Осознание произошедшей катастрофы в виде развала страны, тотальный страх перед будущим и полная беспомощность перед настоящим — это все пронизывало воздух насквозь и в итоге привело к резкому падению иммунитета у всей страны. И начался рост заболеваний.
То же относится и к ковидофобии. Мы сами оказались в плену собственных страхов, которые породила система нашего информационного мироустройства. Кстати, ковидофобия — это уже общеупотребимый термин. Им называют страх заразиться новой опасной болезнью и, как следствие, страх выйти на улицу.
Не подумайте, что я пытаюсь объяснить рост заболеваемости коронавирусом лишь паникой. Я далек от этой мысли. Но не учитывать ее было бы неправильно.
Мы построили информационное общество и сами же оказались его заложниками — согласитесь, тут есть о чем поразмышлять.
Хотя бы потому, что COVID-19 — это не только вирусная пандемия. Это первая за всю историю тотальная неинфекционная пандемия страха.
Большая разница
Безусловно, СМИ должны были предупредить людей об опасности, сделать все, чтобы люди оставались дома и как можно меньше выходили на улицу. И, судя по всему, они этого успешно добились: 83 % россиян соблюдали режим самоизоляции.
Но все-таки есть большая разница между понятиями «информировать и предупреждать» и «запугивать». Первое делается во благо, второе ради рейтингов и просмотров, то есть денег. И я убежден, что те, кто попытался заработать, создавая всеобщую панику, совершали преступление.
Кстати, знаете, что могло бы стать символом пандемии страха? Туалетная бумага. Ведь все бросились скупать туалетную бумагу, в США этот ажиотаж даже назвали туалетной паникой. Но ведь это нелогично! Хотя бы потому, что туалетная бумага никак не защитит от заражения. И тем не менее именно она стала своего рода символом безопасности.
Стивен Тейлор, автор книги «Психология пандемий», писал: «Во время пандемий вместе с угрозой заражения в людях растет чувство отвращения — это механизм, который предотвращает заражение: если я увижу заплеванные перила, то не возьмусь за них и буду в безопасности. Таким образом, существует очень тесная связь между страхом заразиться и отвращением. И что может быть лучше для устранения неприятных субстанций, чем туалетная бумага! Думаю, именно так она стала условным символом безопасности».
Кстати сказать, помимо туалетной бумаги в мире резко выросли продажи биде.
Круг замкнулся
Люди, страдающие этим психическим расстройством, считают, что COVID у них протекает бессимптомно, также они боятся, что могут заразить других. Это один из вариантов фобии, связанной с заражением различными заболеваниями. В основе всех этих фобий лежит страх смерти, страх тяжелых последствий. Проявляться это может по-разному: кто-то боится снять маску дома, на свежем воздухе — где угодно; кто-то ходит и опрыскивает спиртом вообще все что может, — не только себя, но и предметы вокруг.
Самый древний механизм выживания — страх. Эта реакция обусловлена работой мозга, точнее, миндалевидного тела, отвечающего за эмоции, осторожность и страх, и префронтальной коры, помогающей человеку планировать будущее и принимать решения.
При стрессе миндалевидное тело побуждает человека реагировать на опасность и заставляет действовать по принципу «бей или беги». Одновременно с этим в префронтальной коре идет прогнозирование событий. Если информации для прогноза не хватает, возникает тревога. Тревога же еще больше подавляет активность префронтальной коры, негативно сказываясь на процессе принятия решений. Круг замкнулся.
Тревога усиливается из-за неизвестности — одного из фундаментальных страхов человека.
Когда люди оказываются в неопределенности, им трудно корректно оценить возникающие риски, и они принимают решения необъективно.
Есть несколько сценариев принятия решений, и один из них таков: человек начинает, опираясь на собственный опыт, оценивать возможность, частоту или вероятность событий, основываясь на том, насколько легко вспомнить примеры таких же событий из жизни. То есть чем легче мне что-то вспомнить, тем более вероятным я считаю это событие в будущем.
Чем чаще то или иное событие освещается в СМИ, как происходит с COVID-19, тем легче человеку впасть в тревожное состояние. Если же тревожность невозможно контролировать, наступает паника. Чтобы справиться с паникой и снова начать контролировать ситуацию, человек начинает делать нечто привычное и доступное. Например, запасаться продуктами.
Далее тревога индивидуума перерастает в тревогу масс. Яцек Дебец, доцент кафедры психиатрии Института молекулярной и поведенческой неврологии Мичиганского университета, рассказывает: «Если одна антилопа в стаде чувствует льва, она запускает сигнал тревоги и бежит, и в мгновение все стадо срывается с места, причиной чего служит поведение не хищника, а члена группы. Как и животные, люди настроены на обнаружение реакций окружающих — эта автоматическая функция имеет решающее значение для выживания. Когда в толпе возникает страх — например, кому-то показалось, что он услышал выстрел, — нет времени проверить источник и его надежность: люди полагаются друг на друга так же, как антилопы».
