удут пусты, а город безлюден? Нет, конечно! Нам это только в каком-нибудь фильме про апокалипсис могли показать. И вдруг в течение нескольких дней это стало реальностью.
Вспомнила тут слова писателя Эдуарда Лимонова про послевоенное поколение: «Лиц-то таких, как после войны, нет. Те были честные и простые лица. Тогда лицами гордились, сейчас лицами прикрываются». И вот именно таким людям с честными и простыми лицами и было проще всего адаптироваться к новым реалиям.
Те, у кого смысл жизни зависел от количества лайков под фотографией в инстаграме, оказались, конечно, в ужасной ситуации. Те, кто привык публично демонстрировать свою интересную, разнообразную, насыщенную смыслом позитивную жизнь: фоточки из кафе, фитнес-клуба, с шопинга и с курортов, оказывались запертыми в четырех стенах. Конечно, это страшный удар.
А проще всего было тем, кто видит свое предназначение в том, чтобы помогать людям. И как бы это ни парадоксально прозвучало, нам, врачам, для которых медицина — это не профессия, а призвание, было намного легче. Потому что вытаскивать людей из лап смерти — это наша работа, наш долг».
Мы обязательно победим
Иннокентий Стригин, травматолог, во время коронавируса пошел работать в «красную зону» по собственному желанию.
«Человек состоит из клеток. Есть бактерии — это одна самостоятельная клетка. Они могут объединяться вместе и вызывать гнойные процессы. А есть другая форма существования — вирус. Поэтому инфекция бывает двух типов: вирусная либо бактериальная».
Иммунитет против
«Когда в организм проникает вирус или бактерии, иммунная система активируется, поднимается температура, начинается борьба.
А бывают такие моменты, когда твой иммунитет уже не работает или работает хуже, тогда происходит его подавление. Поскольку мы живые люди, жуем, едим, у каждого из нас присутствует естественная микрофлора, в том числе бактериальная. Пока наш иммунитет ничем не занят, например не отвлечен вирусной инфекцией, он может контролировать качество жизни той или иной микрофлоры.
Если вирус пришел, иммунитет отвлекся на него, то проявятся и обострятся определенные внутренние патологии, у кого-то хроническая ангина, тонзиллит.
А когда уже ослабленный человек приходит в больницу, где есть своя внутренняя бактериальная инфекция, он может запросто ее получить.
Представление о том, что мы вирусную инфекцию лечим антибиотиками, не совсем верное. Мы даем антибиотики для того, чтобы предотвратить появление бактериальной инфекции у людей, которые уже поражены вирусами.
Если ты грамотно применяешь хорошие противовирусные препараты, то антибиотики могут быть тебе и не нужны. Все зависит от подхода врачей.
Еще есть грибы. Это тоже клетка, но чуть-чуть другая. Если переборщить с антибиотиками, вылезут грибы и придется принимать уже противогрибковые препараты».
Теплый прием
«Работать в ковидном отделении меня никто не заставлял. Я как раз собирался менять свою специализацию. Травма — это одно, а инфекционное, коронавирусное отделение — совсем другое. Я интересовался у руководства, можно ли так сделать. Тогда многие были против, объясняя это тем, что я должен заниматься своим направлением — травматологией. Но это происходило еще до массовых переоборудований стационаров под инфекционные.
Извините за грубое выражение, но мне в коронавирусном отделении работать прикольно. Еще неизвестно, где более нормированный режим. Здесь сейчас рабочий день четко от и до. А по поводу опасности… Ну, если пойдешь в магазин, тоже можешь вирус подцепить. В транспорте по дороге сюда. Вероятность есть. Я подумал, особой разницы нет, заболею я или нет. В обычное отделение могут привезти человека, который болеет этим бессимптомно, а ты с ним проконтактировал. Тут не может быть уверенности.
Отделение состоит из врачей и медсестер. Поступает пациент, ты его опрашиваешь, собираешь анамнез. Если корпус официально регламентирован под коронавирус, то скорая приезжает, как в инфекционное отделение. Все сотрудники одеты в серьезные защитные костюмы.
Так вот, выясняешь у поступившего нюансы по сопутствующим заболеваниям, если таковые есть. И по основному: какая температура, когда начала повышаться? Есть ли кашель, когда он начался? Ездил куда-то или не ездил, контактировал ли с кем? Какие препараты принимал?
Назначаешь лечение и наблюдаешь. Может, какие-то мероприятия проводишь. Кислород даешь. Делаешь замеры. Есть приборы, которые позволяют оценить степень тяжести состояния.
Было такое, что к нам одновременно поступили восемь человек один за другим. Но это в том случае, если есть свободные места. Там, где я работаю, никто не то что в коридорах не лежит, у нас даже есть палаты на одного пациента. Условия хорошие. Медицинский научно-образовательный центр МГУ.
У нас не очень большое количество коек, если сравнивать с той же «Коммунаркой». Намного меньше. Правда, и врачей меньше. Но никаких организационных проблем нет.
И пока одна потеря. По сопутствующим заболеваниям. Человеку было за восемьдесят».
