В этой главе мы объясняем, как наша концептуальная схема помогает дать ответы на эти вопросы, и в процессе мы показываем, как она в более широком свете объясняет эффекты политических, международных, экономических и демографических перемен, иногда называемых «структурными факторами». Чаще всего социологи обсуждают влияние разных факторов, утверждая, что они создают естественные предрасположенности для определенных типов экономического и политического развития – например, предполагается, что война и военная мобилизация усиливают способность государства или что, например, некоторые виды культур, вроде сахарного тростника и хлопка, склоняют к деспотизму а другие, такие как пшеница, подготавливают условия для демократической политики. Наша схема объясняет, почему это необязательно так. Один и тот же структурный фактор может иметь очень разное влияние на политическую траекторию политического образования в зависимости от преобладающего баланса сил между государством и обществом.
Ключевые идеи нашей концепции иллюстрирует приведенная в главе 1 схема и воспроизведенная здесь как схема 2. Она четко показывает, что схожие в широком смысле условия, имеющие отношение к силе государства или общества, не гарантируют того, что два разных политических образования последуют по схожей траектории. Траектория зависит от того, по какую сторону они находятся от границ, разделяющих регионы Деспотического, Обузданного и Отсутствующего Левиафанов. Эта схема также подчеркивает тот факт, что роль структурных факторов бывает довольно разной в зависимости от изначальной позиции разных стран. Взять для примера способность государства, которая на схеме соответствует вертикальной оси. Чем выше позиция, тем сильнее государство (при сохранении силы общества). Такое перемещение может привести политическое образование в коридор, как показывает стрелка 1 на схеме. Но такое же движение может вывести общество из коридора, если оно уже в нем находится, и привести его к Деспотическому Левиафану, как показывает стрелка 2. Либо оно может не иметь существенных последствий, поскольку подталкивает общество с Отсутствующим Левиафаном чуть ближе к коридору, но в долгосрочной перспективе оставляет его за пределами коридора, как показывает стрелка 3. Итак, когда речь идет об эффектах структурных факторов, то дьявол определенно кроется в деталях.
Схема 2. Различные последствия увеличения силы государства
Далее в главе мы развиваем эти идеи, сначала сосредотачиваясь на европейской истории и на контрасте между Швейцарией, Пруссией и Черногорией, а также на весьма специфическом структурном факторе – увеличении способности и силы государства в результате военной мобилизации и войны. Эти идеи и их последствия не ограничены лишь европейской историей. Мы покажем, что они также помогают понять относительно недавние потрясения, приведшие к различным результатам, например, в контексте распада Советского Союза, давшего толчок рождению государств различных типов в Восточной Европе и в Азии. В конце главы мы рассуждаем о том, как первая волна глобализации во второй половине XIX века по-разному повлияла на различные постколониальные общества, и в частности сосредотачиваемся на различиях между Коста-Рикой и Гватемалой.
Война создала государство, а государство создало войну
Этот заголовок – прямая цитата из работы социолога и политолога Чарльза Тилли, сформулировавшего одну из самых известных теорий о влиянии на строительство государства специфического структурного фактора – усиления вероятности и угрозы войны между государствами. Он применил эту идею к Западной Европе начала Нового времени, утверждая, что «военная революция» XVII века и последующее увеличение военных действий привели к созданию современных государств. В результате военной революции появились более мощные виды огнестрельного оружия, новые виды тактики и более мощные фортификации. За этим последовало создание регулярных армий и конкуренция между государствами. Тилли считает, что все это привело к революции и в политической сфере, поскольку потребовалась инфраструктура для содержания и перемещения крупных военных формирований. В рамках нашей теории это соответствует увеличению силы государства, столкнувшегося с необходимостью войны. Тилли был прав в том, что такие перемены способны фундаментальным образом изменить динамику политического развития, как это иллюстрируют стрелки 1 и 2, но они же могут иметь и совершенно иные последствия.
