Четвертого увидела у самой двери. Остывающий труп.
Было только одно объяснение: сбежавший отец Дюрана хорошо обращался с ножом, даже в своем ослабленном состоянии.
Он также закрыл тяжелую стальную дверь, и ее руки дрожали, когда она направила свет на клавиатуру и набрала серию цифр.
И нажала «решетку».
Глаза Амари наполнились слезами, а сердце учащенно забилось, когда она начала молиться, чтобы…
Сначала грохот был глухим. Очень далеко, как гром за много километров отсюда. Но земля задрожала у нее под ногами.
Началось!
— Черт побери! Давай! — Она снова набрала код и нажала кнопку. — Ну же!
Снова грохот, снова дрожь, теперь стены туннеля пошли трещинами и раздался скрип, тонкая пыль полетела с потолка, в глазах защипало.
— Должно сработать! — Когда она попыталась в третий раз, ее глаза наполнились слезами, когда она вспомнила, что Дюран сказал то же самое.
Но, может быть, именно эти магические слова и были нужны, потому что замок хранилища открылся, воздушный шлюз зашипел, и Амари рывком открыла стальную панель.
Прутья. Выход загораживала решетка. Прутья, а поверх них стальная сетка, что означало, что она не могла дематериализоваться.
Она попала в ловушку, либо потому, что его отец знал, как они попытаются выбраться, либо потому, что это было частью сценария «Конца света», гарантией того, что даже если болиголов не подействует на всех, выживших не будет.
— Нет! — закричала она, когда часть потолка начала обрушиваться.
Глава 30
АМАРИ ПРИЖАЛАСЬ К РЕШЕТКЕ. Начала царапать стальную сетку. Закричала от разочарования и бросила телефон, потому что, больше, чем освещение, ей нужны были обе руки, чтобы пробиться через решетку.
Взрывы приближались, и коллапс, который происходил глубоко внутри колонии, создавал фронт горячего воздуха, давившего ее в спину. Запах пороха и химикатов, земли, горящего линолеума и дерева, заставил ее запаниковать, как животное.
Она не могла поверить, что вот так умрет. Здесь, почти снаружи, на самой грани свободы и безопасности.
Амари снова закричала, хотя ее никто не слышал. Жар заставил ее потеть под ветровкой. Разум ее раскололся на две части и, казалось, что спокойная ее часть просто наблюдает за ее борьбой.
Эта часть ее мозга раздумывала о родителях. Происходило ли с ними тоже самое, когда их убивали? Боролись ли они с лессерами, когда произошло нападение, дрались ли, как умели, против более сильного, лучше оснащенного убийцы, падали ли, умирали ли от смертельных ран… и наблюдали ли за всем со стороны, как свидетели, удивляясь, что это происходит именно так.
Что именно таким образом они расстаются с жизнью.
Неужели все так думают в конце? Особенно если это случается неожиданно, нападение, несчастный случай?
— Помогите! — закричала она.
Вспышка пламени на другой стороне решетки появилась из ниоткуда. В одну секунду все было черно с другой стороны, только луч от ее телефона светил на ее ботинки. В следующую — перед ней возникло отчетливое, полностью контролируемое голубое пламя.
— Отойди.
Голос был женский.
— Некси?
— Нет времени. Отойди на хрен.
Тень принялась за сетку, паяльная лампа прожигала насквозь то место, где была припаяна сталь. И все это время, один за другим, раздавались уже не столь отдаленные взрывы, барабанный бой разрушения.
Амари дернула за прутья, хотя это ничего не дало.
— Зачем ты пришла?
— Понятия не имею.
— Ты убила охранников.
— Я. Но я не смогла заставить себя войти в этот комплекс. Мое тело отказывалось. Кроме того, это было твое дело, а не мое.
— Дюран все еще жив…
— Я не могу сейчас об этом думать.
В свете искр, вспыхивающих там, где пламя горелки пробивало себе путь сквозь сталь, Тень была полностью сосредоточена, ее глаза были прикованы к сетке, линии и изгибы ее лица заострились, сотни косичек падали вниз. Она продвигалась так быстро, как только могла.
— Тебе придется успокоиться, — сказала женщина. — Я только слегка отодвину одну секцию, у нас нет времени на большее. Закрой глаза и успокойся, я дам тебе знать, когда. У тебя будет всего один шанс.
Амари крепко зажмурилась и попыталась взять под контроль адреналин, бурлящий в венах. Все, что она слышала, был грохот. Все, что она чувствовала, — это горячее дыхание в спину и усиливающийся напор воздуха. А теперь и с потолка начала сыпаться крошка и бить ее по голове и плечам.
Это напомнило ей Дюрана, вывалившегося из воздуховода, чтобы спасти ее.
Спокойствие. Ей нужно успокоиться. Спокойствие. Спокойствие…
Печенье орео сделало свое дело.
Должна была помочь молитва Деве-Летописеца, она попыталась, но ничего не вышло. Должно было помочь лицо Дюрана, но ей захотелось плакать. Конечно, дело было не в том, что он признался ей в любви.
Он это сделал? Он действительно сказал эти слова?
