шетками и стальными дверями. Вычислить их можно, так или иначе, они где-то бывают, общаются и даже хвалятся в своем очень узком кругу посвященных. Стоит задеть одного, как взревет сирена тревоги, и остальные забаррикадируются. Выбить из колеи такое сообщество невозможно. Улитки скроются под панцирем. Именно улитки, а не стадо антилоп. И все же идея ей нравилась. Пока все выглядело бредом свихнувшегося маньяка, но в госте был определенный шарм, дерзость, в глазах читалась уверенность. Самонадеянный тип. Именно такие и вершат большие дела.
— На каких условиях вы хотите со мной договориться? — спросила фрау Йордан.
— Я могу устроить черный аукцион в России и знаю, сколько сумею на нем заработать. Меня эта цена не устраивает. Я хочу получить больше. От вас. Вы же сумеете для себя эту цифру удвоить. Если взять за основу некую единицу, настоящую цену товара, в России на аукционе я заработаю не более двух с половиной, трех единиц. Вы мне заплатите пять, а продадите за десять. В этом случае наше сотрудничество можно считать взаимовыгодным.
— А мое дело найти сумасшедших покупателей, способных выложить максимальную сумму, ту самую десятку?
— Совершенно верно. Каждый должен заработать свои проценты. Большие деньги требуют большого труда и немалых вложений. Я передам вам фамилии самых знатных вельмож великой Российской империи, чьи ордена хранятся в сейфах коллекционеров. Вы найдете их потомков в Европе. Америку трогать не будем. Там даже эмигранты испорчены. А в Европе чтят русские традиции. Возьмем, к примеру, графа Мордвинова, который меня рекомендовал вам. Вы ему доставали награды его предка. И он в восторге. Деньги для него не имеют значения. Мода на восковые фигуры привела бывших русских князей и графов в неистовство. Они словно помешались на своих далеких великих пра-пра-пра-прадедах. Так вот. От меня вы получите список наград и имена награжденных. Когда вы найдете их ныне живущих потомков, согласных пойти на крупные затраты, дадите мне знать, какие ордена востребованы. Тех, кто беден, исключим сразу. Нам нужен список гарантированных покупок. Лишняя суета ни к чему.
Фрау Йордан впервые улыбнулась, если незначительное движение четко очерченных губ можно назвать улыбкой.
— Я нашинкован идеями, как копченая колбаса шпиком. Дарю еще одну. Устройте выставку русских монет и оружия. У вас все это есть. Прокатитесь по Европе с этой выставкой, и пусть в ней примут участие коллекционеры. В частности, граф Мордвинов и еще двое ему подобных могут предложить для выставки восковые фигуры прадедов в полном облачении. Они с удовольствием примут участие в таком показе. Их переполняет гордость, и получить возможность похвастаться своими приобретениями они не упустят. Увидев такое, многие потомки с толстыми кошельками захотят повторить успех своих соотечественников. Если вы дадите ненавязчивую рекламу, что ваша фирма или какая-то другая, подставная, готова помочь в их начинаниях, то покупатели сами к вам придут.
— Мне нравится ваш подход к делу.
У Марлен Йордан блестели глаза, она забыла о времени. Беседа длилась около часа вместо отведенных на нее тридцати минут.
— Вам придется помочь мне средствами. Я не беден, но и не очень богат, а операция потребует серьезных затрат.
— Если хотите получить от меня материальную помощь, то она может иметь место, но как беспроцентный заем. Когда все закончится, вы вернете мне деньги из вашей доли. И подумайте над тем, какие гарантии вы можете предоставить под выделяемую ссуду.
— Ложка дегтя в бочку меда. Ну хорошо. Я предоставлю вам гарантии. Сегодня вечером вы получите списки наград и награжденных. Сорок шесть имен. Через месяц я буду в Мюнхене. Там мы окончательно оформим наши отношения и оговорим детали. Напоминаю, на операцию уйдет не менее двух лет.
— Когда вы уезжаете?
— Завтра утром.
Гость встал:
— Позвольте откланяться. Приятно было познакомиться.
— Взаимно. Надеюсь на успех в сотрудничестве.
Когда он пересек огромный зал и вышел за дверь, хозяйка кабинета нажала на кнопку, встроенную в стол. Появился крепко сложенный мужчина.
— Проследить. Но очень осторожно.
Мужчина исчез.
Фрау Йордан сняла телефонную трубку:
— Найдите мне Юрия Крылова. Очень срочно. Сейчас он работает в Кельне, под крышей телефонной компании «Грюндик». Передайте, что я хочу его видеть.
Положив трубку, она вновь ее взяла, набрала код Москвы и нужный номер.
— Алина? Рада слышать твой голос. Сделай одолжение, милочка, купи самую дешевую турпутевку в Германию на несколько дней. Ты мне нужна по важному делу. Хочу предложить тебе высокооплачиваемую работу… Нет, не в Германии, а в России. Если я говорю высокооплачиваемую, то речь идет о хороших деньгах. Ты меня знаешь, я тебя никогда не подводила. Жду
Закончив разговор, женщина задумалась. Глаза ее сверкали.
Гость вышел из готического особняка девятнадцатого века, чудом устоявшего под бомбежками минувшей войны, и сел на заднее сиденье ожидавшего его «Мерседеса» с тонированными стеклами. Машина тронулась.
— В аэропорт? — спросил водитель.
