Или вот еще. Молодой мужчина. 75 % поражения легких. Сильнейшая одышка. Разговаривал с нами и задыхался при разговоре. Но мотивация бороться, очевидно, у него была такая, что выкарабкался. Ну и мы ему, конечно, помогли.
Что касается полного восстановления тканей, мне кажется, даже врачи еще не знают, что дальше будет. Минимум через полгода можно об этом говорить. Вирус такой коварный».
Дела семейные
«Привозят человека с подозрением на коронавирус. Показания к госпитализации: высокая температура и дыхательная недостаточность. Может быть, боль в грудной клетке. Делают всем КТ обязательно еще на уровне приемного отделения. Если есть пневмония, обычно на КТ выходит своеобразный рисунок типа матового стекла. И врачи уже пишут: «Высокая вероятность COVID-19». В приемном же отделении берут сразу мазки, результаты которых пациент ждет, находясь уже в стационаре. На вторые сутки они точно готовы. Тогда либо подтверждается коронавирус, либо нет. Но если есть пневмония именно такая, по типу матового стекла, то, скорее всего, это COVID-19.
Антибиотики назначаются сразу всем. В ординаторской висят рекомендации ВОЗ. Дыхания не хватает — даем кислород. Если температура высокая — парацетамол, который ВОЗ считает обязательным.
Я часто слышу истории, как членов одной семьи развозят в разные больницы. У нас, наоборот, очень много было именно семейных.
Раз лежали сын и мама. И заведующая отделением говорит: «Мальчика переведем к маме в палату. Он за ней будет ухаживать». Мама совсем старенькая была. Сына выписали первого, маму потом.
Но вирус очень непредсказуемый. Могут всей семьей жить в одной квартире, одни заболеют, а другие нет.
Количество госпитализированных сейчас намного снизилось. Когда мы открылись, за полдня поступило 45 человек. У нас отделение на 145 пациентов, сегодня там лежат 90. А было такое, что мест не было. В коридорах, правда, не лежали, все на койках. Скорая же созванивается, проверяет. Если нет мест — в другой COVID-госпиталь, а не в коридор, как опять же везде писали.
Да, оптимизация коснулась Первой градской, отделение хирургическое закрыли одно, но эти койки никуда не делись, наоборот, их стало больше: открылись терапия и платное отделение. Я думаю, оптимизация в случае с коронавирусом никаких отрицательных последствий не имела».
Идти или не идти
«Выбора, идти в «красную зону» или не идти, если честно, не было, хотя никто под дулом пистолета не заставлял. И нет таких, кто уволился.
«COVID-отделение сделали из нашего, где мы до этого работали. И куда мне теперь? Дома сидеть без работы? Нас сразу предупредили, что три категории граждан могут отказаться. Кому за 65. У кого дети до трех лет. И люди с хроническими заболеваниями. Ни в одну из этих категорий я не попала. Мне-то как раз бояться нечего, я уже рассказывала, какая у нас защита.
Много врачей заражается, но не из нашего отделения. Остальные же корпуса работают в обычном режиме — без такой защиты, как мы. Только маска, перчатки. Так всю травматологию закрыли на карантин. Там все переболели. Кто-то в легкой форме, кто-то потяжелее. У нас многие травматологи лежали. Слава богу, все живы.
Дедушка две недели лежал с травмами. Вдруг выяснилось, что у него COVID. А с ним общались врачи, по сути, без защиты. И сколько еще пациентов было рядом в одной палате!
И таких случаев много. Поступают больные в обычный стационар с переломами, инфарктами или инсультами, а оказывается, у них уже есть COVID.
Когда привозили первых пациентов, был вообще кошмар. Мы хватались за голову, не знали, куда бежать. Сейчас уже к этому ритму привыкли. Да и больных значительно меньше стало. Был ужас, когда впервые надели «Тайвеки» и респираторы — мы просто задыхались, и в голове билась только одна мысль: «Как же ты будешь в этом работать?!» Но потом ко всему попривыкли.
Я оптимистка. Солнышко греет, и, думаю, все уже лучше и все будет только хорошо».
В режиме нон-стоп
Евгений Селиверстов — хирург, флеболог, работает в Первой градской больнице.
«COVID-19 — болезнь серьезная. Большое количество заболевших и, что самое страшное, высокая летальность по сравнению с вирусом гриппа. Да, нередко проводят параллели между этими вирусами. Немало находилось людей, которые говорили: да это обычный грипп. И в Сети появлялись подобные заявления, и даже от людей, имеющих отношение к медицине. Но это не так».
COVID — не грипп
«Во-первых, одно из основных отличий между этими двумя вирусами — возможность заражать окружающих. Человек с коронавирусом может передать заразу в два раза большему количеству людей, чем носитель гриппа. Соответственно, если умножать, получится геометрическая прогрессия.
Во-вторых, инкубационный период у вируса гриппа — день-два. А для коронавируса характерен срок до двух недель. И в эти 14 дней, когда не появились симптомы, а пациент заражен, он уже является разносчиком. Он еще не чувствует себя заболевшим и продолжает вести социальную жизнь, становясь причиной распространения этого вирусного заболевания.
