входа в коридор нации необходимо достичь баланса между мощными, централизованными государственными институтами и активным мобилизованным обществом, способным настоять на своем перед лицом государства и обуздать его политические элиты, – тем более применим в широком контексте И в самом деле, на протяжении всего остального повествования мы будем встречать подтверждения того, что отсутствие институтов, которые одновременно увеличивали бы способность государства и обеспечивали свободу его граждан, почти всегда связано с отсутствием такого баланса сил между государством и обществом. Этот баланс также не уникален для Европы, и он появлялся в разных обстоятельствах и в разной географической и культурной среде, как мы уже видели в предыдущей главе и увидим в последующих.
Глава 7. Небесный мандат
Опрокинутая лодка
История Китая следовала совершенно иным курсом, чем история Европы, и в процессе она создала меньше условий для свободы. Но так было не с самого начала. Чтобы получить представление об этом, обратимся к эпохе в китайской истории, называемой «Периодом весен и осеней». В этот период появился Конфуций, философия которого с тех пор легла в основу китайских представлений об обществе и государственных институтах. Конфуцианство придавало огромное значение благосостоянию народа и утверждало, что именно этого должен добиваться добродетельный правитель. Как выразился сам Конфуций,
правитель, положившийся на добродетель, подобен северной Полярной звезде, которая замерла на своем месте средь сонма обращающихся вкруг нее созвездий.
Его самый известный ученик Мэн-цзы утверждал: «Самое достойное почтения – это народ», и он повторял более раннее суждение: «Небо видит то, что видит народ; Небо слышит то, что слышит народ». Такие убеждения были широко распространены в тот период. Сам Конфуций заметил, что «государство не сможет выстоять, потеряв доверие народа».
Свидетельства того, что такие идеи имели смысл в политике того периода, имеются в древнем сочинении «Цзо Чжуань» (Комментарии Цзо к летописи «Чунь-цю»). В нем говорится о Цзи Ляне, к которому обратились за помощью в управлении государством Суй. Он сказал императору: «Опора духов – это народ. Поэтому совершенномудрые цари сначала устраивали народ, а уж потом прилагали все силы к служению духам».
Так почему же народ был «опорой духов» и «самым достойным почтения»? Скорее всего, потому что общество в тот период было достаточно организованным и принимало какое-то участие в политике. Известно, что в ту эпоху политическая власть в Китае была настолько раздроблена, что ученые иногда называют соперничавшие между собой политические образования «городами-государствами» и даже сравнивают их с древнегреческими городами-государствами. Политика в Афинах сосредотачивалась в столице, и граждане города могли как возносить отдельных политиков на вершину славы, так и разрушать их карьеру. В тексте «Цзо Чжуань» встречается по меньшей мере двадцать пять примеров, когда обитатели столичных городов активно влияли на внутреннюю борьбу за власть, включая конфликты по поводу того, кому стать властителем. Как и в Афинах, в государстве Чжэн жители собирались, чтобы обсуждать и критиковать решения и действия правительства. Утверждается, что известный сановник («премьер-министр») той эпохи Цзы-чань сказал:
Люди на рассвете и в сумерках удаляются и встречаются между собой, чтобы обсудить благие и дурные поступки властителя. Если я совершаю то, что они считают хорошим, и исправляю то, что они считают плохим, то они мои учителя.
Далее он замечает, что пытаться исключить народ – это «все равно что перегородить реку: когда вода перетечет плотину, пострадает еще больше народа». Мэн-цзы соглашался с таким представлением, утверждая:
Существует способ привлечь к себе народ: когда ты завоевываешь сердца людей, ты привлекаешь их к себе. Существует способ завоевать их сердца: предоставлять им то, что они желают, не делать того, что им не по нраву, и это все.
В более позднем философском трактате Сюнь-цзы так подвел итог политику того периода:
Правителя можно сравнить с лодкой, а народ с водой. Вода может нести лодку, а может и опрокинуть ее.
На фотографии во вкладке показана страница из оригинала трактата Сюнь-цзы с этим высказыванием, записанным китайскими иероглифами.