— Нет. Покружи по городу и высади меня у какой-нибудь подворотни после резкого поворота. До аэропорта я доберусь на такси. Вечером отвезешь ей конверт.
— Будет сделано.
Мужчина переоделся, снял темные линзы, сменил парик, надел очки и шляпу, сорвал приклеенные усы и превратился в совершенно другого человека. Машина проскочила на красный свет и тут же свернула в переулок. Он выскочил почти на ходу и юркнул в арку. Через несколько секунд, визжа тормозами, в переулок свернула другая машина. Он дождался, пока она скроется из виду, вышел из убежища и поймал такси.
— В аэропорт, пожалуйста.
3
Новосибирск
Апрель 2003 года
Склад металлолитейного комбината, где хранятся слитки, болванки, трубы и прочее железо, своим видом не впечатлял, как, скажем, кабинет дамы в готическом особняке. Но есть люди, которые комфортно себя чувствуют в любой обстановке. Высокий мужчина лет сорока указал на груду стальных болванок, выкрашенных в синий цвет.
— И это самая надежная сталь? — спросил наш знакомый, прилетевший из Европы.
— Смотря для каких целей ее использовать. Делать клинки для сабель и мечей, так лучше не найти. Конечно, не дамаск, но в некоторых случаях не хуже. Сделано по рецепту старых сибирских оружейников, работавших еще на братьев Демидовых. Из такой стали ковали клинки для тех, кто шведам головы рубил. И сегодня есть умельцы, способные ковать настоящие сабли и шашки.
— Видел. Даже в руках держал. Ну-ка покажи мне главную болванку, Лева.
Лева улыбнулся:
— На глаз ни за что не отличишь. Все железо в один цвет покрашено в несколько слоев. Даже не процарапаешь. Определить можно только по весу.
Он взял одну из болванок. Было видно, как тяжело удержать ее в руках.
— Вот, Гена, тридцать шесть килограммов чистого золота девятьсот девяносто девятой пробы. — Он осторожно положил болванку на место.
— Целое состояние в одной железяке. Только я не Гена, а Олег.
— В твоих именах и паспортах можно заблудиться. Олег так Олег. Идем в мой кабинет и выпьем по рюмочке.
Решетки и двери из стальных прутьев делили огромный склад на большие отсеки. Пока они дошли до выхода, пришлось повесить замки на пять дверей. В здании администрации царили чистота и тишина. Кабинет был на шестом этаже. На двери — бронзовая табличка: «Генеральный директор комбината Лев Сергеевич Храпонин».
Директор достал из сейфа бутылку водки, по селектору предупредил секретаршу, что занят, велел никого к нему не пускать. Гость огляделся. Голые стены, выкрашенные масляной краской, портрет президента, стол для совещаний. Одно окно выходило на комбинат, другое — на городскую окраину.
— А кабинетик для отвода глаз выбрал такой, будто торгуешь лаптями?
— Нет. Ты же знаешь, я не привередлив. Что есть, то есть.
— Всю городскую и областную власть кормишь, а сам жить на широкую ногу стесняешься. Это хорошая черта. Сумел себя поставить правильно. Тебе никто угрожать не смеет, а ты их в тиски зажал. На каждого досье завел.
— А как же. Все возле моей кормушки пасутся. Им бы только хапать, будто последний день живут. Алчность! Вот на чем они горят, а мы процветаем.
— Скажи, Лева, и сколько времени уходит на создание такого слиточка?
— До трех месяцев. По крупинкам собираем. Тысячи старателей со всего Севера и Сибири несут свои украденные пылинки. Я их не обижаю. После того как я со скупщиками разобрался, им больше некуда нести золото. Здесь я монополист. Но никто не жалуется, своих каналов сбыта не ищет. Да и рискованно. Попадутся — им хана, а золото ко мне по-любому вернется. Мои люди везде расставлены. Лицензии на отмыв золота даю я, они проценты платят и добычу мне несут.
— Я знал, что ты сумеешь поставить дело.
— Потому и помог мне?
Олег поморщился:
— Терпеть не могу бездарей, лентяев и хапуг. Настоящим делом настоящие люди заниматься должны. Пользу приносить и себе, и другим. Уметь вперед заглядывать, почву под ногами чувствовать. Вот как мэр твоего городка. Люди на него не нарадуются. А сколько он себе дач построил, значения не имеет.
— Ты прав. И я им доволен. Но куйбышевский градоначальник еще дальше пошел. Церкви строит, театры, фабрики открывает. Молодежь держит. Мечтает олимпиаду Сибири у себя устроить.
Гость внимательно посмотрел на собеседника.
— Хорошая мысль. Надо ее обдумать. Подай ему идею отели строить. Олимпиада — это хорошо. А какой-нибудь фестиваль еще лучше. На олимпиаду спортсменов не хватит и зрителей. Молодежный фестиваль куда интересней. Я подумаю над этой идеей.
— И до всего-то тебе дело есть, Гена. Извини, Олег. Давай выпьем.
Выпили, икрой закусили.
— А теперь о главном. — Гость вздохнул. — Как обстоят дела с алмазами?
Храпонин подошел к сейфу, извлек коробку из-под кубинских сигар, в которой лежал замшевый мешочек. Вернувшись к столу, высыпал на полированную крышку содержимое. Мутные стекляшки никакого впечатления не производили, как разбитый вдребезги граненый стакан.