Идеальным примером аргументации Тилли служит Швейцария, даже если строительство государства в данном случае и предшествовало военной революции. Исторически Швейцария была частью Священной Римской империи, институционального преемника восточной части Каролингской империи Карла Великого. Империя к тому моменту все еще находилась под властью императора, но раздробилась на множество мелких и относительно независимых политических образований, правители некоторых из которых фактически и избирали императора. Мы уже видели, как подобные политические образования в Северной Италии, далеко от имперского центра в Германии, утверждали свою независимость. Швейцария также находилась на периферии империи, хотя и не была полностью изолирована от нее Альпами, в отличие от Италии. Несовершенный контроль над этой областью со стороны Священной Римской империи позволял отдельным швейцарским политическим образованиям, кантонам, развивать свои собственные системы собраний. Таким образом в этих кантонах, одни из которых были сельскими, другие в большой степени урбанизированными, возник более широкий спектр политики собраний, унаследованной от германских племен и вновь проявившейся по мере ослабления империи. История Швейцарской конфедерации началась в 1291 году с объединения кантонов Ури, Швица и Унтервальдена, представители которых принесли клятву и подписали «Бундесбриф» («федеративную хартию») в Рютли, на лугу в окрестностях озера Люцерн (см. карту 13). Хартия стала попыткой централизации власти, и в ней особенно уделялось внимание необходимости поддержания общественного порядка и устранения беззаконности. Первый значимый пункт гласит:
Так все люди долинной общины Ури, все население долины Швиц и община людей из нижней долины Унтервальден перед лицом коварства нынешнего времени и ради собственной защиты и сохранения пообещали поддерживать друг друга любыми возможными средствами, советом и содействием, имуществом и жизнью, как внутри долин, так и во вне их, со всей властью и силой, против всех и всякого, кто стремится им или кому-то из них учинить насилие, причинить несправедливость или сотворить зло против их жизни и имущества.
Карта 13. Европейское расхождение: Бранденбург-Пруссия, Швейцария и Черногория
По сути это был пакт о взаимопомощи между тремя кантонами, предоставляющий средство разрешения споров, поскольку в нем предусматривалось следующее: «Если же между связанными этой клятвой возникнут споры, то самые благоразумные и рассудительные среди них должны урегулировать спор между сторонами. Все другие конфедераты обязуются защищать это решение против любого, кто воспротивится ему». Хартия не указывала точно, кого именно считать «самым благоразумным и рассудительным», но этот пункт толкуется как заявление об арбитраже одного кантона над двумя другими или одной группы граждан над двумя другими, вовлеченными в спор. Неужели перед нами корни прославленной способности швейцарцев находить компромиссы?
Ури, Швиц и Унтервальден – все они были частями Священной Римской империи. Предполагалось, что они должны подчиняться австрийскому герцогу Габсбургу. Они не должны были заключать пакты между собой. Габсбурги не одобряли создание таких автономных организаций, и уж конечно, им был не по нраву следующий пункт:
Далее мы единодушно поклялись и постановили, что в этих долинах никогда не примем в качестве судьи того, кто получил свой пост за деньги или благодаря любым другим услугам, и кто не является нашим соотечественником или уроженцем этой местности.
Таким образом, отныне местные жители не признавали никаких судей Габсбургов. В 1315 году армия Габсбурга была впервые разбита в битве при Моргартене, за чем последовали очередные пакты и рост того образования, которое впоследствии получило название Швейцарской конфедерации. Город Люцерн присоединился к ней в 1332 году. Договор о Цюрихском союзе 1351 года особенно подчеркивал, что каждая подписавшая сторона должна прийти на помощь той, которой угрожают Габсбурги. Город Гларус присоединился в 1352 году, а Берн – в 1353-м. Герцог Леопольд II Австрийский решил положить конец неповиновению, но его армия была разбита в битве при Земпахе в 1386 году объединенными силами конфедерации. В ней наряду со множеством местной знати погиб и сам Леопольд. Но это не означало освобождение Швейцарии от доминирования Габсбургов. Для этого пришлось ждать войны 1499 года, закончившейся Базельским миром, признавшим фактическую автономию конфедерации. При этом создание швейцарского государства сверху вниз продолжалось на протяжении всего XV столетия. В ходе этого процесса сельские жители освобождались от оставшихся феодальных обязательств, а остатки швейцарской знати постепенно исчезали. К тому времени на этот процесс обратили внимание повсюду в империи, и возникло выражение «schweytzer warden» – «уходить по-швейцарски», описывающее попытки крестьян добиться автономности. С 1415 года начали регулярно проводиться собрания делегатов со всех кантонов конфедерации. Фрибург и Золотурн вошли в нее в 1481 году, Базель и Шаффхаузен – в 1501-м, и Аппенцель – в 1513-м.
В соответствии с теорией Тилли все это проходило в контексте усиления военных угроз со стороны Габсбургов, благодаря чему кантоны получали больше пользы от объединения, а способность швейцарского государства усиливалась. Победа в битве при Зепахе доказала превосходство швейцарской пехоты даже над рыцарями в броне. Еще в 1424 году Флоренция попросила совет конфедерации предоставить ей наемников, и в последующие несколько столетий швейцарцы предоставляли свои отряды воюющим странам по всей Европе. Поначалу вербовка этих наемников была децентрализованной, и ее проводили частные посредники и различные органы кантонов. Но потом ста