Вся Поднебесная
За интеллектуальным бурлением Периода весен и осеней последовал период политической консолидации, в котором оформились семь крупных территориальных государств и несколько мелких, постоянно конфликтующих между собой (см. карту 10). Этот Период сражающихся царств породил новую и в высшей степени деспотическую идеологию легизма, ставшего одним из столпов доминирования китайского государства над обществом. Одним из самых влиятельных мыслителей и практиков этого направления был Шан Ян. Он родился в 390 году до н. э., в середине Периода сражающихся царств, и на личном опыте узнал, каким хаосом может обернуться слабость государства. Почти за два тысячелетия до Гоббса он пришел к схожим выводам о необходимости создания мощного Левиафана, поскольку «величайшее благо для людей – порядок». Если в процессе общество будет ослаблено, то тем лучше, потому что Шан Ян был убежден, что
когда народ слаб, государство сильно; поэтому государство… старается ослабить народ.
Он не просто размышлял и писал на эти темы, но и воплощал свои идеи в жизнь. Из родного царства Вэй он переехал в царство Цинь и поступил на службу к его правителю Сяо-гуну. Под покровительством Сяо-гуна Шан Ян провел ряд радикальных реформ в духе предложенного им нового легалистского подхода, преобразовал административную структуру государства и учредил более профессиональные государственные институты. К следующему столетию централизованные реформы превратили царство Цинь в мощную экономическую и военную державу, завоевавшую все другие государства и основавшую первую в истории Китая империю с признанной династией.
То, что Шан Ян с самого начала преследовал именно такие цели, ясно из первой главы «Книги правителя области Шан» – дошедших до нас записей его идей. В первой главе, озаглавленной «Изменение законов», описывается беседа между Сяо-гуном и его тремя советниками, включая Шан Яна. Властитель опасался осуждения институциональных инноваций со стороны Поднебесной. Иными словами, он беспокоился не только о мнении жителей царства Цинь, но о мнении всего населения Поднебесной, то есть известного мира. Властитель Цинь перенял подобный образ мыслей от правителей более раннего царства Чжоу, разработавших представление о том, что они получают право на правление от Неба («Небесный мандат»). Впоследствии императоры Китая тоже стали утверждать, что получают Небесный мандат. Но как обществу сдерживать правителя, получившего право на власть от самих небес?
Карта 10. Китай в период Воюющих царств, 475–221 гг. до н. э.
Шан Ян считал, что такие ограничения нежелательны. Его цель была проста: «богатое государство и сильная армия». Только такое мощное государство может установить порядок и проследить за тем, чтобы у общества не появлялись идеи об участии в политике. Без такого рода порядка возникнут разногласия, а их следует предотвращать. Трактат «Сюнь-цзы» излагает это языком, поразительно похожим на язык Гоббса:
Люди рождаются с желаниями. Когда они желают чего-то, но не получают этого, они неизбежно ищут средства удовлетворения своих желаний. Если их стремлениям нет ограничений или предела, они неизбежно сражаются друг с другом. Если они сражаются друг с другом, то наступает хаос, а когда наступает хаос, они беднеют.
Вполне естественно стремиться к порядку и к институтам, позволяющим достичь порядка. Но как это предполагалось сделать в Цинь? Основным инструментом должен был стать закон – но не в том понимании, в каком законы развиваются из норм общества и ограничивают правителей в европейском контексте, как мы видели это в предыдущей главе. Согласно представлениям Шан Яна, государство и законы необходимо использовать, чтобы превратить всех либо в крестьян, либо в воинов. За обработку земли или за сражения их предполагалось награждать, а за остальные виды деятельности наказывать.
Людей можно заставить обрабатывать землю и воевать… в зависимости от того, как правитель награждает их [рангами и жалованием]… Люди, которые не работают, но едят; не воюют, но пользуются славой; не имеют рангов знатности, но весьма уважаемы; не получают жалования, но богаты; не служат, но занимают высокое положение – все это преступный люд.
Другими словами, государство, и только государство решает, кого и что ценить. Без такого признания государства ты – «преступный люд». Людей следует подчинять, подобно тому как «работник по металлу подчиняет руду, а гончар подчиняет глину». Для того чтобы люди сосредотачивались на земледел