Разница в том, что у тех же антилоп есть возможность убежать от хищника, а вот у современного человека возможности скрыться от источников тревожащей информации нет.
И если благодаря медицине мы умеем лечить болезни, то как бороться с пандемией страха, мы не знаем. Ведь заражение страхом или паникой нельзя предупредить — оно происходит автоматически и имеет лавинообразный характер.
Уберечь психику во время пандемии
Татьяна Сычева, психолог.
«Всегда есть те, кому необходима психологическая помощь. Сейчас особенно. Добавились тревоги по поводу риска заражения, по поводу самоизоляции».
У всех свои тревоги
«Эти тревоги могут носить фантазийный характер: «а вдруг».
Одна пациентка, проходившая у меня терапию еще до карантина, теперь жалуется: то горло болит, то температура до 37,1 подскакивает, а потом так же внезапно проходит. Это признаки соматоформного расстройства вследствие тревоги по поводу риска заражения, о котором она постоянно думает.
Многие сталкиваются с тревогами, связанными с какими-то бытовыми моментами. Например, у одной моей очень пожилой пациентки, сидящей на карантине, проблемы с получением пенсии. Она звонит узнать, когда же эту пенсию принесут. Но точно ей сказать ничего не могут. Возникает чувство тревоги: «А смогу ли я вообще получить пенсию? И когда это произойдет?» У нее слуховой аппарат, в котором заканчиваются батарейки. Она связывается с клиникой, где обслуживается этот аппарат. Ей говорят: «Мы ничего не можем сделать, потому что не работаем». И она понимает, что скоро останется без слуха.
Такие бытовые проблемы влияют на качество жизни, на состояние человека. У вышеописанных женщин эти тревоги оголяются. А есть тревожные пациенты, которые, наоборот, реагируют довольно поверхностно на ситуацию с коронавирусом и продолжают тревожиться о каких-то своих фантазийных нюансах. Все очень индивидуально.
В большинстве своем поводы для обращений остались прежними. Ситуации, связанные с коронавирусом, скорее проходят параллельно. Люди обращаются по поводу отношений, из-за проблем с самооценкой, по поводу потерь — кто-то умер. Понятно, что сейчас добавляются дополнительные тревоги. Но чтобы ко мне обращались только в связи со страхами из-за коронавируса — пока такого нет.
Люди с расстройствами — ипохондрическими, ОКР, — как правило, волнуются больше по поводу собственных фантазийных обстоятельств, нежели по поводу реальных опасностей. Так всегда происходит. У всех свои тревоги».
Защитные механизмы
«Дело в том, что относительно пандемии и всего, что с ней связано, сейчас пока проходит кризисный период сознания. Психологические проблемы у людей возникнут неизбежно, и они будут впоследствии с ними обращаться. Обычно три месяца — это такой стрессовый период, и только потом возникают расстройства. Уже постфактум.
В любом случае это серьезная стрессовая ситуация для людей, так как совершенно изменился привычный уклад жизни. Привычные ориентиры вдруг пропали. В такой ситуации большинство людей испытывают тревогу и растерянность, потому что вокруг возникло непредсказуемое пространство. Конечно, у людей возникают страхи: своей смерти и смерти близких, заболеваний, нищеты, экономического провала, потери контроля над ситуацией, над жизнью вообще.
Каждый с этими страхами справляется как может. Возникают различного рода психологические защиты, выстраиваются защитные механизмы. Мы это сейчас повсеместно видим.
Есть группа людей, которые защищаются отрицанием: «Никакого вируса нет, никакой опасности нет. Это все ерунда. И все ваши маски и карантины — сплошное надувательство».
Другая группа защищается, пытаясь восстановить контроль над ситуацией посредством ритуалов: мчатся закупаться гречкой, баллонами с антисептиками, стараются ни с кем не контактировать и так далее.
И можно выделить группу, скажем так, параноидальной защиты: поиски врага, поиски теорий заговора. Это тоже позволяет тревогу немножечко опредметить. Вот враг Билл Гейтс — всем известный персонаж. С ним можно бороться. Значит, ситуация становится чуть более опредмеченной, чуть более контролируемой.
У каждого индивидуально возникают защитные механизмы. Это три основные группы».
Относиться критически
«Я думаю, у СМИ одна задача: они зарабатывают деньги, реагируют на спрос. Ведь психологические защиты выстраиваются не потому, что СМИ что-то нам предлагают. Людям самим присуща поисковая активность, им надо за что-то зацепиться, и цепляются они за определенные информационные контексты. Кто за что, в общем.