— Ален, я так виноват перед тобой. Когда я увидел тебя в ресторане с Журавлевым, ревность застлала мне глаза. Я не знаю, почему я так решил, но мне стало очень больно. Я разозлился. Это я сейчас понимаю, что надо было подойти к вам и ничего такого не случилось бы. Но я ревновал тебя дико. Я люблю тебя и видеть тебя рядом с другим мужчиной мне было невыносимо. Я знаю, я подонок, кретин, и что на мена нашло, не знаю. Я бесился, увидел, как он отвез тебя домой и поцеловал. Был готов убивать всех и крушить все вокруг. Прости, прошу. Дальше я поступил, как последний подонок. Дал указание Солнцеву прекратить с тобой сотрудничество. Я видел, как ты забирала вещи, хотел сорваться, но еще приревновал к Игорю. Это чувство разъедало меня изнутри. Такое со мной впервые.
Когда я увидел тебя на юбилее Тамары, думал задушу тебя. Извини, я снова был на взводе. Эта долбаная Лавренева созналась, что ребенок был не мой. Она всем долго крутила мозги, что это я подлец. Ты, наверное, слышала наш разговор. И я тогда тебя не узнал, думал ты преследуешь меня. Прости. Я не знаю, что мне сделать, чтобы ты простила меня.
Никита замолчал, откинул голову на дверь. Он впервые плакал и не стеснялся своих слез.
— Аленка, я никуда не уйду. Не гони меня, прошу. Мне без тебя эти три года нечем было дышать.
Без малого три года Алена жила в Москве, в квартире Давида, который действительно помог ей найти первых клиентов. Потом слухи о классном адвокате с быстротой пожара разошлись по Москве, и у нее уже не было отбоя от клиентов.
Когда она узнала, что беременна, сначала напугалась, но Ирина и Давид в два голоса заверили ее, что никогда не бросят ее, сделают все, чтобы она была счастлива, помогут с малышкой. Когда она узнала, что будет девочка, они долго думали, как ее назвать. Ребенок был довольно шустрый и крутился в животе, как юла.
— Предлагаю назвать Юлькой, — предложил Давид.
— Да нет, она у нее польку-бабочку там танцует. Будет Полькой, — предложила Ирина.
Им понравилась и общим числом голосов было решено назвать ее Полиной. Девочка родилась совершенно здоровым ребенком, шустрым, любознательным. Ее ярко-синие глаза, как у папы с вниманием изучали окружающий мир.
Когда дочка стала подрастать, вопросов, на кого она похожа не осталась. Она была удивительно похожа на Никиту. Только цвет волос взяла мамин — беленькая, как снежок.
Давид нанял для Полинки няню, которая очень помогала Алене по хозяйству, выручала ее.
Последний месяц у Алены выдался напряженным, снова много судов, много бессонных ночей, когда она готовилась к заседаниям. Еще вчера Ирина сообщила, что подозревает у себя опухоль. Она долго рыдала в трубку, прощалась с Аленой. Но Давид просто взял и почти насильно отвез Ирину к врачам, положил ее на обследование. И она ждала известий о состоянии здоровья тетушки.
Сегодня Алена выиграла последний важный процесс, удалось освободиться раньше. Когда она пришла домой, няня быстро передала ей, как себя вела ее двухлетняя егоза и заторопилась домой на день рождения своего мужа.
После ее ухода минут через десять раздался звонок в дверь. Она удивилась, решила, что няня что-то могла забыть и, не глядя в глазок, открыла дверь. Перед ней стоял Никита и смотрел такими глазами, что у нее перехватило в горле и она не смогла произнести ни слова. Видеть и разговаривать сейчас с ним она просто не могла.
Он сделал движение, собираясь перешагнуть через порог, но она быстро закрыла дверь, прислонилась к ней спиной, так как ноги отказывали ее держать.
— Алена! — позвал ее Никита. — Нам надо поговорить. Прости меня, если сможешь.
— Что ты хотел? — она смогла кое-как выдавить из себя пару слов.
И он начал говорить. Каждое его слово отзывалась у нее в сердце, заставляло его плакать. Как она долго ждала такого разговора. И вот сейчас слушала его и не могла сдвинуться с места. Пустить его сейчас к себе, она не могла.
— Никита, уходи. Просто уходи. Я не хочу сейчас разговаривать с тобой.
— Я не уйду. Буду ждать у тебя под дверью, пока ты не пустишь меня к себе, — услышала она в ответ.
— Уходи. Не надо ничего.
— Не уйду. Никуда. Пока ты не простишь меня и не поговоришь со мной.
Она услышала шуршание за дверью, нашла в себе силы заглянуть в глазок. Никита сидел, прислонившись спиной к двери и снова начал говорить.
Она тоже опустилась на пол и прислонилась спиной к двери, слушала его голос и тихо рыдала. Как она любила этого мужчину. Она долго не могла понять, почему он так поступил с ней и даже не стал разговаривать. А сейчас все его слова сначала вызывали у нее шок, а потом ей захотелось засмеяться. Он ревновал ее! Просто приревновал к клиенту, которого она спасла от разорения! Она кусала губы, чтобы не рассмеяться сквозь слезы, которые так и продолжали течь из глаз.
— Аленка, я никуда не уйду. Не гони меня, прошу. Мне без тебя эти три года было нечем дышать.