В-третьих, только у 4 % зараженных гриппом происходит развитие осложнений, в том числе дыхательной недостаточности. А если речь идет о коронавирусе, это примерно 20–25 %. И летальность, о которой мы с вами говорили, высокая. Для гриппа, если перевести это в абсолютные величины, примерно 0,1 %, в то время как у пациентов, заболевших коронавирусом, она достигает трех, а то и четырех процентов. Особо отмечу, что в Италии и США летальность была 10 %».
Самый опасный шторм
«Медицина борется не с самим вирусом, а с его осложнениями. И уже установлен факт, и он научно подтвержден, что коронавирус прикрепляется к определенным белкам на поверхности клеток. Клетки с такими белками есть в тканях легких, кишечника, кровеносных сосудов. То есть можно ожидать, что вирус, поразив эти клетки, вызовет определенные изменения в легочной ткани, в кишечнике, сосудах и так далее. И произойдут те или иные осложнения.
Чаще они происходят со стороны дыхательной системы. И все те пресловутые пневмонии, о которых мы говорим, — это проявление коронавирусной инфекции. Их достаточно большое количество, и пациенты поступают к нам с дыхательной недостаточностью. Потому что поражаются клетки легкого, а из-за этого нарушается возможность нормального газообмена.
Вирус повреждает ткань сосуда, его внутреннюю выстилку. Это приводит к тому, что у пациента развиваются тромбозы как в крупных сосудах, так и в мелких. И опять же это приводит к тому, что тот или иной орган начинает плохо работать.
Из осложнений также могут быть миокардиты, то есть воспалительные заболевания сердца, различные васкулиты, воспаления сосудов, связанные именно с повреждением сосудистого русла. Появляются сообщения о том, что один из новых симптомов коронавируса — сыпь. Это и есть проявление тромботических осложнений, васкулитов. Это диарея, что опять же связано с тем, что вирус повреждает клетки кишечника.
Нам как специалистам в первую очередь приходится бороться именно с осложнениями. Но, повторюсь, самые грозные из них — пневмония и тромбозы.
Скорость этих процессов зависит от многих факторов, в том числе от вирусной нагрузки: какое количество вирусов попадет в организм: чем больше, тем это быстрее приведет к развитию осложнений. И от иммунных сил организма. Вообще заболевших коронавирусом подавляющее большинство бессимптомных, и совсем не обязательно, что у них разовьются осложнения.
Вирус или бактерия — это чужеродный агент. На их проникновение происходит ответ организма. Иммунитет может быть специфический (антитела) или неспецифический (интерфероны). Появился в организме чужеродный агент — коронавирус, выработались интерфероны. В настоящее время есть сообщения о том, что в ряде случаев достаточно этого неспеци фического иммунитета, чтобы подавить вирус. И именно этим объясняется отсутствие антител у ряда пациентов, которые перенесли коронавирусную инфекцию.
Иммуноглобулины и антитела — это одно и то же. Антитела — это и есть специфический иммунитет. Конкретно к этому вирусу вырабатываются антитела. Этот процесс запускается, если иммунной системе не удалось справиться с вирусом неспецифическим, простым путем. Поэтому, если получилось интерферонами подавить вирус, — инфекционный процесс, скорее всего, у пациента незаметно прошел. А если появились антитела, это говорит о том, что произошла выработка специфического иммунитета. Поэтому у некоторых пациентов выявляют антитела, а у кого-то их нет.
Количество антител, активность специфического иммунитета зависят от тяжести заболевания. То есть если пациент переболел достаточно серьезно, у него образовались стойкие антитела. И они выявляются в крови при анализе. Если же прошло незаметно, то их может вообще не быть.
Скажу сразу по поводу особенностей работы иммунной системы в случае этого вируса. На первом этапе борьбы с вирусом организм всегда призывает на помощь специальные клетки: нейтрофилы, макрофаги, которые выделяют медиаторы воспаления, или цитокины. В норме воспалительный процесс своевременно завершается. Но при коронавирусной инфекции неспецифическая иммунная реакция может активироваться чрезмерно, и воспалительные эти цитокины как оружие массового поражения начинают атаковать все вокруг: без разницы, вирус это или здоровая клетка. И возникает то самое словосочетание, которое сейчас широко применяют при коронавирусной инфекции, — цитокиновый шторм. Он, кстати, как позже выяснилось, сыграл свою большую роль и при пандемии испанки. Так вот, одно из опаснейших осложнений при коронавирусе — цитокиновый шторм. Это один из факторов, который приводит к летальности.
Цитокины выходят из клеток, которые призваны бороться с коронавирусом, но они повреждают не только вирусные частицы, но и все вокруг. У пациента развивается масштабное, чрезмерное воспаление. Грубо говоря, это такая поломка иммунной системы. Поэтому в ряде случаев мы назначаем препараты, которые блокируют эти медиаторы воспаления, чтобы они не повредили здоровые клетки организма.