Позвольте мне повторить уверение в душевной моей благодарности и глубочайшем почтении, с которыми Честь имею быть, Милостивый Государь, Вашего Графского Сиятельства покорным слугою Александр Бакунин, а по слепоте мужа моего подписала жена его Варвара Бакунина».
Письмо А.М. Бакунина было доставлено в III Отделение Татьяной Александровной и Николаем Александровичем Бакуниными. Граф Орлов представил Николаю Павловичу это письмо, надписав на нем карандашом: «Вот письмо от отца Бакунина. Ваше Величество дозволили ему, его жене и их дочери видеться с преступником, не позволите ли вместо престарелого отца быть в крепости его сыну. Само собой разумеется, что свидание будет при коменданте». Николай положил на письме карандашную резолюцию: «Согласен при г. Набокове». 31 октября генерал Набоков был уведомлен о согласии государя. Свидание было дано; никаких о нем подробностей в официальных документах не оказалось.
Перед отъездом Татьяна Александровна и Николай Александрович пожелали еще раз свидеться с братом и обратились за разрешением в III Отделение. Сохранилась в деле коменданта записка Л.В. Дубельта генералу Набокову от 6 ноября 1851 г.: «Прибывшие сюда господин и госпожа Бакунины желают еще раз свидеться с их братом и проститься с ним. Граф Алексей Федорович Орлов поручил мне доложить Вам, почтеннейший Иван Александрович, что, по его мнению, можно им это дозволить. Хотел я лично сказать Вам это, но не могу, не очень здоров, и потому решился передать Вам письменно решение графа. Искренне, душевно преданный Л. Дубельт».
Свидание с заключенными в равелине по правилу могло быть дано только с высочайшего разрешения, и для службиста генерал-адъютанта Набокова столь неофициально выраженное мнение графа Орлова оказалось недостаточным, и он не нашел в себе ни охоты, ни смелости обойтись одним «мнением» без необходимого высочайшего соизволения.
Следующее свидание состоялось через год с лишком. Татьяна Александровна Бакунина предварительно обратилась 11 июня 1852 года с письмом к Л.В. Дубельту: «М.Г. Леонтий Васильевич. Вы велели мне предуведомить Вас о прибытии моем в Петербург; но я не спросила Вас, должна ли я ждать Вашего ответа с позволением видеться с братом, и потому прошу Вас одним словом решить мое недоумение и сказать мне, могу ли я теперь приехать для свидания с ним». 16 июня был изготовлен доклад Николаю Павловичу, и 17 июня высочайшее согласие последовало, а 18 июня о разрешении свидания был уведомлен комендант К.Е. Мандерштерн и Татьяна Александровна, которой III Отделение предложило по приезде в Петербург явиться непосредственно к коменданту. В июле Татьяна Александровна в сопровождении брата Алексея выехала в Петербург. Она привезла с собой написанное 4 июля письмо отца Дубельту: «Милостивый Государь Леонтий Васильевич. Дочь моя Татьяна, пользуясь Милостивым соизволением, едет в С.-Петербург для свидания с братом, и г. комендант уже предупрежден о его прибытии – провожает ее меньшой мой сын Алексей, которого имею препоручить в Милостивое благорасположение Вашего Превосходительства. Великое бы для него было утешение увидеться с скорбящим братом, в полном раскаянии которого я совершенно уверен; но тяготит душу мою неотступная мысль, что вины своей он уже загладить не может. Примите благосклонное уверение в душевном моем почтении и благодарности, с которыми честь имею быть Вашего Превосходительства покорным слугою Александр Бакунин».
Тотчас по приезде в Петербург, 9 или 10 июля, Татьяна Александровна виделась с Михаилом Александровичем. Но когда она на другой день явилась в крепость и пожелала еще раз видеть брата, ей было отказано. Она попыталась добиться разрешения на второе свидание – не только для себя, но и для сопровождающего ее брата Алексея. 10 июля она обратилась с письмом к Дубельту: «Милостивый Государь Леонтий Васильевич. Господин Комендант крепости сказал мне, что я не могу без Вашего разрешения вторично видеться с братом. Доброе участие, оказанное нам Вами уже несколько раз, дает мне смелость иметь просить Вашего содействия в этом случае, – и надежду, что Вы не откажете мне в просьбе моей за меня и в ходатайстве Вашем за меньшого брата моего Алексея, проводившего меня в Петербург и желающего также видеться с братом. Примите уверение в истинном почтении и совершенной благодарности, с коими честь имею быть покорная к услугам Татьяна Бакунина».
Дубельт 10 июля 1852 года дал ей ответ при личном посещении ею III Отделения. Надо думать, он посоветовал ей обратиться с прошением на высочайшее имя, которое было представлено ему 11 июля:
«Всемилостивейший Государь, получив от генерал-адъютанта графа Орлова уведомление о дарованном мне Вашим Императорским Величеством дозволении видеться с несчастным братом моим Михаилом Бакуниным, я поспешила прибыть сюда из Тверской губернии и не замедлила воспользоваться сею монаршею милостью, но когда на другой день после свидания с братом я опять явилась в крепость, то комендант оной объявил мне, что разрешение мне видеться с братом он принимает за дозволение однократного свидания, и что без особого Высочайшего повеления Вашего Императорского Величества я не могу уже быть допущена к нему.