Печенье орео. Оригинальное. Старомодный оригинальный сорт, только что из голубой целлофановой обертки, неохлажденное, хотя некоторые любят печенье орео из холодильника. Она представила себе одну печеньку и наблюдала, как ее пальцы сжимают и крутят, разделяют половинки, глазурь остается на одной из них, а на второй только след от ванильного центра.
Ты всегда съедаешь первой глазурь. Затем два твердых круглых печенья, первое свежее и сухое, и второе… скоблишь его передними зубами.
Вкус детства. Лета. Лакомства.
Это был контраст темного шоколада и пышной белой начинки.
— Сейчас! — закричала Некси.
В тот момент, когда коридор был раздавлен тысячами тонн земли и камней, а гора вернула себе пустоты, которые были вырезаны в ней, Амари дематериализовала свою физическую форму и путешествовала в разбросанных молекулах, подгоняемая взрывным ветром, в ночь.
Глава 31
АМАРИ МАТЕРИАЛИЗОВАЛАСЬ в четверти мили от охотничьей хижины, в которой был вход в туннель, и с этого расстояния она наблюдала, как гора оседает, как будто кашляя пылью и мусором, выброшенными за линию деревьев. Оглушительный грохот, в конце концов, затих и наступила тишина, настолько всепоглощающая, что писк комара у ее уха был громким, как рев мотоцикла.
Она подумала о мотыльках, которые уже улетели.
О скелетах, ныне погребенных.
О Дюране… теперь мертвом.
Когда боль пронзила ее, какая-то часть ее возмутилась тем, что она вообще встретила его. Разве с нее не достаточно? Она уже потеряла своих родителей, и, возможно, своего брата, и, соответственно, судьба должна была предоставить ей альтернативный путь к жемчужине, не впутывая еще и Дюрана. Так сказать. Если бы все было так, она бы не испытывала сейчас эту агонию.
Но эта мысль исчезла, когда она услышала его голос в своей голове: «я не хочу, чтобы все было так, как будто меня никогда не было».
Тот факт, что она могла быть настолько опустошена смертью кого-то, кого она даже не знала две ночи назад, был свидетельством того, что мысль была неправильная.
— Мы должны залечить твою рану, прежде чем отправимся к Чэйлену.
Амари тупо посмотрела на Некси, которая материализовалась рядом с ней.
— Ты имеешь в виду мое плечо?
Ее голос надломился и у нее не было даже сил, чтобы придать ему хоть немного твердости и силы. Она была совершенно истощена.
— Ты можешь дематериализоваться обратно в мою хижину? Ты помнишь, где она? — спросила Тень.
Внезапно Амари вспомнила о начале их похода через лес, когда Дюран положил эти две сломанные ветки на пень. Он сделал это для нее, поняла она. Чтобы у нее был маркер на случай, если она заблудится на обратном пути.
— Он не собирался оттуда выходить. — Она посмотрела на рухнувшую гору. — Он не собирался…
— Он всегда хотел закончить только так, — затем Тень с горечью добавила: — видимо даже все эти годы пока его не было здесь, он думал только об этом, только это имело для него значение.
— Он вернулся за останками мамэн. Он сказал, что нашел их.
— Значит, ты их не видела?
— Я была занята, — тотчас же ее голова запульсировала от боли из-за удара, нанесенного Даавосом. — А потом не было времени.
— Ты получила жемчужину?
В панике, ее рука начала ощупывать карман. Почувствовав округлый контур, она немного расслабилась.
Есть шанс, что еще не все потеряно, что, может быть из всего этого выйдет хоть что-то хорошее. В противном случае, она не могла себе представить, как будет жить дальше, когда солнце сядет завтра, или следующей ночью, или следующей ночью.
Слишком много потерь. И этот новый, практически незнакомый человек, оставшийся под горой, ради Бога… Казалось невероятным, но время между сегодняшней ночью и ночью, когда лессеры убили всех слуг в особняке, в котором работали ее родители, потому что аристократы заперлись в безопасной комнате одни, сжалось, заставляя ее чувствовать себя так, как будто она потеряла своих мамэн и отца только прошлой ночью.
Горе не похоже на гравитацию. Оно не описывается фундаментальными физическими законами, у него нет ни фиксированной скорости падения, ни универсального применения. Единственным сходством было то, что оно всегда и везде было с вами в той или иной степени, тяготя вас. И иногда обрушиваясь на вас, как гора
Как чувствовал себя Дюран, когда на него обрушилась гора? Такое же удушье, боль в груди, давление внутри всего тела, как у нее?
Нелепая параллель. Потому что она все еще дышала — и вставал вопрос, что, черт возьми, она собирается делать с оставшейся частью своей жизни? Вампиры жили во тьме, в пустоте, куда не ступала нога человека. Пока она размышляла о том, сколько времени ей осталось, длинного или короткого, отсутствие солнечного света казалось буквальным и образным.
Даже если она вернет брата.
Как будто Дюран и то, что он представлял для нее, были всем светом, который был или когда-либо будет в ее ночи, и теперь, когда он погас, она была обречена на вечную слепоту. Воспоминания о нем, сидящем на заднем сиденье ее внедорожника, мчащегося через лес. Как она шагает сквозь заросли болиголова позади него. Спускается по шаткой лестнице в подвал под старой лачугой. Как бежит по туннелю прямо за ним, чувствуя холод и сырость, вдыхая запах гнили и земли.