– Я запомню.
– Всё нормально, Рольф? – Лахлан сидел тихо и слушал наш немного странный разговор.
– Да, только жрать охота, – провидец сладко потянулся.
Старший вард приподнял бровь и скинул этого всевидящего со своих колен. Раз не помирает, то и жалеть незачем.
– Ну, так там любимица Хаука без присмотра осталась, – напомнил он.
– Это упущение, Лани, поварихи на вес золото.
Поджав губы, я взглянула на этого голодающего.
– Я могу принести чего съестного, – очень уж захотелось покормить его.
– Не нужно, будь рядом. Этот храм полон неприятных сюрпризов, – прохрипел Рольф. – Где Атлин?
– Внизу с послушницами, – Лахлан запустил пятерню в волосы и пригладил их. – Женщины испуганы. Те, что с младенцами, жмутся к воинам.
– Ничего с ними больше не произойдёт. Их туман скоро рассеется, а вот мы ещё повоюем. Атлин долго себе не простит слабость. Ну ничего, ей полезно. Давно пора взрослеть!
– Ты о чём? – Лахлан прищурился.
– О своём… Забыли.
Я уставилась на блондина. Он лишь пожал плечами. Так мы просидели втроём ещё немного.
Наконец, Рольф поднялся и, рывком обняв меня, ушёл. За ним последовал и Лахлан. Оставшись одна, улеглась на матрас и, кажется, задремала.
Мой поверхностный сон вскоре был нарушен.
Услышав шорох одежды, я распахнула глаза и уставилась на обнажённую спину Лассе. Какой же он всё же гигант.
– А когда у Рольфа видения ты тоже его обнимаешь? – этот вопрос вырвался сам собой.
Понимая, что сболтнула опять не то, притихла, ожидая его реакцию.
– Да, всегда. Сколько себя помню – только этим и занимаюсь. Его тьма голодная. Рольфу как никому из нас требуется простое человеческое тепло. Он буквально нуждается в нём, хотя виду никогда не подаст. Гордый! – Ласе обернулся и взглянул на меня. – У брата было видение?
Я закивала.
– И что на сей раз? Кто-то родит, пропадёт, упадёт… умрёт?
– Упадёт, – выбрала я из перечисленного правильное действие.
– И кто же?
Сжав губы, я развела руками.
– Не сказал. Зато он передумал умирать в моих объятьях.
– Уже хлеб, – Лассе рассмеялся, – даже я себе такого позволить не могу. Кто был с вами ещё?
– Сначала я. Воины помогли мне довести этого зеленоглазого здоровяка сюда, а потом пришёл Лахлан.
– Он не напугал тебя?
– Лахлан? – не поняла я.
– Рольф, – Лассе прищурился. – А ты запомнила, какие у него глаза?
– Зелёные. У Лахлана, Хаука и Фалька они светло-карие. И у Атлин тоже.
Лассе не ответил. Натянув тунику, он протянул мне серое платье, бросив довольно многозначительный взгляд на те наряды, что дала мне его сестра.
– Завтра с утра я намерен увести тебя из тумана, – эта новость, казалось, оглушила и выбила из равновесия.
– Мы уйдём! Все? – недоверчиво прошептала я. – И дети?
– Да, я оставлю в храме Рольфа, Атлин и Хаука, с небольшим отрядом. Остальные покинут туман.
– Но алтарь! Вы же пришли за ним.
– Да, но свою часть я выполнил – храм захвачен. Так что сами справятся, а наше приключение подходит к концу. Я увожу тебя в Сарскот.
Отворив ставни, он впустил в комнату свежий воздух.
Буря притихла, ветер лениво трепал кроны деревьев, наматывая на ветви густой туман.
Всю ночь я ворочалась. Всё не могла себе представить момент, когда туманная дымка рассеется и я, наконец, увижу, какой он – внешний мир.
Только бы всё получилось! Только бы Лассе не передумал!
Внезапно я поняла, что кое-что для меня важнее мести.
Будущее послушниц этого храма трогало мою душу куда сильнее, чем смерть жриц.
Глава 52
Спускаясь в общую столовую, я наблюдала за необычным оживлением.
Послушницы метались из комнаты в комнату, активно жестикулируя и перебивая друг друга. Дети жались к взрослым. К сожалению, только несколько женщин знали, кто из девочек их дочери. Остальные малышки пытались прибиться хоть к кому и быть полезными.
Но выходило так, что они просто мешались и путались у взрослых под ногами.
Атлин, хмурясь, пыталась хоть чем-нибудь занять малышек.
В центре всей этой суматохи, грозно уперев руки в бока, стояла Светла.
Она вылавливала послушниц по одной и отправляла их в столовую.
Остановившись, я решила обойти её стороной и проверить, что происходит на улице. Завтрак подождёт.
Все варды обнаружились на берегу, мужчины придирчиво обсматривали наши лодки. Да они сильно отличались от тех, на которых прибыли воины северян. Наши-то старенькие рассохшиеся, бока облупившиеся.
Покачав головой, Лассе упёрся в одну из лодок ладонями и оттолкнул её от берега.
– Затопить их, – рявкнул мой мужчина.
– Все? – уточнил Лахлан, но ответ на свой вопрос он не получил.
Лассе, развернувшись, пошёл в мою сторону.
– Брат, – Снежный оказался настойчивым. – Они хоть и старые, но на плаву…
– Затопить, – повторил Лассе раздражаясь.