В таком неожиданном для меня случае я с чувством беспредельной признательности за оказанную мне уже милость осмеливаюсь повергнуться к стопам Вашего Императорского Величества, всеподданнейше испрашивая Всемилостивейшего разрешения на свидание с братом еще несколько раз, пока я пробуду в С.-Петербурге, куда я прибыла единственно с тем, чтобы свиданиями с ним хотя несколько усладить его несчастное положение. Вместе с тем, возлагая упования на неизреченное милосердие Вашего Величества, я дерзаю умолять о дозволении видеться с братом и сопровождающему меня сюда меньшому брату нашему губернскому секретарю Алексею Бакунину, который не видел его более 12 лет. Есмь с чувствами глубочайшего благоговения к Вашему Императорскому Величеству верноподданная Татьяна Бакунина». [На прошении помечен петербургский адрес Т.А. Бакуниной: «Жительство имею в доме Пущина в б. Конной улице, № кварт. 53».]
Третье свидание Бакунина с родными состоялось через полтора года. 15 января 1854 года Татьяна Александровна Бакунина обратилась с письмом к графу А.Ф. Орлову: «Испрашивая вновь для себя милостивого позволения видеться с братом моим Михаилом, осмеливаюсь обратиться к Вам и покорнейше просить Ваше Сиятельство об исходатайствовании той же самой великой милости и для брата моего Павла, который по желанию батюшки должен сопровождать меня в Петербург».
19 января был изготовлен доклад царю, 20 января последовало царское согласие, 21 января о разрешении были уведомлены комендант крепости и Т.А. Бакунина. Это свидание в январе 1854 года было третьим и последним за время пребывания Бакунина в Алексеевском равелине.
Мы не знаем содержания бесед, которые вел Бакунин с любимой сестрой своей Татьяной, являвшейся представительницей бакунинской семьи, но некоторое представление о том воздействии, которое шло из этого источника общения, мы можем составить по иным данным. Продолжением устного общения было общение письменное. Бакунину были разрешены не только свидания; дано было разрешение отцу его написать ему, а ему ответить. Это было новым отступлением от равелинного уклада жизни. Завязалась переписка, которая продолжалась все время пребывания Бакунина в заключении. К сожалению, слишком мало сохранилось из этой переписки. Письма Бакунина из крепости, наверно, сохранились в Прямухинском архиве, там надо искать их; в нашем распоряжении находится лишь несколько писем, пришитых к делу III Отделения о Бакунине (это непропущенные к Бакунину или от Бакунина по той или иной причине) и к делу канцелярии коменданта по Алексеевскому равелину. Их немного, но по ним можно судить о характере отношений, установившихся между заключенным и его семьей. Своеобразная история интимной жизни семьи Бакуниных и взаимных отношений ее членов раскрыта в труде А.А. Корнилова, написанном на основании материала бакунинского семейного архива в с. Прямухине. Читателям этого труда памятны характерные черты переписки Бакуниных, обильной философскими рассуждениями, психологическими анализами и экскурсами. Духовным вождем братьев и сестер Бакуниных был Михаил Александрович. Если во внешней жизни Бакунин подавлял окружающих своей колоссальной, львиной фигурой, то и во внутренней жизни многих и многих, и прежде всего своих братьев и сестер, Бакунин был такой же давящей фигурой. В молодых годах, история которых рассказана А.А. Корниловым, у Бакунина сказалась одна страсть, которой он не изменил в течение всей долгой жизни: страсть учить. Своих братьев и сестер, членов своего кружка, Бакунин непрерывно поучал. Дух учительства, который веет со всех страниц длиннейших писем Бакунина, в конце концов набивает оскомину. Интерес семейной переписки Бакуниных и для биографии самого Бакунина и для истории этой замечательной семьи, занимающей одну из ярких страниц русской культурной жизни, не подлежит сомнению, и потому мы считаем нужным остановиться со всеми подробностями на тюремной переписке Бакунина и опубликовываем сохранившиеся письма. Для истории духовной эволюции Бакунина в крепостной период его жизни они – первоклассный источник.
Надо предполагать, что позволения написать к Бакунину в крепость добилась лично Татьяна Александровна Бакунина, когда приезжала на первое свидание с братом. Первое письмо отца и матери Бакунина было доставлено в III Отделение вместе с письмом В.А. Бакуниной от 1 ноября 1851 года на имя Л.В. Дубельта следующего содержания: «М.Г. Леонтий Васильевич. Примите душевную мою благодарность за детей моих. Пользуясь милостивым позволением писать к сыну моему, прошу Вас доставить ему письмо наше. Мы вполне чувствуем все милосердие нашего государя. Муж мой сожалеет, что по слепоте своей и по нездоровью не может сам изъявить Вам своей живейшей признательности, с коей честь имею и т. д.». Письмо В.А. Бакуниной было отправлено 13 декабря коменданту крепости с просьбой «приказать передать оное по принадлежности».