– Да гори оно всё! – снова прошептала я и хлюпнула носом, он странно щепал.
– Тебе стало легче? – Лассе провёл подушечками пальцев вдоль позвоночника, вызывая мурашки. – Никогда так больше не делай. Ты не представляешь, как я испугался. Не причиняй мне боль, Сонья, я оказался к ней не готов.
Виновато вздохнув, я легонько поцеловала его в плечо.
– Я не знаю, чем думала. Да и думала ли вообще?! Я тоже оказалась совершенно не готова к столь жестокой правде. Но я благодарна тебе мой северянин. Жизнь после смерти отца была однообразной, размеренной и беспросветно серой. А ты явился и всколыхнул этот вязкий омут. Дал надежду, а это так много.
– Хочешь, чтобы я выяснил кто из них твоя мать?
Он опустил ладонь на мою голову и нежно пригладил растрепавшиеся волосы. Зажмурившись от удовольствия, я потёрлась щекой о его кожу. Такая тёплая.
Меня словно знобило, передёрнув плечами, я прижалась к нему теснее.
– Сонья?..
– Я не знаю, Лассе. С одной стороны, я хочу знать, кто та тварь, что извергла меня из себя, с другой стороны – отец умер за эту женщину. Он любил её…
– Ты боишься разочароваться в нём.
Он понял меня, проникся в мои страхи.
– Да, мне неприятно осознавать, что он был столь слеп, что отдал свою душу ядовитой холодной змее.
Я закашлялась. Мой мужчина замер на пару мгновений и потянулся за своими толстыми штанами, валяющимися рядом.
– Не место мы выбрали для разговоров по душам. Нужно быстро возвращаться в храм. Согреть тебя, растереть чем-нибудь. Дать выпить горячий шиповник.
Поднявшись, он прогулялся до ближайших кустов и вернулся с узелком вещей.
– Да я так, платье стяну… – проворчала я.
– Ага. Мало мы всех повеселили?! Мне так уж точно сегодняшний день забыть не дадут. А тут я ещё и тебя принесу в рваных тряпках на голое тело. Нет уж, такого праздника братьям я не устрою.
Муж, казалось, сам с собой разговаривает, обряжая меня в свои сухие вещи как куклу тряпичную.
– Лассе, я редко болею, к тому же здесь было ну очень жарко…
Но кто бы меня слушал. Развернув свой кафтан, он усадил меня на него и принялся кутать. И тут до меня дошло, что вещи-то на моём северянине сухие! И откуда они? Я точно помню, что явился он в одних штанах.
– Лассе, а как ты брод преодолел? Как ты вообще меня отыскал? – я снова зашлась в кашле.
Похоже, я всё же поймала лёгкую простуду.
– Очень просто, малыш. Достаточно раздеться, – усмехнулся он.
Приподняв бровь, я поджала губы. Да, сама я не догадалась.
– Это опыт, Сонья. Я полжизни провёл в походах и действую, даже не думая.
– Я тоже опыту наберусь, – немного уязвлённо проворчала я.
– Нет, – он нахмурился. – Ты, моя импульсивная ягодка, будешь сидеть дома в тепле и, окружённая красивыми вещами, грезить ярмарками и нарядами. Иначе, что я за мужчина?
Соображая, что ему ответить громко чихнула. Нос защипало.
– Лассе, кажется, я и правда простыла…
– Да и я хорош, не сдержался. Клялся же самому себе, что дома в мягкой пастели, а не на земле. На этом пепелище…
Он умолк и склонил голову. Мне достался вопросительный взгляд. Но я поняла, о чём он думает.
– Рольф! – поёжилась я, кутаясь в кафтан. – Стыдоба какая. Я надеюсь, у него видения не детальные.
– Он провоцировал меня. Знал, что я ревнив. Знал, что не сдержусь, побоявшись, что потеряю.
– Он не всезнающий, – я покачала головой. – Иначе он не позволил бы мне выйти из тумана…
– Да знал он всё! – прорычал Лассе. – Фальк должен был плыть, но Рольф влез в лодку, никого не слушая. Как же он меня достал со своими играми!!! Дёргает ниточки как кукловод.
В знак согласия я чихнула.
– Всё, Сонья, отбегалась. Слишком много купаний в последние дни.
Подняв меня на руки, Лассе пошёл прочь с поляны к храму. Обняв его за плечи, я провожала взглядом это пепелище. На душе было легко и хорошо.
Будто тут сгорела вся моя боль.
Мы продвигались вперёд, обходя небольшие овраги и заросли молодого кустарника. Вечерело. Рядом раздался подозрительный шорох и треск веток. Кто-то отдалялся. Неужели это Клэти теперь блуждает вокруг храма, пока её душа парит над ним.
Я не хотела об этом думать. Надо отвлечься.
– Лассе, – негромко пробормотала я, хрипя, – расскажи мне о своём доме. Прости, я забыла, как ты назвал его.
– Сарскот, – охотно отозвался он. – Пока это только выровненный участок земли, на нём мы уже отстроили большую деревню. В ней проживают семьи моих воинов и люди, что прибывают к нам на поселение. Кузнецы, плотники, гончары, бондари. Мастера у иных всегда в почёте. Мальчиков с детства обучают ремеслу.
– Ты резчик, – вспомнила я.
– Да. Рольф – кузнец-оружейник, как и его отец. Лахлан – гончар, хоть он и Снежный, но его с детства тянуло к гончарной печи. Фальк – золотарь. Хаук – резчик, как и я, но если в моих руках нож гуляет по дереву, то в его – по костям.