Подойдя ко мне вплотную, он немного грубо обхватил подбородок рукой и на виду у всех впился в мой рот поцелуем. Оторопев, я не знала, как мне реагировать. Сладость, что дарили его уста, будоражили душу.
Тихий детский смешок привёл меня в чувства. Лассе оставил мои губы в покое и взглянул вниз.
– Подглядываешь? – в его всегда суровом голосе слышались смешинки.
Маленькая послушница покачала головой. Рыжие кудряшки забавно обрамляли личико-сердечко. Девочка улыбнулась, демонстрируя ямочки на щеках. Лассе положил руку на её голову и потрепал волосики.
– Где её мать? – он взглянул на меня вопросительно. Я с трудом вспомнила девушку, что прожила у нас меньше года. Гуроны доставили её к нам беременной и совершенно безумной.
– Её нет, – негромко ответила я, но малышка услышала.
Маленькие плечики опустились, и улыбка погасла. Я в этот момент себя возненавидела. Зачем при ней-то было говорить. Видимо, она надеялась, что и у неё есть мама. Что с ребёнка возьмёшь.
– Плохо. А как малышку зовут? – вопрос моего северянина поставил в тупик.
– Никак, – я пожала плечами, – имена даются после обряда в день первой крови. Но мы редко ими пользуемся, некоторые и вовсе свои не помнят.
– Ну да, зачем немым имена, – прорычал Лассе, – они же не люди…
К нам подошла одна из послушниц и увела рыженькое чудо.
– Почему все так взволнованы и зачем топить лодки? – я попыталась себя отвлечь от ребёнка.
– Я уже говорил, мы уходим из тумана.
– Сейчас? – мой голос дрогнул. – Утром?!
Он лишь кивнул, а у меня руки затряслись. Нужно собрать вещи! Какие? Да нет у меня ничего. Поесть! Да кусок в горло ведь не полезет.
Словно чувствуя, какой хаос в моей душе, Лассе обнял меня и прижал к себе.
– Иди и поешь.
Кивнув, я не сдвинулась с места.
– Сонья.
– Не хочу. А мы поплывём?
– Да, на наших лодках, – Лассе кивнул.
Я взглянула на их крепкие судёнышки. В нескольких уже сидели женщины.
– А можно мне сразу туда? – я указала в их сторону.
– А поесть? – он приподнял бровь.
– Не хочу, – заупрямилась я.
– Сонья, нужно, – его голос стал строже.
– Нет…
Он сложил руки на груди и нахмурился. Я же больше всего хотела оказаться сейчас в одной из этих лодок и не понимала, зачем мне идти есть, если я совсем неголодная.
– Сонья, помнишь, я спросил у тебя, что ты будешь делать после смерти жриц?
– Да, помню, – закивала я.
– Ты ведь не ответила мне…
– Жить, – резко перебила его. – Я знаю, чего я хочу. Теперь знаю, Лассе.
– Значит, жизни наших пленниц тебя больше не волнуют?
Я хотела было ответить, но призадумалась.
– Знаешь, в чем наша месть, северянин? – облизнув нижнюю губу, я окинула взглядом древний белокаменный храм, что всю жизнь был мне тюрьмой. – Моя месть в том, что я увижу солнце. У меня будет будущее. Настоящее. Мы… – я указала на послушниц, что слушали меня, сжав ладони в кулаки. – Мы будем жить по-настоящему. Вернём наши голоса, наше право быть вольными. Я надеюсь, среди ваших воинов найдутся мужья для всех нас. Дети обретут родителей. А жрицы… Да сдохнут они без послушниц! От голода подохнут. Друг друга жрать начнут, потому как тумана бояться пуще смерти. Они неспособны отличить простую сизую дымку от магии Танука. Это ведь куда страшнее – жить, зная, что вот она смерть за углом.
Лассе, склонив голову набок, медленно кивнул. Ему понравились мои слова. А я ощутила такую лёгкость, свет в моей душе встрепенулся и как-то горделиво подался вперёд.
Впервые со дня смерти моего отца мне стало легче дышать.
Я себя живой ощутила и чуточку счастливой.
Из храма вышла Смэка под руку с отцом. Я гордилась Счастливчиком, и немного завидовала этой послушнице. Её отец не отступился – пошёл за ней в туман. Сдался в плен, лишь бы найти. Вернуть. Мой папа был таким же.
Повернувшись к Лассе, я положила свою ладонь на его руку.
– Что? – тихо спросил он.
– А в твоём Сарскоте найдётся тёплое место для них? – я кивком указала на Счастливчика.
– Ещё бы, – раздалось за моей спиной. – Он хоть мужик и из простых, пустой, но яйц… – Лассе обернулся и тяжело взглянул на Хаука, не дав ему договорить. Тот понял брата мгновенно. – Хм, кремень мужик в общем. Сонья, ты не завтракала. Атлин тебя ждёт…
– Я не хочу.
– Не хоти, но поешь, – пожал он плечами и пошёл дальше.
– Но я не хочу, – выдохнула я, словно ни к кому не обращаясь.
Подняв голову, заметила, как Лассе всматривается в туман над рекой, будто видит что-то. Но всё что там было – это прозрачная дымка.
– Светлая душа, – тихо пробормотал он, – я вижу её постоянно. Молоденькая девушка, красивая.
– За день до вашего прихода умерла Клэти.
– А тело её где?
– Я не знаю.
Лассе задумчиво перевёл взгляд с тумана на меня, потом на послушниц и на своих воинов.
– Рольф! – его бас заставил меня вздрогнуть. – Девушка – мертвячка, её душа рядом. Отыщи её.