Она поднялась, открыла дверь. Он так и продолжал сидеть спиной к ней. Алена положила ему руку на плечо:
— Пошли, познакомлю с дочкой.
Никита быстро поднялся и зашел к ней в квартиру. Из комнаты к ним вышла Полинка, которая уставилась с интересом на своего папу. Они стояли и разглядывали друг друга. Никита несколько раз громко сглотнул, потом присел перед дочкой и хриплым шепотом сказал:
— Привет, Полинка.
Она посмотрела на маму:
— Это мой папа? — И когда она кивнула головой, бросилась ему а шею. — Папочка!
Алена прислонилась к стене, зажимая рот рукой, чтобы снова не расплакаться. Никита и Полинка застыли в объятиях друг друга. Потом он поднял ее на руки, подошел к Алене и второй рукой обнял ее, прижал к себе. Полинка тоже обхватила ее за шею.
Они уложили Полинку спать, впервые в жизни Никита читал сказку на ночь своей дочке. Потом они с Аленой ушла в кухню, чтобы не мешать дочке и долго разговаривали.
— Аленка, прости меня, прости за все. Я не такой плохой, как обо мне говорят. Для вас я сделаю все и даже больше. Просто разреши быть рядом с вами и любить вас. Я не представляю, как я буду без вас.
Он положил голову ей на руки, отдавая ей себя.
— Я давно прости тебя. Давай забудем все, что было, начнем с чистого листа. Просто знай, я давно люблю тебя и буду любить всю жизнь. Если кто-то будет говорить тебе обратное, не верь. Для меня есть только один мужчина на свете, это ты. И я верю тебе. Знаю, что любишь меня.
Он поднял голову и смотрел на нее сияющими глазами.
— У меня остался только один вопрос — как ты не узнал меня?
— Я был слеп, когда не увидел рядом с собой свое будущее.
Утром Алене позвонила Ирина и сразу же начала радостно кричать в трубку:
— Аленка, ты представляешь! Я буду мамой! Я так была уверена, что это опухоль, но вчера врач поздравил меня и сообщил, что эта опухоль через семь лет в школу пойдет. Боже! Я не верю! Уже четыре месяца, ЧЕТЫРЕ! Я буду мамой! У меня будет сын!
Алена слушала свою родную тетушку и была за нее рада, больше, чем она сама. Ирина заслужила свое счастье.
ЭПИЛОГ
Через неделю Алена вместе с Полиной и Никитой вернулись в Питер. Он сразу же отвез своих девочек к себе домой. Его огромная квартира сразу же понравилась Полинке, которая с криками индейцев бегала по комнатам.
Никита в дочке души не чаял. Они стали неразлучны, как попугайчики. Прозвище Полька-бабочка плотно пристало к девчушке.
Через месяц Алена снова поменяла свою фамилию, теперь на Адмиралову. Свадьбу она попросила не устраивать. К ним приехали Ирина с Давидом, будущие счастливые родители, пришли родители Никиты, Солнцев, который смотрел на них, довольно улыбаясь. За большим столом в уютном ресторанчике они отметили свое счастье. Полинку пришлось оставить дома, иначе этот метеор разнес бы весь ресторан.
Жизнь продолжалась. Алена наслаждалась своим счастьем, каждый день просыпаясь с улыбкой, обнимая и целуя своих самых любимых.
Как-то она заехала на квартиру к Ирине, проверить все ли там нормально. В почтовом ящике снова нашла пригласительный билет на 15-летие со дня выпуска.
— Ну что, пойдем? — спросила она у мужа, когда они насытившись друг другом отдыхали в постели.
— Обязательно. Я же должен похвастаться своей женой. Пусть мне все завидуют. И опять же, у Тамары нашей снова юбилей. Она много для меня сделала. Самое главное, не дала мне стать подонком. Она единственная, кто поверил, что я не посылал Лавреневу на аборт.
— А что же все-таки было?
— Ты правда хочешь знать?
— Лучше я от тебя узнаю, что от «добрых» людей, которые все переврут.
— Оксанка вешалась на меня с седьмого класса. В девятом стала прямо намекать, что хочет со мной переспать. Я гонял ее, но она забила себе в голову, что мы будем вместе и я должен трахнуть ее. Когда появилась возможность, я перевелся в другую школу. Меня эти девки просто замучили?
— Прям так и замучили? И никто тебе не нравился? — улыбнулась Алена, лаская пальчиками грудь мужа.
— Представь, тебя по всюду преследует стая девиц. Ты постоянно находишь в своем портфеле какие-то записки. Один раз трусы нашел. Меня бесило это жутко. Лавренева просто проходу мне не давала, приходила ко мне домой, считала себя уже почти моей невестой. Моя мать была в шоке. Но она слишком хорошо воспитана, чтобы прогонять девушку поганой метлой. На каникулах после десятого класса мы после игры с парнями пошли в кабак, там хорошо поддали. Я был хорош, уже плохо помню, что было. Помню, что за столом появилась Оксана. Потом провал, затем какие-то проблески, видел себя в номере гостиницы. Но точно знаю, что был с презиком. Это уже на автомате. Мое здоровье мне дорого, я член не на помойке нашел. Потом узнал, что она еще с Витькой Кольцовым зажигала. Судя по всему от него и залетела, а он ее послал. Вот и решила повесить своего ребенка на меня.