– А Атлин? – мне стало так любопытно, сколько всего я не знала о его семье.
– А Атлин… – он призадумался. – А она дочь клана Бессон, и поэтому не обязана ничего уметь.
Я засмеялась. Лассе покачал головой.
Мы немного прошли в молчании, но я опять не выдержала:
– Лассе, а где мы будем жить?
Поёжившись, я обняла его крепче за шею.
– Крепость уже заложена. Ещё мы решили огородить её стеной. На севере это особо не принято, но тут я заметил – все князья воздвигают её.
– Ты говоришь неуверенно.
– Я не знаю, Сонья, как правильно… Традиции юга так сильно отличаются от наших. Изначально я хотел жить по законам севера, но я не могу переделать людей, переиначить их веру, запретить обряды. Это неправильно. Поэтому мы осторожно ищем ту грань соприкосновения культур, что поможет нам принять и понять друг друга.
– Сложно, – я тяжело вздохнула и, запустив ладонь в его волосы, пропустила прядки между пальцев. Мягкие.
В носу снова зачесалось, не удержавшись, я чихнула.
– Потерпи немного, храм совсем рядом…
– Как ты меня нашёл? Ты не ответил.
Мы свернули на узкую звериную тропу и двинулись вдоль неё.
– Запах роз, он не успел исчезнуть. В воде немного заплутал, но быстро нашёл брод, дальше эта тропка. Ты ходишь, оставляя десятки следов.
– Я особо и не кралась, – стало немного обидно. Вот так легко меня поймать.
– Глупая ты, Сонья, – Лассе отогнул толстую ветку. – Всю жизнь в тумане и такое вытворять!
– Я как услышала про мать… Ты не поймёшь. Я сама не до конца себя понимаю.
– Ты оказалась не готова к такому. Ничего. Немного времени, здоровый сон и всё встанет на свои места.
Мы вышли к реке. Лассе безошибочно отыскал брод.
– Ну, штаны я снимать больше не стану, – усмехнулся он. – Прости, Сонья, но ножки ты немного замочишь. Стягивай кафтан и бери его в руки, – он помог мне раскутаться. – А теперь лезь мне на шею, где тебе самое место.
Не успела я понять, что происходит, как он, обернувшись туманом, подкинул меня вверх и снова обрёл человеческий облик.
Сидя в буквальном смысле на нём верхом, я вцепилась одной рукой в кафтан, а второй в его густые тёмные волосы.
– Лассе, я боюсь!
– Это ты зря, когда я рядом бояться чего-либо глупо. Расслабься, это будет весело.
С этими словами он шагнул в воду.
Глава 61
Я возвращалась в храм, сидя на спине теперь уже точно своего мужа и слушая его недовольное сопение. У белоснежных стен нас встретили остальные варды. Вид у них был недобрый. Хмурились. Вглядывались в наши с Лассе лица. Только Рольф, поганец такой, довольно ухмылялся.
– Всё?! Оставила после себя пепелище! – довольно выкрикнул он, не дожидаясь, пока мы подойдём к ним вплотную.
– Не твоё дело, – проворчала я.
Не знаю почему, но его довольное выражение лица жутко раздражало. Сам факт, что он знает всё обо мне наперёд и способен манипулировать событиями, жутко возмущал.
– Что со жрицей? – не обращая на него внимания, рявкнул Лассе.
– Сдохла! – развёл руками Лахлан. – Извини, но видеть тебя таким потерянным выше моих сил. Я впечатлительный, брат, ты знаешь. Мне нужно было выплеснуть на кого-то своё потрясение. Вот и сдохла она. Но у нас ещё много их там сидит, есть с кого спросить.
Пока он говорил, я ощущала на себе его строгий, пронзительный взгляд. Передёрнув плечами, крепче обняла мужа. Они явно все в чём-то меня обвиняли. Хотя я прекрасно понимала, что неправа и совершила глупость.
Значит, и Ёрки больше нет. Некому теперь в руки розги брать.
Некому немых послушниц уродовать.
– Она сказала, кто моя… мать? – не удержалась я.
– Слышала, значит… – глаза Лахлана стали просто колючими. – Есть некоторые вещи, сестрица, которые тебе о нас лучше не знать. Так что пока только просьба – не спускайся в подземелье, не поставив нас в известность.
Атлин скривилась от его слов и сложила руки на груди. Видимо, не одной мне недозволенно вынюхивать и подслушивать.
– Довольно, Лахлан, – оборвал брата Лассе. – Я Сонье сам всё объясню, но позже. А сейчас нам нужны тёплые одеяла, шиповниковый чай и бульон. Но только не из этой рыбы, что тиной воняет, а поймайте кого пожирнее и повкуснее.
– Заболела? – Фальк подошёл ближе и присел передо мной, чтобы не нависать. – Вот так, девочка, бегать от мужа. Жестокие вы, женщины, сердце из груди вырвете и не заметите!
В ответ я закашляла.
– Подлечить, конечно, смогу легко. Но всё же, её нужно уложить в постель и заставить выспаться. Такие прогулки, Сонья, и убить могут. Холодно уже, во внешнем мире осень на листву дышит, а ты босая да в воду…
– Где же мне обувь взять? – пролепетала я пристыжено.
Не привыкла я, чтобы хоть кому-то было дело до моих босых ног.
– Ботиночки Лассе тебе прикупит, а сейчас надень толстые носки и из храма не выходи, – Фальк, наконец, улыбнулся, и меня отпустило. Я даже не поняла, как была напряжена.
– Нет носков, – пробормотала я улыбаясь.