Вопрос времени
«Любой вирус — это биологическая белковая оболочка, в которой есть начинка. Это либо РНК, либо ДНК, кислота, которая состоит из мономеров. Когда она попадает в клетку, начинает взаимодействовать с такой же структурой. Похожая есть в клетке. Дальше она либо размножается, либо вносит какие-то изменения. Клетка может их не почувствовать. Может почувствовать. Как правило, чувствует.
Начинаются какие-то сбои. Все равно что в механизм из шестеренок не масло налить, а песка засыпать. Может, прожует, а может, навернется. В принципе, в 2002–2003 годах уже было такое — SARS-CoV, атипичная пневмония. Была огласка, но, конечно, не такая глобальная, как сейчас. И карантин не вводили. Ничего масштабного.
Собственно, почему с гриппом нет такой ситуации: каждую осень делают прививки.
Конечно, мы разберемся с коронавирусом — это только вопрос времени. Разработаем вакцину, препараты, иммунный щит. И он отправится пылиться на полку к птичьему гриппу.
Многие пишут в репортажах, что врачи сейчас работают на передовой. Меня это очень раздражает.
Врачи на передовой всегда, и до коронавируса были, и после него будут. Почему вдруг сегодня все о врачах вспомнили? Испугались? Поняли, что только врачи могут помочь?
Есть такие профессии, куда, как сказал один деятель, по призванию приходят. Пожарные, например. Я однажды работал короткое время пожарным, пообщался с ребятами. Многие из них вообще на энтузиазме пашут. Но про это не говорят. Много профессий, о которых редко вспоминают, но без которых не выжить. Врач — одна из них».
«Армия России»
Станислав — врач больницы.
«Есть точное выражение: на войне как на вой не. Мало кто задумывается о значении этой фразы. Она кажется слишком простой, чтобы вместить в себя какие-то сверхидеи. Тем не менее ничто так точно не описывает работу медиков сейчас, как это простое выражение. Да, на войне как на войне — пожимаем мы плечами и идем в «красную зону».
Услуга по спасению
«Точнее, сначала ты заходишь на пост охраны, проходишь шлюз, где тебе выдают носки, нательное белье, тапочки и наводят на лоб пистолет. Пистолет — моментальный измеритель температуры, но когда тебе что-то нацеливают на лоб — уже малоприятно, сразу понимаешь, что пахнет чем-то серьезным. Это шутка, конечно. Но доля правды в этом есть.
Впрочем, белье, которое нам выдают, оно тоже с намеком: на нем написано «Армия России»: свое белье из дома надевать нельзя, а у больницы нет нужного количества, вот и выдают то, что смогли найти.
Итак, вешаешь ключ от шкафчика на шею и надеваешь СИЗ (защитный комбез, респиратор, очки, перчатки — две пары — и бахилы). Дальше — «красная зона».
Чтобы понять, что такое «красная зона», лучше всего представить себе аварию на Чернобыльской АЭС. Там была зона отчуждения, а здесь — «красная зона». Примерно одно и то же. Мы шутим, перефразируя фильм «Мальчишник в Вегасе»: все, что было в «красной зоне», остается в «красной зоне». Вроде как тот же мир, но там есть свои правила и законы. Входишь туда и… знаете, я вспоминаю, как в кино показывают выброс десанта с самолета: «Первый пошел… второй… третий!» — вот у нас так же примерно.
Должен сделать оговорку. Вот меня сейчас многие спрашивают: как же вы там работаете? Расскажите, что там происходит. И знаете, надоело уже. Точнее, надоело, что вдруг все врачей стали считать героями. Будто до коронавируса у нас была легкая работа! Да у нас каждый день такой. Как медицинский заканчиваешь, так до выхода на пенсию каждый день и работаешь в таком режиме. А тут вдруг все всполошились, плакаты по Москве вешают, каждый говорит: «Какие же врачи герои!»
Это правильно, хорошо, что так говорят. Но я зуб даю, что, как только эпидемия закончится, никто и не вспомнит о своих словах, и так же мы будем работать, никем не замечаемые.
У нас же как теперь модно говорить — «врач оказывает услугу». Да смешнее этой формулировки и представить себе нельзя. Врач помогает, оказывает помощь, а никакую не услугу. И вот эта ситуация с пандемией, я надеюсь, это доказала: мы оказываем помощь, мы спасаем, мы боремся за жизни, у нас каждый день — это линия фронта. А про нас пишут: «оказывают услугу»… Смешно просто».
Очеловечить «космонавтов»
«Так вот. Надеваешь скафандр — и вперед! Поначалу вообще не узнавали друг друга. Потом начали по походке узнавать, по глазам. Потом придумали подписывать на защитном костюме имена. Нам выдавали бейджи, но, признаюсь, не все ими пользовались — слишком мелко написано.
А вот написать на костюме — это, знаете, такая шалость, которую можем себе позволить.
Да и уверен, на самом деле за этим стоит нечто большее. Не так давно читал в одном научном журнале объяснение ученых, почему многие люди боятся клоунов. Оказывается, это такой психологический эффект, эволюцией в нас заложено, что, если мы видим кого-то похожего на человека, но при этом не такого, то наше подсознание начинает воспринимать его как больного. В древние времена этот инстинкт помогал людям отличать больных и, следовательно, их начинали сторониться, чтобы не заразить свое племя, род и так далее.